1661 - Ив Жего

— Господин Габриель де Понбриан, — доложил старый камердинер кардинала, оставшийся служить Анне Австрийской.

Юноша вошел с троекратным поклоном, трижды обмахнув пол пером своей шляпы. Широкий жест был изящным, доведенным до совершенства. На Габриеле была белоснежная сорочка, а его любимые рыжеватые кожаные сапоги до колен придавали юноше довольно воинственный вид.

«Красавчик!» — подумала королева-мать, подавая посетителю руку для поцелуя.

— Добро пожаловать в Дампьер, господин де Понбриан, — великодушно приветствовала его Анна Австрийская. — Вас принимают здесь как друга. Рекомендация очаровательной мадемуазель де Лавальер служит пропуском ко мне для любого, — прибавила королева-мать, показывая Габриелю на кресло, обшитое ярко-желтым бархатом.

Потрясенный величественным выражением лица государыни, Габриель сделал над собой усилие, чтобы не выдать своего смущения.

— Ваше величество, я глубоко тронут радушным приемом, который вы мне оказываете. Я искал встречи с вами в память о моем отце Андре де Понбриане, который жил в Лондоне… — начал Габриель, глядя в глаза королеве-матери, недоумевавшей, к чему он ведет.

— Лондон замечательный город, — со вздохом сказала государыня, предавшись вдруг своим воспоминаниям.

— Отец перед смертью хотел, чтобы я передал вам эти бумаги, поскольку они не должны попасть в нечистые руки, которые могли бы использовать их во зло, — продолжал Габриель, доставая из дорожной кожаной сумки пачку документов, перевязанных красной лептой.

Анна Австрийская неспешно развязала ленту и, не говоря ни слова, начала медленно читать. Вдруг она побледнела и принялась лихорадочно перелистывать всю пачку, бумагу за бумагой.

— Молодой человек, известно ли… известно ли вам?.. Но как это попало к вашему отцу? Вы представляете себе, что означают эти бумаги? — проговорила королева-мать, пристально вглядываясь в лицо юноши.

— Понятия не имею, ваше величество, — ответил Габриель, солгав, впрочем, довольно убедительно. — Знаю только, что с тех пор, как эти бумаги попали ко мне, неожиданности подстерегают меня на каждом шагу. Такое чувство, что те, кто ищет эти бумаги, готовы на все, чтобы их получить!

— Кто еще, кроме вас с отцом, мог держать их в руках, молодой человек?

— Больше никто, ваше величество, точно говорю, ни кто!

— Откуда у вас такал уверенность? — помрачнев, недоверчиво спросила королева-мать.

Габриель решил поставить все на карту и признаться Анне Австрийской в том, что было ему известно и как к нему попали злополучные бумаги. Он подробно рассказал ей, как его преследовали и о том, при каких обстоятельствах погиб его отец. Однако о налетчиках и о человеке, их подославшем, он умолчал. Не упомянул он и о некоторых других документах.

— Благодарю за откровенность, мальчик мой, — проговорила королева, после того как Габриель закончил свой рассказ. — То, что эти бумаги существуют, должно навсегда остаться тайной. Ваш отец поплатился жизнью за то, что хранил их у себя. Советую вам ради вашей же безопасности, забудьте о них!

Габриель, пораженный достоинством и самообладанием государыни, поднялся и раскланялся. Королева-мать тоже встала, чтобы проводить посетителя до двери, что с ее стороны было поступком совершенно необычным.

— Мальчик мой, — ласково проговорила она, — я никогда не забуду того, что вы для меня сделали. Можете считать, что отныне вы находитесь под моим покровительством. Передайте мадемуазель де Лавальер мою глубочайшую признательность за то, что она направила вас прямо ко мне.

— Смею ли я просить ваше величество взять под свое покровительство и мадемуазель де Лавальер? Откровенно говоря, я боюсь за нее больше, чем за себя, — с горечью признался он. — У меня есть основания думать, что некоторые высокопоставленные особы, приближенные к вам, желают ее погубить.

— Господи, сударь, о чем вы говорите! И что значит — приближенные ко мне?

— К примеру, Олимпия Манчини, — шепотом сказал Габриель.

Королева задумалась.

— Хорошо, сударь. Ваша просьба будет удовлетворена. Я обдумаю ваши слова. К тому же это такая малость в сравнении с тем, чем я вам обязана. Но неужели вас не заботит ваша собственная судьба?

Габриель еще раз молча поклонился и вышел из комнаты, говоря себе, что не зря решился на этот шаг.

Анна Австрийская потребовала, чтобы ее не беспокоили. Она медленно подошла к своему креслу, взяла пачку бумаг и принялась перечитывать их одну за другой.

«Вот и все! — сказала она себе. — Псы просчитались, явно недооценив храбрость и верность Понбрианов».

Королева-мать встала и направилась к камину. В этот теплый весенний день очаг не растапливали. Анна Австрийская позвонила и потребовала затопить камин. Она терпеливо смотрела, как усердствовал слуга, потом неспешно подошла, бросила бумаги в огонь и отступила на несколько шагов.

Пока в камине замка Дампьер догорали ее брачный договор с кардиналом Мазарини и признание его отцовства в отношении короля, королева-мать тихонько плакала.

69

Венсенский замок — четверг 26 мая, три часа пополудни

— Розы самые верные подруги и спутницы, господин Кольбер, к тому же они не болтливы.

Кольбер едва заметно улыбнулся — как ему показалось, любезно, — вдыхая аромат цветка, который Анна Австрийская срезала и передала ему.

— Я ценю это достоинство превыше всего, государыня, — с поклоном ответил он.

Анна Австрийская и новоиспеченный интендант финансов не спеша прогуливались по саду — за его обустройством королева-мать следила самолично — в тени башни, где помещались ее покои.

— Впрочем, какое это имеет отношение к встрече, о которой вы испрашивали, господин Кольбер? — сказала государыня. — Ведь не ради того, чтобы полюбоваться цветами или поиграть в молчанку, вы оставили свой кабинет и обязанности и прибыли отдать визит немолодой уже даме?

— Государыня! — решительно проговорил Кольбер будто в свое оправдание. — Я не льстец и не пустослов, и если на кого старался произвести благоприятное впечатление, то разве что на моего государя и кардинала, да хранит Господь его душу! Возможно, причина вашего недоверия ко мне кроется в том, что вы превратно истолковываете мою сдержанность. В таком случае я перейду прямо к делу. Если я пожелал встретиться с вами без промедления и без свидетелей, государыня, то лишь затем, чтобы сообщить кое-какие факты, связанные с безопасностью государства и депозитами, составляющими часть наследства кардинала.

Кольбер сделал паузу в надежде прочесть в глазах королевы-матери тревогу или, по крайней мере, удивление. Однако ничего похожего не заметил.