Сборник забытой фантастики № 1 - Алфеус Хайат Веррил

миссис Вульпс, серию вопросов, которые, чтобы никого не утомлять, я помещу вместе с ответами в том порядке, в котором они возникли:

Я. — Можно ли довести микроскоп до совершенства?

Дух — Да.

Я. — Суждено ли мне выполнить эту великую задачу?

Дух. — Ты можешь.

Я. — Я хотел бы знать, как действовать для достижения этой цели. Ради любви, которую вы питаете к науке, помогите мне!

Дух — Алмаз в сто сорок карат, подвергнутый воздействию электромагнитных токов в течение длительного периода, претерпит перестройку своих атомов между собой, и из этого камня вы сформируете универсальную линзу.

Я. — Будут ли великие открытия результатом использования такой линзы?

Дух — Настолько великие, что все, что было раньше — ничтожно.

Я. — Но преломляющая способность алмаза настолько велика, что изображение будет формироваться внутри линзы. Как преодолеть эту помеху?

Дух — Проткните линзу через ее ось, и трудность устранена. Изображение будет формироваться в проколотом пространстве, которое само по себе будет служить трубкой для просмотра. Теперь меня зовут. Спокойной ночи.

Я вообще не могу описать эффект, который оказали на меня эти необычные сообщения. Я был совершенно сбит с толку. Никакая биологическая теория не могла объяснить открытие линзы. Медиум могла бы, благодаря биологическому взаимопониманию с моим разумом, зайти так далеко, чтобы читать мои вопросы и связно отвечать на них. Но биология не могла позволить ей обнаружить, что магнитные токи могут так изменить кристаллы алмаза, чтобы исправить его прежние дефекты и допустить его полировку в идеальную линзу. Возможно, какая-то подобная теория приходила мне в голову, это правда, но если даже так, я ее давно забыл. В моем возбужденном состоянии ума не оставалось другого пути, кроме как стать новообращенным, и в состоянии самой болезненной нервной экзальтации я покинул дом медиума в тот вечер. Она проводила меня до двери, надеясь, что я остался доволен. Стук преследовал нас, пока мы шли по коридору, отдаваясь от балясин, пола и даже дверных косяков. Я поспешно выразил свое удовлетворение и поспешно вышел на прохладный ночной воздух. Я шел домой, и мной владела только одна мысль — как получить алмаз требуемого огромного размера. Всех моих средств, умноженных в сто раз, было бы недостаточно для его покупки. Кроме того, такие камни редки и становятся историческими. Я мог найти такой только в регалиях восточных или европейских монархов.

IV

Когда я вошел в свой дом, в комнате Саймона горел свет. Смутный импульс побудил меня навестить его. Когда я без предупреждения открыл дверь в его гостиную, он склонился спиной ко мне над лампой Карселя, очевидно, занятый тщательным изучением какого-то предмета, который он держал в руках. Когда я вошел, он внезапно вздрогнул, сунул руку в нагрудный карман и повернулся ко мне с пунцовым от смущения лицом.

— Что? — воскликнул я. — Изучаешь миниатюру какой-то прекрасной леди? Ну, не красней так сильно, я не буду просить рассмотреть ее.

Саймон довольно неловко рассмеялся, но не произнес ни одного из обычных в таких случаях отрицающих протестов. Он попросил меня присесть.

— Саймон, — сказал я, — я только что от мадам Вульпес.

На этот раз Саймон побелел как полотно и казался ошеломленным, как будто его внезапно ударило электрическим током. Он пробормотал несколько бессвязных слов и поспешно направился к небольшому шкафу, где обычно хранил спиртные напитки. Хотя я был поражен его эмоциями, я был слишком занят своими собственными мыслями, чтобы обращать внимание на что-то еще.

— Вы говорите правду, когда называете мадам Вульпес дьявольской женщиной, — продолжил я. — Саймон, сегодня вечером она рассказала мне удивительные вещи, или, скорее, была средством рассказать мне удивительные вещи. Ах, если бы я только мог достать бриллиант весом в сто сорок карат!

Едва вздох, с которым я произнес это желание, замер на моих губах, как Саймон, с видом дикого зверя, свирепо посмотрел на меня и, бросившись к каминной полке, где на стене висело какое-то иностранное оружие, схватил малайский крис и яростно замахал им перед собой.

— Нет! — закричал он по-французски, на который всегда переходил, когда волновался. — Нет! Ты не получишь его! Ты вероломный! Ты посоветовался с этим демоном и желаешь получить мое сокровище! Но я умру первым! Я, я храбрый! Ты не можешь заставить меня бояться!

Все это, произнесенное громким голосом, дрожащим от волнения, поразило меня. Я сразу понял, что случайно коснулся тайны Саймона, какой бы она ни была. Необходимо было успокоить его.

— Мой дорогой Саймон, — сказал я, — я совершенно не понимаю, что ты имеешь в виду. Я пошел к мадам Вульпес, чтобы проконсультироваться с ней по научной проблеме, для решения которой я обнаружил, что необходим алмаз того размера, о котором я только что упомянул. О вас ни разу не упоминали в течение вечера, и, насколько я понимаю, даже не подумали. Что может означать эта вспышка гнева? Если у вас случайно окажется набор ценных бриллиантов, вам нечего бояться меня. Алмаз, который мне нужен, у вас не может быть, а если бы он у вас был, вы бы здесь не жили.

Что-то в моем тоне, должно быть, полностью успокоило его, потому что выражение его лица немедленно сменилось сдержанным весельем, сочетающимся, однако, с некоторым подозрительным вниманием к моим движениям. Он засмеялся и сказал, что я должен простить его, что в определенные моменты он бывает подвержен своего рода головокружению, которое проявлялось в бессвязных речах, и что приступы проходили так же быстро, как и возникали.

Объясняя это, он отложил оружие в сторону и попытался, с некоторым успехом, принять более жизнерадостный вид.

Все это ни в малейшей степени не обмануло меня. Я слишком привык к аналитическим трудам, чтобы быть сбитым с толку такой тонкой завесой. Я решил исследовать тайну до самого дна.

— Саймон, — весело сказал я, — давай забудем обо всем этом за бутылкой бургундского. Внизу у меня есть ящик «Clos Vougeot» от Lausseure’s, благоухающий ароматами