Верь мне, Ворон! - Kass2010

— Вела себя невоздержанно, бросила в мужа Аваду, а та попала в зеркало и отразилась в неё саму, — кратко описал ситуацию Марволо.

— Сейчас тело заберут эльфы, я сообщу жене, она займётся подготовкой похорон. Руди, ты хотел бы, чтобы её похоронили в вашем склепе, или отправить её к Блэкам?

— В нашем. Всё же она умерла, будучи Лестрейндж.

Люциус ушёл, и тут же исчезло тело, которое унесли расторопные домовики.

— Сын твой пока не знает о том, что Артур не его отец, — сказал Северус и поведал Рудольфусу о ритуале, в который хотел вовлечь Персиваля Дамблдор.

— Мы с милордом давно отслеживаем действия Альбуса в зеркале. Изначально он планировал вселиться в леди Блэк-Поттер, пока она была просто Гарриет Поттер, но в связи с изменением статуса юной ведьмы, а также её отношения к Дамблдору это стало невозможно. Альбус каким-то образом прознал про тайну происхождения твоего сына, Руди, и велел его родственникам навесить на него амулет, что они и сделали без всякого сожаления, так как в семье его почти не признают, считая ренегатом.

— И этого мага большая часть волшебников Магической Британии считает непогрешимым светочем! — возмутился Руди. — Может быть, конечно, это будет выглядеть странно, но не стоит ли арестовать то зеркало, в которое заселился Дамблдор, и провести расследование о планируемом тёмном ритуале переселения души?

— Половина Британии будет смеяться, а другая половина крутить пальцем у виска, если мы арестуем «портрет» и предъявим ему обвинения, — заметил Северус. — Никто не поверит на слово, что это никакой не посмертный портрет, а старинный артефакт, в который можно вселить свою душу с целью её дальнейшего перемещения в тело другого мага.

— И мы совсем ничего не предпримем по этому поводу? — расстроился Лестрейндж.

— Ну почему же — не предпримем, — ухмыльнулся Марволо. — Работа уже идёт!

***

Ригель прислала Патронус с сообщением, что Перси пришёл в себя, и Северус отправился обратно к мастеру Янлийлю, захватив с собой Руди.

— Гарриет Поттер? — неуверенно произнёс Перси, открыв глаза, оглядевшись и сообразив, что он понятия не имеет, где находится, зато зафиксировав взглядом юную ведьму.

— Да, это я. Я перенесла тебя сюда. Не волнуйся — ты в полной безопасности.

— А что, до этого я был в опасности? — удивился Перси.

— Сейчас кое-кто придёт, и мы расскажем тебе одну почти невероятную историю, которая очень тесно связана с тобой. А пока мы ждём, не хочешь ли чего? Пить? Есть?

— Не отказался бы от чая.

Ригель, которая уже обжилась в мастерской Янлийля за время общения с ним, заварила в чайном уголке травяной напиток в большом чайнике, предполагая, что одной чашкой в предстоящем разговоре им будет не обойтись.

Первым пришёл мастер Ян, который закончил принимать заказ на большую партию волшебных зеркал для какого-то дома, из которого чистокровный маг во втором поколении планировал сделать родовой мэнор. Мастер одобрительно кивнул Ригель, занимающейся чаем, и внимательно посмотрел на Перси, который поёжился под фиолетовым светом его необычных глаз.

— Меня вы можете не опасаться, вы находитесь сейчас над моей мастерской и я как хозяин этого места даю вам слово, что с вами здесь не случится ничего плохого.

После этих слов Персиваль почему-то полностью успокоился. Возможно, мастер немного повлиял на него ментально, чтобы молодой человек спокойно выслушал новости о себе. Тут появились Северус и Рудольфус. Их пришлось представлять, так как Северуса Персиваль забыл, а с Лестрейнджем и не был знаком. Узнав имена пришедших, молодой человек остался невозмутим и лишь сказал:

— Господа, я жду объяснений всему происходящему.

Рассказ начала Ригель. Она пояснила Персивалю, как они заподозрили, что портрет Дамблдора не является портретом, как вышли на мастера Яна, какое провели расследование и какую информацию сообщил им мастер.

— Это всё очень интересно, но при чём тут я? — задал вопрос Перси.

— Если вы расстегнёте рубашку, то увидите у себя на груди уже почти незаметный след от медальона кельтской бабочки, — произнёс мастер Ян.

Перси тут же проверил это и пришёл в ужас.

— Он хотел занять моё тело?

— Да, — ответила Ригель, — изначально планировал моё, но я стала для него недоступна. Тогда он выбрал тебя, так как знал одну тайну, которая выгодно отличала тебя от других кандидатов, что остались у него под рукой.

— Уже боюсь спросить, что это за тайна? — мрачно проговорил Персиваль.

— Всё очень просто, — ответил Северус и передал молодому человеку гоблинский пергамент. — Артур Уизли — не ваш отец.

— Вот это день у меня выдался, — пробормотал Перси, читая, что показала проверка крови, а потом посмотрел на Руди и сказал. — Получается, вы — мой отец?

— Да, это так. И это сегодня для меня тоже стало ошеломляющей новостью. Надеюсь, что твоя голова не забита идеями Альбуса о всеобщем равенстве с маглокровками и маглами, и ты не откажешься войти в мой род в качестве моего сына и наследника?

Перси мог быть кем угодно в этой жизни, но дураком он точно не был. Отбросить прошлое с семьёй Предателей крови и стать полноправным наследником богатейшего чистокровного рода? Будущим лордом? Да тут и думать не о чем. Это совершенно другая жизнь и другие перспективы!

— Конечно, я не откажусь и приму ваше предложение с уважением и почтением. Буду счастлив познакомиться с семьёй, с которой был разлучён волею судьбы.

— Вот и славно, — обрадовался Руди тому, как легко сын признал его. — Семья у нас на данный момент не очень большая: я, мой брат и наш отец, твой дед.

— А как же всем известная Беллатриса? — удивился Персиваль.

— Супруга моя скоропостижно скончалась сегодня, буквально час назад. Несчастный случай, — Руди скорчил скорбную мину, которая, впрочем, никого не обманула.

— Соболезную, — с таким же выражением произнесла Ригель.

— Буду ждать вас всех на похороны, которые состоятся завтра, пока не знаю, в котором часу. Дополнительно сообщу. А ты, сын, как себя чувствуешь? Достаточно ли сил, чтобы отправиться со мной в Лестрейндж-мэнор?

— Чай у мастера Яна просто какой-то волшебный. До того, как вы пришли, я думал, что буду минимум до завтра лежать в постели, но после чашки этого чудесного напитка я чувствую такую бодрость, что готов идти туда пешком.

—