Любовь против (не)любви - Салма Кальк

милорда Саймона, и необычные передвижения отрядов могли привлечь внимание. Но — всё это было ещё до прошлого лета.

— Вот как, — Катерина пока ещё не была удивлена ничему. — А что же случилось прошлым летом?

— В конце весны, чуть более года назад. Сначала милорд Саймон, бывший тогда при дворе, с кем-то там поссорился. Милорд Сэмюэль не придал этому факту никакого значения — мало ли, кого задирает молодёжь, это всегда случается, так он говорил. Но потом оказалось, что ссора из-за женщины случилась со средним сыном герцога Морни.

— С братом Рональда Морни?

— Верно, с единокровным братом Рональда Морни. Который приложил все усилия, чтобы вы стали его супругой, но вам он не глянулся, да и милорд Сэмюэль видел для вас совсем другую партию.

— Какую же? Извините, даже если он и сказал, я этого не помню.

— Джонатан Майли, сын графа Майли. Отличная партия, и молодой человек тоже должен быть неплох. За вами давали не земли, но деньги, и денег этих было достаточно. Предполагалось, что вы уедете на юг, и будете там довольны своей судьбой и счастливы.

— А я осталась последняя из всей семьи и командую восстановлением Торнхилла, — усмешка Катерины вышла кривоватой. — Наверное, милорд мой отец и в кошмарном сне такого не увидел бы.

— Наверное, — согласился Дженкинс.

— Рассказывайте дальше. Что там случилось с Морни и прочими.

— Так вот, после ссоры милорда Саймона с Ричардом Морни милорд Сэмюэль тоже отправился в столицу — он желал пригласить её величество заехать в Прайорсли во время осенней ярмарки, потому что было известно — королева собирается осенью посетить северные графства. Однако же, он даже не был принят её величеством — вероятно, потому, что все Морни разом у неё в большой милости, и старший, и молодые, и кто его знает, что там ей напели, и кто это сделал. Милорд Сэмюэль вернулся домой в великом гневе — на судьбу, на королеву, на семейство Морни и на милорда Саймона тоже, обругал его последними словами, велел немедленно жениться под угрозой лишения наследства и вообще вести себя прилично. И отправился в Торнхилл. А здесь его поджидало известие о том, что скончался граф Сэнд-Рок.

— Постойте, он ведь жив и здравствует, — не поняла Катерина.

— Нынешний граф — младший брат прежнего. Он прислал известие о том, что королевской волей утверждён в праве наследования, и также о том, что готов встретиться с милордом Сэмюэлем и обсудить их соседские отношения. Милорд Сэмюэль согласился, и я был при той встрече. Знаете, нынешний граф ещё больше нуждается в деньгах, нежели прежний, он провёл всю юность при дворе, а любой двор — это расходы на видимое подтверждение твоего статуса. Кроме того, он время от времени впутывался в тамошние подводные политические дела, а заговоры стоят ещё дороже, чем наряды. Новый граф залез по уши в долги ещё будучи просто лордом Робертом Гордоном, и вдруг оказалось, что приграничное графство — это не источник богатства, а совсем наоборот. И что ещё нужно придерживать местное население, которое желает идти через границу и грабить, потому что своего мало или вовсе нет. И тогда новый граф попросил у милорда Сэмюэля вашей руки. Сказал — мол, этот союз будет гарантом вечного мира, он будет любить и уважать вас, как то подобает по отношению к супруге из знатного рода, а вы будете представлены ко двору и станете одной из первых дам тамошней королевы. Милорд Сэмюэль весьма удивился такому предложению и обещал подумать. Но и сделал ответное — он даст денег, но люди графа должны будут пройти через земли Торнхиллов и потрепать Телфордов.

— Зачем? — не поняла Катерина.

— Затем, — вздохнул Дженкинс, — что Телфорды — родня Морни. И ещё затем, что Морни — потомственный хранитель границы, и за все беспорядки королева спросит в первую очередь с него, а она спросит непременно.

— А с самого милорда моего отца она что, не спросила бы? — изумлённо поинтересовалась Катерина.

Мастер снова вздохнул.

— А милорд ваш отец полагал, что после того, как скотты потреплют Телфордов, он изобразит запоздалый подход к месту событий и добьёт тех, кого не уничтожит к тому моменту лорд Грегори.

Катерина молчала долго, Дженкинс уже начал беспокойно на неё поглядывать. Стемнело, она зажгла магический шар.

— Скажите, Дженкинс, милорд мой отец всегда был самоуверенным идиотом, или только в последний год своей жизни? — в конце концов поинтересовалась она.

— Только в последний год своей жизни, — с некоторым поклоном ответил тот. — Он был очень опечален историей с милордом Саймоном и немилостью её величества. И начал делать глупости.

— От великой печали, уж конечно. И почему же всё закончилось так, как закончилось?

— Потому, что глаза и уши были не только у милорда Сэмюэля. У лорда Грегори с ними тоже всё хорошо, и со шпионами тоже, и его люди никак не могли пропустить скопление больших сил по ту сторону границы. И уж конечно, не желали допускать войны на своих землях. Телфорды держат границу именем королевской власти уже не первый век, они не могут допустить непотребства — чтобы скотты творили здесь, что хотели. Я говорил об этом милорду Сэмюэлю, но он не хотел меня слушать. И потом ещё подкупили нескольких стражников и выследили и убили пару гонцов — чтобы заполучить письма милорда, и чтобы проникнуть в Торнхилл с наименьшими потерями. Письма, я слышал, были доставлены её величеству. И откровенно говоря, лорд Грегори мог убить здесь и больше народу, но он ограничился смертью милорда Сэмюэля и милорда Саймона, и части защитников. А лорд Роберт приказал жечь замок, это была его идея, лорд Грегори такого не приказывал и даже сказал потом сыну, что тот был неправ, и что замок — ценное имущество. Но было уже поздно.

— И… что же сказала её величество?

— А об этом я уже и не знаю. Может знать ваш деверь, лорд Джон, он, я слышал, на хорошем счету при дворе.

Спросить Джона, отметила себе Катерина.

— И бумаг от милорда моего отца, как я понимаю, не осталось.

— Так вывезли же. И из Прайорсли, и из городского дома. А здесь всё сгорело, ведь шкатулки милорда не нашли.

— Шкатулки? — чёрт побери, была же шкатулка!

— Да, шкатулки. Был такой большой деревянный ларец, инкрустированный серебряными пластинами, от вашего прадеда, милорда Брендона, остался. Там были кое-какие письма, да где ж теперь тот ларец?

— Нашли и вскрыли?

— Вскрыли вряд ли, на нём чары. Только кровный Торнхилл может открыть, никому другому не