Ник и другие я - Татьяна Лаас

прятал – Ворон был уверен в своей правоте. Главное, не дать Пересу забраться в мысли. Или пусть уже лезет – пусть прочувствует на собственной шкуре чувство бессилия перед гадким приказом, пусть искупается в презрении, которое вызывает – ликвидировать девчонку без суда и следствия!

Перес прищурил глаза и выдал:

– Вы провалили главную задачу клана, которую мы пять лет старательно выполняем в Третьем округе! Забыли?! Мы доказывали людям, что вампиры – это прежде всего долг, и потом клановые интересы! Закон главнее всего!

Строй на миг ожил. Резко выдохнул Сом. Соло переступил с ноги на ногу. Мирт кашлянул, хоть вампиры и не кашляют – они вообще не болеют. Долг и закон! Оказывается, что Перес прежде всего печется о законе… То ли смеяться, то ли плакать.

Перес же продолжил, и голос его кипел от возмущения:

– Вы умудрились показать, что смазливая мордашка хомофила к оркам собачим перечеркивает весь закон! Вы умудрились показать, что стражи продажны. Вы умудрились показать, что интересы кланов превыше всего. Сказать, какие заголовки уже к вечеру будут в газетах? «Перес продался ради интересов любовницы!», «Вампирские кланы только на словах демонстрируют важность закона!». За каждую упомянутую любовницу, вы, лично, Ворон, будете отжиматься по пятьдесят раз! Ясно?! А за каждый попранный закон – сотню.

Он резко развернулся на каблуках и вернулся под защиту тени, посмотрел на Башню и тихо сказал:

– Гонять до вечера, чтобы поняли: закон – это всё, что у них есть! Закон – все, что есть у всех нас. Ник права: кланы – зло…

Башня странно на него посмотрел: он знал, что Ник Росси – родственница хомофила. И с точки зрения Башни, она первая, кто должен стоять на страже интересов собственного клана, отстаивая жизнь хомофила.

Парни переминались и бросали косые взгляды, мало что понимая. Ворон прошептал им:

– Она всего лишь девчонка!

И парни замерли, соглашаясь с ним. И к оркам такой закон!

– Кланы – это зло, – повторился Перес, снова оглядываясь на шеренгу стражей в тренировочных костюмах, старательно делавших вид, что их тут нет. – Монаааахи… Одна смазливая мордашка – и они уже играют на чужой стороне. Башня, сними им публичный дом, что ли, святая кровь… И лично проследи, чтоб не отлынивали. И не смотри так – твоя вина в случившемся тоже очевидна. Не заметить, что тебя нагло водят за нос – это же надо!

На плац со стороны управления вышел Росси – с новыми знаками отличия на новенькой темно-серой форме МУСта. Вместо фуражки – берет с фигуркой мустанга. Белоснежные перчатки. Начищенная обувь. Четкий шаг. Гладко выбритое, слишком серьезное лицо. Ворон с трудом сдержал зевок – Росси был отвратителен в своей идеальности. Вот кто выспался, когда они думали, как сохранить человечность.

Росси остановился перед Пересом:

– Доброе утро, господа! – он чуть склонил голову вниз в приветствии. – Перес… Руис…

Ворон снова зевнул, ему дружно вторил строй – отряд не спал уже третьи сутки.

Перес настороженно рассматривал Росси – а ведь Росси его любимец, он ему свой отряд когда-то отдал – зеленому юнцу без образования и клана за спиной… Перес не шутил: к вечеру о его любовнице, миссис Росси, только ленивый не будет судачить. Говорить о том, что ночная кукушка перепоет любой закон. Ну и плевать! Главное – спасенная жизнь. Пока девчонка жива, что-то можно сделать, что-то можно изменить.

– Доброе утро, Росси! – так же сухо, как Росси, сказал Перес.

– Я пришел вас известить, что…

Ворон напрягся – вот он, миг, ради которого они старались всю ночь.

–…забираю весь Второй отряд в МУСт. Отрядам МУСта нужна поддержка вампирами, Второй четный полностью отвечает моим задачам. И не смотрите так, мистер Перес. МУСт – межокружная организация. Возразить, как замгубернатора вы мне не в праве. У меня на момент формирования МУСта расширенные полномочия. Парни – мои! Руис, распорядитесь им выдать защитную форму и вызвать врача – у них ожоги, между прочим! У вас полчаса на все формальности – я их забираю. И… Перес… – он так пристально посмотрел на того, что Ворон понял – они уже не друзья. – Еще одна попытка уничтожить мою семью – я лично вытащу тебя на солнце, чтобы проверить: почему после излечения от вампиризма парни опять опутаны клятвой, а ты прячешься в тени, словно опять прошел посвящение. У меня все. Время пошло! – он демонстративно задрал рукав кителя и посмотрел на хронометр.

Ворон кашлянул, привлекая к себе внимание.

Росси тут же развернулся к нему:

– Слушаю? И, парни, под навес! Мне свежепрожаренное мясо на службе не нужно. – он оглянулся на Руиса: – распорядись, пожалуйста. Или желаете оказаться на их месте?

Перес поджал губы:

– Линдро, ты не прав.

Тот выгнул бровь и вместо ответа достал из кармана кителя интер:

– Ма! Доброе утро! Я с хорошей новостью. Ты, помнится, хотела внучку?... Так вот, не надо так кричать от счастья и не надо ждать год. Ник пока не готова к новым свершениям… Зато в больнице в детской реанимации лежит твоя внучка. Зовут Лока… И не надо так ругаться – я сам разберусь с тем, кто так обозвал девочку. Это дочь Парры и Семечки. Семечка – это сестра Ник, так что Лока – это твоя самая что ни на есть настоящая внучка. Сама Семечка лежит в реанимации на другом этаже. Пожалуйста, обеспечь им охрану. Мистер Перес хочет ликвидировать обеих… Ма, не надо так орать – я сам с ним разобрался. Просто позаботься о девочках. И готовься отбиваться от репортеров – вечером будет тот еще шторм. Все, пока.

Перес прищурился:

– Это был подлый удар.

Росси просто сказал:

– Подло было не сказать о Сэм. Подло было заставлять парней молчать под клятвой. Подло было уничтожать Сэм, ничего не сказав мне. Мне дальше перечислять, что было подло? Подло наказывать парней за сохраненную искру человечности.

– Закон! – веско сказал Перес. – Главнее всего закон, Линдро. Не ты ли говорил?

Он легко согласился:

– Я. Знаешь, что это значит? – Лин не стал держать театральную паузу, тут же продолжил: – пришло время пересмотреть его. Когда-то и ты, и я были вне закона. Пять лет уже не так. Дай Сэм шанс на жизнь. Забудь