Молот Эдема - Кен Фоллетт

Боль в носу и голове ослепила ее, Джуди упала на спину, ударившись о бетонную стену. Она лежала неподвижно, парализованная болью, не в состоянии даже думать. Через несколько секунд она почувствовала, как ее голову приподнимают чьи-то руки, и услышала, словно издалека, голос Майкла:

– Джуди, ради всех святых, ты жива?

В голове у нее начало постепенно проясняться, и она поняла, что перед ней Майкл.

– Джуди, скажи что-нибудь, ну же, говори! – просил Майкл.

Она открыла рот и пробормотала:

– Очень больно.

– Слава Богу! – Майкл вытащил из кармана платок и с поразившей Джуди нежностью вытер ее губы. – У тебя из носа идет кровь.

Джуди села.

– Что произошло?

– Я увидел, как ты вбежала внутрь, ты мчалась точно молния, а в следующее мгновение ты оказалась на полу. Думаю, он ждал тебя за углом и ударил. С каким бы удовольствием я сам врезал ему хорошенько…

Джуди сообразила, что уронила оружие.

– Мой пистолет…

Майкл огляделся, поднял пистолет и протянул Джуди.

– Помоги мне встать.

Майкл поставил ее на ноги.

Лицо отчаянно болело, но Джуди все прекрасно видела, и ноги у нее не дрожали. Она попыталась рассуждать.

Может быть, я еще не упустила его.

Здесь имелся лифт, но у Грейнджера явно не было времени, чтобы в него сесть. Скорее всего направился вверх пешком. Джуди знала этот гараж – она оставила здесь машину, когда приехала на встречу с Ханимуном, – он шел по кругу через весь квартал и имел выходы на Десятой и Одиннадцатой улицах. Возможно, Грейнджеру это тоже известно и он уже на Десятой улице.

Ничего не оставалось делать, как следовать за ним.

– Я попытаюсь его догнать, – сказала она.

И помчалась вверх по пандусу, Майкл – за ней. Джуди не стала его останавливать. Она уже дважды приказывала ему держаться от происходящего подальше, на третий у нее не было сил.

Когда они добрались до первого уровня, у Джуди начала отчаянно болеть голова, и она вдруг почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она поняла, что долго так не протянет. Они двинулись вперед.

Неожиданно прямо на них помчалась черная машина.

Джуди отскочила, упала и откатилась в сторону, пока не оказалась под какой-то припаркованной машиной.

Она увидела колеса черной машины, которая резко свернула и, словно пуля, выпущенная из винтовки, помчалась вниз по пандусу.

Джуди поднялась и тут же принялась оглядываться в поисках Майкла. Она слышала, как он вскрикнул от удивления и страха. Неужели машина его сбила?

Джуди увидела его в нескольких ярдах, он стоял на четвереньках, бледный от пережитого потрясения.

– Ты в порядке? – спросила она.

Майкл встал.

– В порядке, только немного испугался.

Джуди попыталась разглядеть марку машины, но она уже скрылась из виду.

– Вот гадство! – выругалась она. – Я его упустила.

20

Когда Джуди входила в офицерский клуб в семь часов вечера, из дверей вылетел Раджа Кан, который остановился, увидев ее.

– Что с вами случилось?

Что со мной случилось? Я не смогла предотвратить землетрясение, я ошиблась, предположив, где прячется Мелани Керкус, и упустила Рикки Грейнджера. Из-за меня завтра будет новое землетрясение, снова погибнут люди, и это все моя вина.

– Рикки Грейнджер врезал мне по морде, – ответила она. На лице у нее была повязка. В больнице в Сакраменто ей дали болеутоляющее, но ей казалось, будто по ней прошелся каток, да и настроение было соответствующим. – А ты куда мчался?

– Помните, мы искали альбом «Дождь из свежих маргариток»?

– Конечно. Мы рассчитывали, что он поможет нам разыскать женщину, звонившую Джону Правдолюбу.

– Я нашел один экземпляр. Он здесь, в городе. Магазинчик называется «Пластинки от Вика».

– Тебе полагается звезда за заслуги перед отечеством! – Джуди почувствовала новый прилив сил. Возможно, это та самая ниточка, в которой они так нуждаются. Не много, конечно, но у нее появилась надежда. Может быть, они сумеют предотвратить новое землетрясение. – Я с тобой.

Они быстро забрались в грязный «додж-кольт» Раджи, в котором весь пол был усыпан обертками от конфет, впрочем, это не помешало ему мгновенно сорваться с места и направиться в сторону Хайт-Эшбери.

– Парня, которому принадлежит магазин, зовут Вик Пламстед, – доложил Раджа. – Когда я зашел туда пару дней назад, его не оказалось на месте, и со мной разговаривал продавец, который работает только полдня. Он сказал, что у них вряд ли есть такая пластинка, но он спросит у босса. Я оставил свою визитку, и Вик позвонил мне пять минут назад.

– Наконец-то нам улыбнулась удача!

– Пластинка вышла в 1969 году под маркой студии, которая находилась в Сан-Франциско и называлась «Трансцендентальные записи». Она получила кое-какую рекламу, и пару экземпляров удалось продать в районе Залива, но студия больше не записала ничего выдающегося и вскоре обанкротилась.

Джуди погрустнела:

– Значит, не осталось никаких документов, по которым мы могли бы узнать, где она сейчас.

– Может быть, в самом альбоме найдется что-нибудь полезное.

«Пластинки от Вика» оказался крошечной лавкой, где все полки были забиты старыми пластинками. Несколько традиционных подставок в центре терялись среди картонных коробок и ящиков из-под фруктов, которые тянулись высокими пирамидами к самому потолку. Пахло здесь, как в пыльной старой библиотеке. Внутри торчал один покупатель – весь в татуировке мужчина в кожаных шортах разглядывал один из первых альбомов Дэвида Боуи. В задней части лавки у кассы стоял невысокий худой человек в плотно облегающих голубых джинсах и пятнистой футболке. Он пил кофе из кружки с надписью: «Давайте легализуем это!»

Раджа представился.

– Вы, наверное, Вик, я разговаривал с вами по телефону несколько минут назад.

Вик озадаченно посмотрел на него.

– Наконец-то ко мне прибыло ФБР, – заявил он. – И кто же – два азиата! Куда мы катимся?

– Я представитель этнической группы, а она женщина, – пояснил Раджа. – В каждом отделе ФБР по правилам должно быть по одному такому агенту. Все остальные – белые, мужчины, с короткими стрижками.

– Ну ладно, – смущенно проворчал Вик, который не понял, шутит Раджа или нет.

– Как насчет пластинки? – нетерпеливо спросила Джуди.

– Вот она.

Вик повернулся, и Джуди увидела, что за кассой стоит проигрыватель. Вик включил его, и тут же зазвучал пронзительный перезвон гитары в качестве вступления к на удивление медленной джазовой мелодии, в сопровождении рояля и изощренного барабанного боя. Затем они услышали женский голос:

Я таю,Почувствуй, как я таю,Становлюсь водой,Становлюсь мягче…

– По-моему, это наполнено огромным значением, – заявил Вик.

Джуди считала, что это чушь собачья, но ей было все равно. Она сразу поняла, что слышит голос, который звучал на пленке Джона Правдолюба. Моложе, яснее, мягче, но с теми же узнаваемыми влекущими нотками.

– У вас конверт от пластинки есть? – спросила она у Вика.

– Есть, конечно. – Он протянул ей конверт.

Углы обтрепались, прозрачная пленка местами облезла. Обложку украшало переплетение разноцветных линий, от которых у Джуди тут же заболели глаза. Среди линий пряталось название пластинки: «Дождь из свежих маргариток». Джуди перевернула конверт. Оборотная сторона была захватана руками, а в верхнем правом углу красовался круг от чашки с кофе.

Текст, рассказывающий о содержании пластинки, начинался следующими словами: «Музыка открывает двери в параллельные миры…»

Дальше Джуди читать не стала. В самом низу она увидела пять портретов – четверо мужчин и женщина – и имена:

Дейв Роландс, рояль

Ян Керри, гитара

Росс Мюллер, бас

Джерри Джонс, барабаны

Стелла Хиггинс, декламация.

Джуди нахмурилась.

– Стелла Хиггинс, – возбужденно проговорила она. – Мне кажется, я уже слышала это имя.

Он была уверена, что слышала, только не могла вспомнить где. Может быть, ей так только кажется? Она принялась разглядывать маленькую черно-белую фотографию – девушка лет двадцати, чувственное улыбающееся лицо, обрамленное вьющимися волосами, большой рот, о котором ей говорил Саймон Спэрроу.

– А она была красавицей, – пробормотала Джуди.

Она поискала на этом лице признаки безумия, которое могло заставить человека угрожать миру землетрясением, но ничего такого не обнаружила. Джуди видела лишь молодую женщину, полную надежд и жизненной энергии.

Что же пошло не так в ее жизни?

– Я здесь продаю пластинки, а не даю их напрокат, – мрачно проворчал Вик.