Когда любовь была «санкюлотом» - Ги Бретон

Сталь, Анна-Луиза-Жермена де, французская писательница, оказавшая большое влияние на французских романтиков.

К счастью; наступил вайдемьер, принесшией Бонапарту славу, и молодой генерал избежал печальной обязанности выполнять супружеский долг по отношению к старой жене…

Летом 1795 года Бонапарт получил приказ немедленно отправиться в Западную армию, брошенную на подавление восстания шуанов. В приказе военного министерства говорилось, что служить он должен в пехоте. Вечно бледный Бонапарт просто позеленел, читая эту бумагу. Как любой артиллерист, он бесконечно презирал пехотинцев. С дерзостью, за которую сегодня офицера немедленно посадили бы на гауптвахту, он сообщил, что отказывается отправиться в Вандею.

Вместо ответа министерство немедленно уволило его из армии.

Не имея ни звания, ни пенсии, ни профессии, он оказался в двадцать шесть лет парижским безработными через какое-то время снова отправился просить помощи и совета у Барраса.

Тот еще раз посоветовал ему найти богатую женщину и жениться.

Бонапарт задумался. На какое-то время он заинтересовался девицей Люси Дефужер, служившей в театра Фейдо, но потом переключился на приятельницу матери, некую госпожу Пермон, урожденную Стефанополи-Коммен, которая недавно овдовела. Эта почтенная дама жила с дочерью Лорой (впоследствии она выйдет замуж за Жюно и станет герцогиней д'Арбантес) и двадцатипятилетним сыном. Наполеон немедленно придумал план, казавшийся ему очень ловким: чтобы прибрать к рукам все деньги, он выдаст свою сестру Полин за этого молодого человека, а сам женится на матери…

Одним прекрасным августовским утром он явился в дом госпожи Пермон и с самым серьезным видом изложил ей свой план. Добрая женщина десять минут хохотала, чем, кстати, очень задела самолюбие отставного генерала.

13 Вандемьера 1795 года Наполеон Бонапарт расстрелял роялистское восстание, направленное против Конвента и директории. В результате этих действий он был назначен командующим военными силами тыла Франции.

Послушаем, как описывает, эту водевильную сцену герцогиня д'Арбантес.

«Поцеловав ей руку, он сказал, что хотел бы объединить наши семьи и готов жениться на, ней, как только кончится траур.

Моя мать так часто описывала мне эту сцену, что я как будто участвовала в ней сама.

Мама изумленно взглянула на Бонапарта, а потом так захохотала, что мы услышали ее из соседней комнаты.

Наполеон был очень шокирован такой реакцией на его предложение, которое находил совершенно естественным. Заметив его обиду, мама поспешила объясниться и сказала, что смеется только над собой.

— Мой дорогой, — выговорила она, отсмеявшись, — давайте же поговорим серьезно. Да знаете ли вы, сколько мне лет?! Конечно, нет, и я вам этого не скажу, уж простите мне эту маленькую слабость. Признаюсь только, что могла бы быть не только вашей матерью, но и матерью Жозефа. Оставим этот разговор, даже если вы только пошутили, мне это неприятно!

Бонапарт начал уверять ее, что его намерения вполне серьезны, что ему безразличен возраст женщины, на которой он женится, особенно если, как моя мать, она выглядит не больше чем на тридцать лет. Он говорил, что все самым лучшим образом обдумал, а потом добавил:

— Я хочу жениться. Мне сватают очаровательную добрую, приятную женщину, у которой салон в предместье Сен-Жермен. Мои парижские друзья торопят со свадьбой. Но мои давние и верные товарищи противятся этому браку. То, что я вам предлагаю, устраивает меня во многих отношениях. Прошу вас, обдумайте все как следует.

Моя мать оборвала этот разговор, сказав со смехом, что уже все обдумала. Что же касается моего брата, к этому разговору можно будет вернуться… но она надеется, что давние дружеские отношения между нашими семьями не пострадают.

— Но я прошу вас все-таки подумать, — настаивал Бонапарт.

— Ну хорошо, я вам обещаю, — ответила, заливаясь хохотом, госпожа Пермон».

Отвергнутый Бонапарт в растерянности отправился к Баррасу. Тот посоветовал ему посещать модные парижские салоны и взял его однажды с собой к своей любовнице госпоже Тальен.

Женщина, которую называли «Термидорианской Богоматерью», владела маленьким домиком с крытой соломой крышей и небольшим садиком на углу улицы Кур-ла-Рен и аллеи Вдов [133].

Эта «хижина» была местом встреч всего светского и распутного Парижа того времени.

Госпожа Тальен устраивала вечера с танцами, во время которых гости быстро забывали благочестивое прозвище хозяйки дома…

Над столицей в то время витал дух безумия. С тех пор как помощники палача разобрали гильотину, неистовая жажда удовольствий охватила не только аристократов, спасенных 9-м термидора, но и добрый народ, весьма демократично разделивший опасность со знатными людьми.

Опьяневшие от счастья парижане хотели только танцевать.

В сентябре 1795 года в столице состоялось шестьсот сорок четыре бала. Самым необычным и заметным стал, конечно, знаменитый «бал жертв»: чтобы получить приглашение, нужно было доказать, что кто-нибудь из членов семьи погиб на эшафоте.

На этом балу танцевали в траурных платьях, а обладавшие чувством юмора гости раскланивались, имитируя движение отрубленной головы, падающей в корзину под гильотиной.

В доме госпожи Тальен играли в несколько другие игры.

Прелестная Терезия, которой к тому времени исполнилось двадцать два года, предпочитала мрачным шуткам более пикантные развлечения. Она приглашала к себе друзей, подходивших ей по темпераменту. Позволяя свободно разыгрываться фантазии любого гостя, она умело управляла невероятными оргиями…

Речь, конечно, не шла о вакханалиях дурного тона. В «испорченности» вечеров в доме Терезии чувствовался возврат к духу монархии. «Мужчины задирали юбки дамам, — свидетельствует очевидец, — только поцеловав им руку, а дамы позволяли ласкать себя только тем мужчинам, которые были им представлены…» [134]

Все это было свидетельством самого лучшего воспитания…

Терезия Кабаррус вышла замуж за Тальена в начале 1795 года.

Среди завсегдатаев «хижины» были две дамы, о которых вскоре заговорил весь свет. Первая была породиста, умна, не очень хороша собой, словом, властный «синий чулок». Она обожала философские разговоры и безумно скучала с мужчинами, уверенная, что может очаровать любого своей культурой. Звали ее Жермена Неккер. Выйдя замуж, она стала баронессой де Сталь…

Вторая же была скорее вульгарна, не очень умна, легкомысленна и вполне изящна, хотя и несколько потаскана. Она любила деньги, любовь, обладала пылким темпераментом и привлекала к себе всех окружавших ее мужчин. Звали ее Мари-Роз [135] Таше де Ла Пажри. По мужу она стала виконтессой де Богарне.