Отель «Белый носорог» - Бартл Булл

Гвенн встала и отнесла кирку Кариоки. Через пару дней можно будет прокладывать поперечные борозды. Многие новоявленные фермеры не утруждали себя такими тонкостями; Адам тоже допустил такую ошибку. Семена все равно взойдут, но земля не сможет дышать, не будет здоровой и сильной.

И еще — перед тем как переворачивать землю, нужно произвести повторную мелкую вспашку — сначала на шесть, потом на три дюйма глубиной, чтобы разбить крупные комья, оставшиеся после предыдущей вспашки. Лен требует особенно тщательной обработки.

В конце будущего месяца, или в начале октября, первые тридцать акров будут подготовлены к севу. Лучшие двадцать она отведет под лен, а остальные десять — под кукурузу, бобовые и пшеницу. Семена льна нужно вносить поглубже, а не разбрасывать. Пшеница требует меньше влаги. Волы и овцы большую часть года смогут пастись на естественных пастбищах. Но в засушливый период им понадобится силос, запасы зеленого корма — люцерны или южноафриканского маиса с поливных земель. Каждой корове или волу требуется десять акров, овце — три.

Нужно купить еще семян и инвентаря, скота и техники. Раджи да Суза через своего друга Оливио Алаведо предложил ей дополнительный кредит. «Ничего не жалеть для фермы "Керн"»! — так он выразился.

Но, конечно, больше всего Гвенн нуждалась в мужчине — фермере, который разбирался бы во льне и болезнях домашних животных. И тут Энтон ей не опора. Что он будет делать, когда повзрослеет? Осядет ли на земле? Чем станет зарабатывать на жизнь?

Гвенн шла за плугом, проверяя правильность борозды и следя за тем, чтобы Кариоки не попытался облегчить себе и волам работу, приподняв лемех. При неровной или мелкой борозде в октябре и ноябре дождевая влага будет стекать по склону, а не впитываться в почву. Чтобы понизить испаряемость, Гвенн решила после сильного дождя взрыхлить землю.

Закончив последнюю борозду, Кариоки погнал волов домой, сделав остановку у реки, чтобы искупать животных. Он помахал уходящим с поля женщинам. Одна, самая молодая, задержалась и подождала его, Гвенн шла медленно, время от времени нагибаясь, чтобы поднять и отбросить в сторону сучок или камень. Итак, сорок две борозды шириной в шесть футов. Не образец аккуратности, как пирамиды Алана, но лучше ей в этом году не сделать.

Против своей воли Гвенн испытывала горечь и обиду на Алана. Как он мог взвалить на нее одну тяжкое бремя выживания? Потом она почувствовала себя виноватой за то, что не тоскует об Алане так как следует. И чересчур беспокоится об Энтоне — как бы уберечь его от мести Мика Рейли. Но временами, злясь на себя, Гвенн страстно желала, чтобы Энтон был рядом. Вместе, рука об руку, возвращаться с поля…

Она еще раз наклонилась, и ее вдруг пронзила острая боль. Ахнув, она опустилась на колени и поползла туда, где под тамариндом зеленела трава. Там она повалилась на землю и зажмурилась. Боль возобновилась и не отпускала. Целый час Гвенн пролежала на боку, напоминая себе, что сроки еще не вышли; однако боль то и дело пронзала все ее существо и затихала, давая ей возможность собраться с силами.

У нее отошли воды. Ребенок! Гвенн распростерлась на спине, подняла колени. Тело покрылось испариной. Нужно глубоко дышать. Вспомнить, что делала бабушка, когда ее кузине пришлось рожать без акушерки.

По спине побежали мурашки. Мышцы напряглись. Тело больше не слушалось Гвенн, живя по своим особым законам. Юбка намокла. Гвенн развязала поясок и, поворачиваясь с боку на бок, сняла юбку и подстелила ее вместо простыни. Через ткань спину кололи осыпавшиеся стручки тамаринда. Боль накатила, утихла и вернулась вновь. Над головой шумела листва и ярко светило солнце.

Вдруг в кустах зашуршало. Раздвинулись ветви. Гвенн запаниковала. Господи, как дотянуться до винтовки?

Но было поздно. Оружие слишком далеко. Гвенн с трудом села. Голова перестала кружиться. Она приготовилась к схватке.

— Гвенн-саиб! — воскликнула женщина-самбуру.

— Виктория! Слава Богу! Помоги мне добраться домой!

Виктория бросила пустой мешок и опустилась на колени в ногах у Гвенн. Потом велела ей лечь. Стащила нижнюю юбку из грубого холста. Развела ноги. Потрогала живот и заглянула между ног.

— Не домой, нет. Поздно домой.

Примерно с час Виктория сидела рядом, держа Гвенн за руку. Та лежала с закрытыми глазами. Схватки все усиливались. Боже милостивый, началось!

Виктория снова встала на колени у нее в ногах и, взяв руки Гвенн в свои, с силой потянула молодую женщину на себя, вынуждая сесть. Потом она встала, заставила Гвенн встать на корточки — так, чтобы вес равномерно распределился между носками и пятками. Локти Гвенн она поместила ей же на колени и помогла сцепить пальцы. Встав позади, она потянула Гвенн на себя, давая ей опереться выгнутой спиной на свои ноги.

Мысли Гвенн завертелись вокруг ее новой помощницы и подруги. В свое время ей никак не удавалось запомнить самбурянские имена, и она дала женщине имя Виктория — за необычайное сходство с Ее Величеством. Тот же прямой, открытый взгляд, те же пухлые щеки, полное круглое лицо и величавая осанка. И надежность.

По телу Гвенн пробежала судорога. Новая жизнь неудержимо рвалась на волю. Виктория схватила молодую женщину за плечи. Гвенн натужилась. Бедра разверзлись. Гвенн дернулась и повалилась на бок. Виктория успела подхватить ребенка. Зубами перегрызла пуповину. Омыла младенца в воде неглубокого водоема, пару раз шлепнула и подставила лучам заходящего солнца.

Чей-то мощный рев привел Гвенн в чувство. Вики передала ей новорожденного, завернутого в грубую мешковину. Полные слез глаза Гвенн не могли разобрать пол ребенка. Она погладила головку с курчавыми волосенками.

— Богатырь, — одобрила Вики. — Настоящий мужчина.

— Я заволновался, когда ты не приехала в «Белый носорог», — сказал две недели спустя Энтон, распрягая Рафики. Ему было жаль, что он пропустил миг рождения человека. — Решил вот съездить, посмотреть, как дела. Так хотелось присутствовать при родах! Но я опоздал.

Он опустился на колени и пощекотал младенцу животик. Голенький наследник фермы «Керн» лежал на шкуре импалы, взбрыкивал ножками и разевал ротик. У него были рыжие кудряшки и зеленые глаза.

— Какой красивый! — восторгался Энтон. — Жалко, что меня здесь не было — помочь!

— Ну, от тебя было бы мало толку, — Гвенн всеми силами старалась не показать, что рада его приезду. — Мне помогла Вики.

Руки Гвенн до запястий были молочно-белого цвета. Волосы обсыпаны творожными крошками. «Должно быть, я страшна как смертный грех», — подумала она и украдкой посмотрела на Энтона. Возможно, в «Белом носороге» он встречался с Анунциатой.