Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны - Кит Лоу

Если бы обе стороны придерживались этого договора, возможно, вопрос был исчерпан. Но, как вскоре стало очевидно, правительство и силы безопасности не обладали реальной властью над бандами правого толка, которые теперь возникали по всей стране. Вот-вот должна была вспыхнуть обратная реакция, направленная против ЕАМ/ELAS, в конце концов приведшая к гражданской войне.

Легко сопереживать бойцам Сопротивления во Франции, Италии и Греции, которые, несмотря на то что храбро и успешно сражались за освобождение своих стран, не были отмечены какими-либо наградами послевоенными правительствами своих стран и, более того, активно подвергались гонениям. Участникам коммунистического Сопротивления не позволяли занимать никаких постов, дающих реальную власть. Бывших героев арестовывали за поступки, которые многие считали законными действиями в военное время, и жестоко преследовали в судебном порядке, чего явно не применялось по отношению к коллаборационистам. В добавление ко всему, от рассказов об их героических подвигах во время войны отмахивались в пользу более сомнительных мифов о «преступлениях» коммунистов во время различных чисток по всей Европе. Влиятельные люди правого толка приняли меры к тому, чтобы угроза коммунистического беспорядка и даже революции преувеличивалась при каждом удобном случае.

Однако важно не отвергать всеутверждения, сделанные правыми. Группы бойцов Сопротивления левого толка не всегда состояли из невинных идеалистов, борющихся с силами тирании. В них хватало жестоких реалистов, готовых воспользоваться тиранией в своих интересах, чтобы протолкнуть свои идеологические реформы. Невозможно обрисовать борьбу между правыми и левыми черно-белыми красками: методы, мотивы и обязательства верности обеих сторон слишком запутаны. Самый наглядный пример – Греция во время и после войны. Здесь более, чем в любой другой стране, к террору свободно прибегали всестороны конфликта, обрушивая его на охваченное страхом население, которому все труднее становилось избегать втягивания в войну идеологий.

Подъем во время войны ЕАМ – нечто совершенно новое в Греции с отсутствием в ее традиции массовых идеологических движений до оккупации, а политика была чем-то спускаемым населению сверху и мало соответствовала интересам рабочего класса, особенно в сельской местности. Однако во время войны жестокая оккупация немцев, итальянцев и болгар в совокупности с голодом и лишениями возымела глубоко революционизирующее действие на население Греции. Фермеры, рабочие и даже женщины, которым раньше было не до политики, теперь увидели в ней единственный путь внести разумность в разрушенный, сошедший с ума мир. Они сотнями и тысячами вступали в ЕАМ, ибо эта организация предлагала не только возможность сопротивления оккупации, но и обещала лучшую жизнь после окончания войны.

Успехи ЕАМ на местном уровне феноменальны, особенно потому, что достигались во время бесчеловечной войны, когда само их существование считалось незаконным оккупационными властями. В период голода ЕАМ провел земельную реформу и даже организовал распределение запасов продовольствия. Он ввел новую и чрезвычайно популярную форму «народного правосудия», которая использовалась больше в деревнях, нежели городах; слушания проводились местными присяжными, а не дорогими юристами и судьями, на простонародном, а не официальном литературном греческом языке, который большинство крестьян воспринимали сродни иностранному. Члены ЕАМ создали почти тысячу деревенских культурных групп по всей Греции, финансировали десятки передвижных театральных трупп и издавали газеты, популярные по всей стране. Они открыли бесчисленное количество школ и детских садов, которые обеспечивали образование тем, у кого до этого никогда не было возможности его получить, поощряли образование молодежных объединений и поддерживали эмансипацию женщин. Именно ЕАМ впервые предоставил в 1944 г. женщинам право голоса. Члены ЕАМ ремонтировали дороги и построили беспрецедентную сеть коммуникаций. Эти достижения особенно заметны в отдаленных уголках горных районов Греции, игнорируемых предвоенными политиками. Английский тайный агент Крис Вудхаус, работавший в Греции во время войны, сообщал: «EAM/ELAS задали темп в создании того, чем правительства Греции до этого пренебрегали, – организованного государства в горных районах». Только благодаря ЕАМ «блага цивилизации и культуры впервые просочились в горы». Популярность ЕАМ во многих областях Греции основывалась на его способности изменить жизнь людей к лучшему и готовности иметь дело не только с деревенской знатью, но и простыми людьми.

Но существовала и другая сторона ЕАМ, не столь благостная. Во-первых, он не допускал никакой конкуренции. В отличие от Франции и Италии, где, в сущности, различные группы Сопротивления сотрудничали друг с другом ради изгнания немцев, EAM/ELAS тратили больше времени на борьбу с другими группами Сопротивления, нежели с оккупантами. Например, в апреле 1944 г. подразделения ELAS казнили полковника Димитриоса Псарроса в Румели не потому, что он предатель, – он возглавлял конкурирующий отряд Сопротивления. Многие оставшиеся в живых члены этого так называемого отряда Национального и социального освобождения (ЕККА) вскоре вступили в «батальоны безопасности» коллаборационистов по той причине, что теперь они считали ЕАМ/ ELAS наибольшим злом, чем немцев. Коммунисты сделали своей мишенью и Национальную республиканскую греческую лигу (EDES) – группу Сопротивления в Центральной и Западной Греции, реквизируя у них продовольствие и уводя скот, в конце концов пригрозили, если те не покинут ряды EDES и не присоединятся к ЕАМ, расправиться с ними. В результате многие члены EDES перешли в «батальоны безопасности». Тем временем многие видные члены EDES, включая их лидера Наполеона Зерваса, поддерживали тесные связи с коллаборационистским правительством и даже немцами, образуя неофициальный антикоммунистический альянс.

После войны члены ЕАМ заявляли, что их перегибы – не более чем «неправильные патриотические действия», которые «связаны с патриотической борьбой… и не могут считаться наказуемыми». Но факт применения насилия по отношению к другим отрядам Сопротивления указывает, несмотря на националистические разглагольствования, на то, что большинство в руководстве Сопротивления больше озадачивалось классовой борьбой, чем войной за национальное освобождение. Даже аббревиатура ELAS – намеренное воскрешение слова, означающего «Греция» – (Έλλάς). Коммунисты, подозревая Черчилля в монархических симпатиях, противодействовали даже англичанам, несмотря на оружие и деньги, которыми те снабжали отряды греческого Сопротивления всех политических убеждений.

В районах, где EAM/ELAS обладалиабсолютной властью, люди часто становились объектами капризов местных диктаторов-коммунистов, правление которых порой становилось устрашающе кровавым. Например, далеко на северо-востоке страны руководитель отряда ELAS с псевдонимом Одиссей, очевидно, сошел с ума от власти. Положив конец деятельности черного рынка на обширной территории нома Эврос, он переключил свое внимание на «предателей» – категорию людей, в которую мог попасть любой человек, усомнившийся в его власти или заподозренный в англофилии любого рода. Многие люди были убиты просто потому, что у бойцов отряда Одиссея имелись претензии лично к ним. В специальном конном «батальоне смерти», отправленном со списком «информаторов», которых следовало убить, возник спор в отношении имен из списка. От слов их командира Телемаха холодеет кровь: «Это революция. Надо делать дело, в конечном итоге не имеет значения, даже если погибнут несколько невинных». Ситуация в Эвросе стала такой тяжелой, что в конце концов ELAS пришлось назначить в этот регион нового руководителя. Одиссея арестовали, судили и казнили.

Наверное, самым известным andarte военного времени был Арис Велучиотис, который правил большими территориями Центральной Греции как деспот. Будучи одним из основателей ELAS, Арис узнал об использовании террора как метода управления в предвоенные годы, когда полиция принимала крутые меры против коммунистов. Его арестовали и пытали до тех пор, пока он не подписал отречение от действий своей партии. По-видимому, он перенял жестокость, с которой столкнулся сам. Оказавшись у власти, он с легкостью казнил людей за такие безобидные преступления, как кража кур. Подобная форма образцового правосудия практически изжила недисциплинированность в рядах его отряда. Он с той же легкостью казнил и пытал людей, которых считал предателями и преступниками. Осенью 1942 г., например, он приказал арестовать четырех уважаемых глав семейств в деревне Клейтсо и безжалостно пытал их почти неделю без перерывов. Их преступление состояло в краже небольшого количества пшеницы из деревенского склада – однако много лет спустя один из сторожей этого склада признался деревенскому священнику в том, что все четверо были невиновны, и он сам один из тех, кто украл пшеницу.