1942: Реквием по заградотряду - Александр Золотько

– Вот если бы ты решил не идти… – начал Костя, но от удара локтем в бок охнул и застонал. – Ты только не убивай, Севушка, дай с супостатом сразиться…

– Я серьезно спрашиваю, дубина…

– Серьезно… А ты сам почему не остался дома? Ну, ладно, себя, любимых, спасти – дело святое. А потом вернуться на Базу, а оттуда – домой. Сейчас бы уже в Харькове был, в две тысячи одиннадцатом. И с деньгами. Я думаю, Дед бы с тобой поделился добычей… Разве хреново?

– Не знаю, – немного подумав, ответил Севка. – Но…

– Вот когда ты ответ найдешь, тогда и от меня требуй. Ты, в конце концов, дольше на эту тему думаешь… Еще с того болота…

Трое всадников отделились от группы и медленно двинулись на холм.

– Жа-аль… – протянул Севка. – Так кто-то из них вдруг уйдет…

– А давай, ты по основной группе, а этими займусь я, – предложил Костя, поудобнее прилаживая свою «СВТ» на бруствере. – Давай?

– Давай, – сказал Севка и нажал на спуск.

«МГ» на сошках был неустойчив, особенно на длинных очередях, а кроме того, они с Костей позорно забыли запасные стволы в бронеавтомобиле. Коробки с патронами забрали, ленты на себя, как революционные матросы, намотали, а стволы – забыли. Так что нужно беречь единственный ствол. И стрелять только короткими очередями.

Но точными.

Первая очередь вышибла из седла конника в мундире, наверное, румына. Две следующие пули ударили в грудь вороному коню, опрокинув его вместе со всадником.

«СВТ» Кости трижды грохнула, и три всадника – два румына и калмык упали на землю. Кони понеслись прочь, один румын ногой застрял в стремени, и его волокло за конем, поднимая клубы пыли.

Севка выпустил еще две очереди по неподвижным всадникам, а третью – вдогонку и достал одного… двух уцелевших.

Бойцы в окопах несколько раз выстрелили, крича победно то ли «ура!», то ли что-то матерное.

– Действие первое, – сказал Костя. – Все умерли.

– А сейчас будет действие второе – те же и… – Севка привстал над бруствером, – …и кавалерия.

Пыль немного осела, и стала видна колонна всадников.

– А если они в конном строю в атаку пойдут, – мечтательно прошептал Костя, – то мы их умоем. Снизу вверх на холм, конники в плотном строю, с шашками наголо – это ж мечта пулеметчика… Мы их в два «максима» всех уложим… Давай, пусть они в конном строю атакуют! А, Севка?

– Давай, – согласился Севка. – Помолимся господу, чтобы лишил он ума командира этого воинского формирования…

Не лишил господь. Может, не успел, а может, не стал обращать внимания на мечты безбожников.

Конники быстро спешились, коней увели на рысях за ближайший холм, а люди растянулись цепочками повзводно, двинулись в сторону холма.

– Там еще упряжки были, – сказал Костя. – Как бы не пушки…

Спешенные кавалеристы приближались быстро, шли, не пригибаясь, чуть пригнувшись, в готовности упасть на землю сразу же после первого выстрела.

– Их сотни четыре, – сосчитал Костя. – А у нас есть шанс, Сева…

– Ага, – снова легко согласился Севка. – Только вот там, за теми высотками, что-то еще пылит… Еще человек пятьсот? А может, танки или упряжки с артиллерией? Нет?

– Грубый ты, немелодичный человек, – покачал головой Костя. – Нет, чтобы сказать, что да, что молодец, Костя, правильно придумал. Вот сейчас мы перестреляем живенько конников, ну, пусть не всех, пусть половину, остальные откатятся к высоткам, да и уйдут подобру-поздорову…

– Не уйдут. Румыны – не уйдут. Ты не слышал разве, что немцы их не снабжают, что румыны на подножном корме живут? Что найдут, то их. А тут, спасибо братьям-калмыкам, стало известно про уйму мяса… Жратва для дивизии, если не больше. Румыны такого не упустят… – Севка покачал головой. – И смотри, как хорошо идут. Я при всем желании одной очередью захвачу не больше двоих. Вот, смотри…

Удалось зацепить только одного. Дальше очередь ушла в сторону, бессильно хлестнула по земле, поднимая пыль.

Ударили оба «максима», но почти сразу замолчали – конники залегли, и нужно было менять прицел.

Пехота открыла огонь из винтовок, кавалеристы отвечали.

Снова ударили «максимы». И с десяток румын выронили карабины и замерли в пыли.

Пулеметы перенесли огонь на следующий взвод. И там прибили человек десять или пятнадцать. Игорешин толково поставил пулеметы и сейчас неплохо руководил их стрельбой.

Одно было плохо – после каждого выстрела перед стрелком взлетало облако легкой пыли, а пулеметы просто тонули в ней, пулеметчики слепли, и пришлось прекратить огонь.

– Пока неплохо, – Севка сплюнул черный комок. – Жарко, зараза.

Костя молча протянул открытую флягу.

– Родниковая? – спросил Севка, отхлебнув.

– Из озера. Из дальнего, – пояснил Костя. – Глубокое, метров шесть в середине. И холодное. Вот там, говорят, родники бьют.

– Хорошая вода, вкусная, – одобрил Севка и хотел вернуть флягу Косте, но тот помотал головой.

– У нас еще есть, я много запас, а эту ты перед окопом вылей. Забыл, как на огневой подготовке нас учили? Снайпер должен…

– Должен, – согласился Севка и обильно смочил пыль перед окопом. – Так будет лучше…

Возле холмов что-то грохнуло.

– Твою мать… – с обидой прошептал Севка. – Так ведь нечестно…

Снаряд взорвался на вершине холма, метрах в двадцати от их окопа. Взметнулся куст огня, дыма и земли, кто-то закричал, кто-то слева выскочил из окопа, Севка дернулся к винтовке, но боец не убегал, он бежал к разбитому окопу. К раненому, который продолжал кричать, протяжно и тоскливо.

Румынские артиллеристы не торопились.

После первого взрыва прошла почти минута, прежде чем пушка выстрелила снова.

Снаряд упал чуть ниже по склону холма. Взорвался между окопами, никого не зацепив, но было понятно, что артиллерия нащупывает пулеметы. И рано или поздно нащупает.

– Нужно менять позицию, – пробормотал Костя, но тут от высоток ударили сразу штук пять пулеметов, трассерами. Воздух разом заполнился свистом, огненными пунктирами и щелчками пуль о спекшуюся от жары землю.

– Как же, поменяешь тут позицию, – Севка сел на дно окопа и стащил за собой Костю. – А ты говоришь – танки. На хрена танки при грамотном командире? Они сейчас подойдут поближе под прикрытием своих пулеметов, позволят пушкам выбить наши пулеметы, а потом… Слушай, а какого беса в кино в атаку все идут в полный рост, закатав рукава, прут на пулемет и так красиво падают-падают-падают?.. Это нам такие умные достались, а всем остальным… И ладно, если бы какие-нибудь эсэсовцы, а то ведь румыны. Мамалыжники…

– Ага, – сказал Костя. – А румыны, понятное дело, воевать не умеют. Наши – умеют, немцы – тоже умеют, хуже, чем наши, но лучше, чем всякие там итальянцы с венграми… И как только они до Сталинграда все дошли? И Одессу, между прочим, румыны взяли, и в Севастополе, а так – да, не умеют воевать…