Сияющая цитадель - Дэвид Эддингс

Рисунок был довольно примитивный — скорее карикатура, чем портрет. Он изображал человека со странно отталкивающим лицом — глубоко посаженные глаза под густыми бровями, высокие скулы, орлиный нос и чувственный пухлый рот. Густая черная борода была тщательно подстрижена и ухожена.

— Он явно уделяет своей бороде немало внимания, — заметил Келтэн. — Похоже, он по одному подбривает отросшие волоски. — Он нахмурился. — В нем есть что-то знакомое — особенно глаза…

— Удивлен, что ты вообще можешь признать в этом изображение человеческого существа, — презрительно заметил Телэн. — Техника рисунка просто чудовищна.

— Девочка нигде не училась, Телэн, — вступился Кааладор за неведомую художницу. — Впрочем, в основном своем ремесле она весьма одарена.

— И какое же у нее ремесло, мастер Кааладор? — спросила Элана.

— Она шлюха, ваше величество, — пожал он плечами. — Рисование — ее побочное занятие. Ей нравится рисовать портреты своих клиентов. Она изучает их лица во время… гм… деловых отношений, так что у некоторых портретов встречается весьма занятное выражение лица.

— Можно мне взглянуть? — спросила вдруг Сефрения.

— Разумеется, леди Сефрения, — с некоторым удивлением ответил Кааладор, отдавая ей рисунок. Затем он вернулся на свое место. — Спархок, тебе доводилось встречаться с Джуктой?

— Да, один раз.

— Вот это борода, так борода! Джукта смахивает на ходячий куст. У него даже на веках растут волосы. Итак, Скарпа несколько сезонов ездил с бродячим цирком, а потом, примерно лет пять назад, он где-то на год пропал из виду. Появившись вновь, он занялся политикой — если это можно так назвать. Он отдает дань патриотизму, подобно Сабру, Ребалу и Пароку, но это лишь видимость, предназначенная для тех, кто ничего не знает об Арджуне. Тамошний национальный герой — некий Шегуан, человек, который изобрел работорговлю. Это занятие пользуется в мире небольшим уважением, а потому арджуны, как правило, не слишком гордятся им.

— Однако до сих пор от него не отказались, — мрачно заметила Миртаи.

— Что верно, то верно, дорогуша, — согласился Кааладор.

— Друг Кааладор, — сказал Кринг, — мы ведь, кажется, договорились, что ты больше не будешь так называть Миртаи.

— Да чего там, Кринг, энто ж пустяковина. Я человек простой, а энтим словцом дружков величаю, только и всего. — Он помолчал. — На чем я остановился?

— Ты как раз начал переходить к делу, — язвительно уточнил Стрейджен.

— Что это ты нынче такой обидчивый, старина? — мягко осведомился Кааладор. — Судя по тому, что сумели разузнать наши люди, Скарпа намного опаснее нашей троицы патриотов из западных королевств. Арджунские воры намного умнее и изобретательней типичного тамульского ворья, и кое-кто из них примкнул к сторонникам Скарпы ради собственной выгоды. Арджуны народ ненадежный, и имперские власти волей-неволей вынуждены обходиться с ними круто. Ненависть арджунов к тамульцам неподдельна, и Скарпе не пришлось подогревать ее искусственно. — Кааладор задумчиво подергал кончик носа. — Я не уверен, до какой степени мы можем доверять этим сведениям — арджуны есть арджуны, — но один грабитель с большой дороги утверждает, что одно время пребывал среди ближайших сподвижников Скарпы. По его словам, наш приятель слегка съехал с катушек. Скарпа расположился в руинах Натайоса, где-то в южных джунглях. Этот город был разрушен атанами в семнадцатом веке, и Скарпа не столько прячется там, сколько укрепляется, — в военном смысле этого слова. Он укрепил полуобвалившиеся стены, превратив город в подобие крепости. Наш разбойничек сообщает, что Скарпа время от времени становится совершенно чокнутым. Если верить нашему осведомителю, он то и дело заговаривает о киргаях и Киргоне. Скарпа твердит своим дружкам, что Киргон де замыслил сделать свой народ властителями мира, но киргаи с их законченной и общепринятой тупостью неспособны, мол, править столь обширной империей. Скарпу не то чтобы не устраивала сама идея империи — ему просто не по душе нынешнее ее устройство. Он был бы рад произвести в нем несколько изменений — в основном на самой верхушке. Он верит, что киргаи завоюют мир, а затем вернутся в свое уединенное королевство. Кто-то же должен будет управлять миром от их имени, и Скарпа полагает, что знает подходящего кандидата.

— Но это же безумие! — воскликнул Бевьер.

— По-моему, сэр рыцарь, я на это уже намекал. Скарпа, судя по всему, считает, что из него выйдет отменный император.

— Это место уже занято, — сухо заметил Сарабиан.

— Скарпа надеется, что Киргон освободит его, ваше величество. Он говорит своим сподвижникам, что у киргаев нет никаких способностей к управлению, а стало быть, им понадобятся наместники на завоеванных землях. Он готов добровольно принять на себя эти обязанности. Время от времени он будет отвешивать поклоны Киргону, а в основном вести дела по собственному усмотрению. Надо признать, мечтает он с размахом.

— Знакомо звучит, а, Спархок? — с натянутой усмешкой осведомился Келтэн. — Сдается мне, такие же намерения были у Мартэла и Энниаса.

— О Господи, да, — вздохнула Элана. — У меня такое чувство, что со мной все это уже было.

— Какое место во всем этом занимает Крегер? — спросил Спархок.

— Крегер, судя по всему, играет роль посредника, — ответил Кааладор. — Он служит для связи между заговорщиками. Он много путешествует, перевозит послания и приказы. Это лишь наша догадка, но мы полагаем, что Киргон не отдает, приказы непосредственно Скарпе, Пароку, Ребалу и Сабру. Зато все они знают Крегера, и потому его послания обретают определенный вес. Похоже, он отыскал свое место в жизни. Королева Элана рассказывала нам, что ту же роль Крегер исполнял при Мартэле и Энниасе и тем же примерно занимался, передавая послания графа Герриха бандитам в горах близ Кардоса.

— Нам решительно стоит приложить все силы, чтобы сгрести Крегера за шиворот, — проворчал Улаф. — Он начинает болтать, как заведенный, стоит лишь разок на него сурово глянуть, и ему известно много такого, что вызывает у меня умеренное любопытство.

— Потому-то он и ухитряется оставаться в живых, — ворчливо заметил Келтэн. — Он всегда запасается таким количеством ценных сведений, что мы не осмеливаемся его прикончить.

— Так прикончи его после того, как он заговорит, сэр Келтэн, — предложил Халэд.

— Он всегда берет с нас клятву, что мы этого не сделаем.

— Ну и что?

— Мы рыцари, Халэд, — пояснил Келтэн. — Раз уж мы даем кому-то слово, мы обязаны его сдержать.

— Лорд Вэнион, ты не собираешься в ближайшее время посвящать меня в рыцари? — осведомился Халэд.