Паровой дом (пер. В. Торпакова) - Жюль Верн

Калагани, употребляя выражения, принятые у жителей Центральной Индии, велел бродягам приблизиться.

Никакого ответа, как и в прошлый раз.

Тогда раздался выстрел. Нетерпеливый капитан выстрелил наугад по тени, скрывавшейся за деревьями.

Какое-то движение последовало за выстрелом из карабина; нам показалось, что вся подозрительная группа бросилась врассыпную. Так оно и было, потому что Фанн и Черныш, устремившиеся вперед, вскоре вернулись ни с чем и больше не подавали никаких признаков беспокойства.

— Кто бы то ни были, бродяги или мародеры, — заявил капитан Худ, — эти люди быстро отступили!

— Очевидно, — подтвердил Банкс, — нам остается лишь вернуться в Паровой дом. Но из предосторожности придется не ложиться спать до утра.

Через несколько минут мы догнали наших спутников. На обратном пути Мак-Нил, Гуми и Фокс решили по очереди охранять лагерь

Остаток ночи прошел спокойно. Можно было подумать, что, увидев, как хорошо защищен Паровой дом, ночные визитеры отказались от попытки напасть на него.

На следующий день, 25 сентября, когда мы готовились к отъезду, полковнику Монро, капитану Худу, Мак-Нилу, Калагани и мне захотелось напоследок обследовать опушку леса.

От банды, орудовавшей ночью, не осталось никаких следов. Во всяком случае, беспокоиться было совершенно не о чем.

Когда мы вернулись, Банкс готовился к переправе через Бетву, Эта широко разлившаяся река выплеснула свои желтеющие воды далеко за пределы собственного русла. Течение было чрезвычайно стремительным. Стальной Гигант должен был противостоять ему, чтобы нас не снесло слишком далеко вниз по течению.

Инженер занялся поисками места, наиболее подходящего для переправы. С подзорной трубой в руке он пытался найти место для причала на правом берегу. Ширина Бетвы достигала здесь примерно мили. Это была самая длинная переправа по воде, которую приходилось делать нашему поезду до сих пор.

— Но как же быть, — спросил я, — путешественникам или торговцам, когда они встречаются с таким разливом реки? Мне думается, что парому трудно противостоять сильному и быстрому, как скорый поезд, течению?

— Э! — ответил капитан Худ. — Проще простого! Они не переправляются!

— Нет! — не согласился Банкс. — Они переправляются, если в их распоряжении имеются слоны.

— Как! Значит, слоны могут преодолевать такое расстояние вплавь?

— Конечно! И вот как это делается, — продолжал инженер. — Весь груз кладут на спину этих…

— Хоботных!.. — подхватил капитан Худ в память о своем друге Матиасе ван Гёйтте.

— И махуты заставляют их войти в воду, — продолжал Банкс. — Сначала животные колеблются, отшатываются, начинают трубить, но потом, решившись, входят в реку, пускаются вплавь и храбро пересекают поток. Некоторых из них, согласен, поток уносит, и они исчезают в пучине, но это случается редко, если ими руководит умелый проводник.

— Ладно! — сказал капитан Худ. — Если у нас нет слонов, то у нас есть один «слон»…

— Этого нам будет вполне достаточно, — ответил Банкс. — Разве не похож он на того Oructor Amphibolis американца Эванса, который мог ехать по земле и плыть по воде?

Каждый занял свое место в поезде, Калут — у топки, Сторр — в башенке, Банкс — возле него в качестве рулевого.

Прежде чем достигнуть свободной воды, нужно было одолеть пространство шагов в пятьдесят по затопленному берегу. Стальной Гигант потихоньку тронулся с места и пустился в путь. Его широкие ноги вошли в воду, но он еще не плыл. Переход от твердой земли к жидкой стихии следовало делать осторожно.

Вдруг до нас донеслись шум и возня, подобные тем, которые мы слышали ночью.

До сотни жестикулирующих и гримасничающих существ вышли из леса.

— Тысяча чертей! Так это были обезьяны! — вскричал капитан Худ, смеясь от души.

Действительно, целая группа этих представителей обезьяньего племени плотным строем приближалась к Паровому дому.

— Чего они хотят? — спросил Мак-Нил.

— Напасть на нас, конечно! — ответил капитан Худ, всегда готовый к защите.

— Нет! Бояться нечего, — сказал Калагани, который имел достаточно опыта, чтобы понять намерения этой группы обезьян.

— Но чего же они хотят, в конце концов? — повторил свой вопрос сержант Мак-Нил.

— Переплыть реку с нами, и больше ничего, — ответил индиец.

Калагани был прав. Мы никогда не имели дела ни с гиббонами, этими навязчивыми и нахальными обезьянами с длинными волосатыми руками, ни с «членами аристократических семей», живущими во дворце Бенареса. Эти же обезьяны были рода лангуров[160], самые большие в стране, гибкие четверорукие, чернокожие, с безбородым лицом, окруженным воротником белых бакенбардов, которые придают им вид старых адвокатов. Странными позами и утрированной жестикуляцией они напоминали самого Матиаса ван Гёйтта. Их мех, наподобие шиншиллового, был седым на спине, белым на животе, хвост они держали трубой.

Тут я узнал, что эти лангуры считаются священными по всей Индии. Легенда гласит, что они происходят от тех воинов Рамы, которые покорили Цейлон. В Амбере они занимают дворец Зенанах, где приветливо принимают туристов. Их категорически запрещено убивать, и нарушение этого закона уже стоило жизни нескольким английским офицерам.

Эти обезьяны имеют мягкий характер, легко приручаются, но становятся агрессивны, когда на них нападают, а если их ранят, они, по справедливому утверждению господина Луи Русселе, делаются так же опасны, как гиены или пантеры.

Но мы не собирались нападать на них, и капитан Худ отложил свое ружье.

И все же прав ли был Калагани, уверяя, что эта группа, не решаясь войти в воды разлившейся реки, хотела воспользоваться нашей плавучей машиной, чтобы переправиться через Бетву?

Такое было возможно, и вскоре мы знали, в чем дело.

Стальной Гигант, пройдя по затопленному берегу, дошел до необходимой глубины, и вот уже весь поезд поплыл вместе с ним. Изгиб реки образовал в этом месте нечто вроде мертвой воды, поэтому Паровой дом какое-то время стоял неподвижно.

Стадо обезьян подошло ближе и уже барахталось в неглубокой воде, покрывавшей прибрежные заросли.

Никаких враждебных выходок. И вдруг все они — самцы, самки, старые, молодые — стали подпрыгивать, взявшись за руки, и наконец делать огромные прыжки прямо на поезд, который будто поджидал их.

В несколько секунд с десяток обезьян вскочили на Стального Гиганта, по тридцать особей на каждый из домов, — одним словом, вся сотня — веселая, непринужденно-разговорчивая, — устроилась на нашем поезде. Эти новые «пассажиры», судя по всему, поздравляли друг друга с тем, что удалось встретить плавучее устройство, которое позволило им продолжить путешествие.