Африка грёз и действительности (Том 2) - Иржи Ганзелка

— Простите, господа, я помешаю вам. Моя фамилия де Мунк. Вы — два чехословацких журналиста, приехавших из Нгомы?

— Да, Ганзелка…

— Зикмунд. Enchanté.[62]

Симпатичный молодой бельгиец пожимает нам руки.

— У меня здесь на берегу озера маленькая ферма. Называется Бугено. Вам, может быть, покажется смешно, но мне хочется подобраться поближе к сопке. Никто здесь и слышать об этом не хочет, а вы, как журналисты, возможно…

— …Конечно, мы как раз готовим сафари. Нам хочется заснять документальный фильм, но мы не знаем местности.

— Так пойдемте вместе. Я достану носильщиков. Я знаю здесь каждую тропинку. И жена пошла бы с нами, она привыкла к длительным походам по первобытному лесу. Подождите, я ее позову. Алиэтта, Алиэтта!..

Через час наш план готов. Молодые супруги будут ждать в Бугено, пока прибудет наша пленка из Найроби. Они будут готовы в любой момент, и через час после нашего прибытия в Бугено мы сможем выступить в путь.

На следующий день в Нгоме было опубликовано краткое официальное извещение о закрытии всякого движения по западному берегу озера Киву по направлению к Костерманвилю. Могучий поток лавы шириной в несколько сот метров перекатился через дорогу недалеко от тоге места, где мы стояли прошлым вечером. Поселки Нгома и Кисеньи были отрезаны; у них оставалась лишь единственная наземная связь с югом по восточному берегу озера — заброшенная горная дорога, которой можно пользоваться только в сухое время года.

Автомобиль в пылающей западне

Дни летели с быстротой катящейся лавины. Каждый вечер, окончив работу, мы поднимались на вершину Нгомы, не прекращая наблюдений за деятельностью вулкана. К концу недели создалось впечатление, что извержение начинает затихать. В субботу 13 марта вулкан почти совсем успокоился. В воскресенье вечером он уже не извергал лавы. Только розовые облака дыма и пара временами поднимались из кратера, и могучая детонация сотрясала воздух. Края кратера уже утратили свое характерное красное окаймление, вулкан перестал расти. Лишь далеко на юго-западе все еще горел первобытный лес, и над землей нависали неподвижные огромные тучи дыма.

Пленку все еще не присылали. Мы разослали настойчивые телеграммы во все концы, но ничего не получили ни из Найроби, ни из столицы Бельгийского Конго, ни со складов фирмы Кодак в Южно-Африканском Союзе. Казалось, что мы, поджидая цветную пленку, упускаем время и теряем возможность в непосредственной близости увидеть вулкан в разгар его деятельности и заснять извержение на простую черно-белую пленку.

В среду 17 марта во второй половине дня снова раздались сильные взрывы. С наступлением темноты за вершинами Нгомы стало появляться красное зарево. Мы обошли вокруг залива у пристани и, завернув за последнюю скалу, остановились, пораженные неожиданно открывшимся чудесным видом как бы из другого, фантастического мира. Огромная дождевая туча нависла над всем краем. Левым своим концом она опиралась о столб воды, гигантским водопадом низвергавшейся с неба. Правый край тучи поддерживал могучий сталагмит раскаленного гейзера, который опять с новой силой бил из недр земли. Весь нижний край дождевой завесы был как бы залит кровью.

Глубоко внизу на горизонте мерцали затухающие огни лесных пожаров. Огонь, бушевавший непрерывно в течение 14 дней, поглотил всю растительность на огромной площади. Даже дожди, лившие несколько дней, не смогли полностью потушить пожаров. Поток раскаленной лавы, видимо, сжег все на полосе длиной во много километров, и ничто не мешало ему продвигаться к озеру.

Откладывать далее сафари к вулкану было невозможно. Мы сделали еще одну последнюю попытку.

— Так вот, я сходил на почту в Нгому и в Кисеньи, но нигде нет и намека на пленку. Обиднее всего, что даже Робби не отозвался.

— А выяснили, получил ли он нашу телеграмму в Найроби?

— Говорят, она была доставлена ему на его почтовый ящик. Возможно, что его как-раз не было в Найроби; ведь он говорил, что в марте собирается с передатчиком на гору Кения.

— Хоть бы здесь где-нибудь был любительский передатчик! А то мы как в ловушке. Завтра нам нужно было бы выступить в поход к вулкану. Супруги де Мунк нас, наверное, уже заждались…

Последние приготовления, укладываем в «татру» свою походную канцелярию, открытую нами в «заколдованном» доме на озере.

Только в Иоганнесбурге, почти два месяца спустя, мы вместе с другой корреспонденцией получили письмо нашего кенийского приятеля, альпиниста и радиолюбителя Робсона. Приложенная к письму подлинная накладная авиационной компании, испещренная почтовыми штемпелями, все нам объяснила. На почте в Найроби в нашей телеграмме исковеркали не только наши фамилии, но и обратный адрес. Пять катушек цветной пленки «кодахром», присылки которой мы ждали с таким отчаянным нетерпением, побывали на нескольких аэродромах Бельгийского Конго и даже Танганьики и возвратились за ненахождением адресата. На одном из штампов стояло название Кисеньи и дата, свидетельствовавшая, что посылка прибыла четырьмя днями позднее нашего отъезда оттуда…

Утром 18 марта мы выехали прибрежной дорогой в Бугено. Там нас ждал еще один чрезвычайно полезный спутник, молодой бельгийский вулканолог и геолог Тазев, которому брюссельское правительство поручило вести систематические наблюдения за вулканом и научные исследования. В нескольких километрах от Бугено путь был закрыт на огромном пространстве дымящейся массой. Складчатые нагромождения застывающей лавы, сдавленные гигантской силой, вздымались в высоту на много метров. Обгорелые пни окаймляли пожарище, а над лавой висел тяжелый запах серы и чада. Мы попробовали ступить на край затвердевшей лавы, но вынуждены были после нескольких шагов возвратиться, потому что она была еще слишком горяча.

Далеко вправо протянулся широкий поток лавы с уже затвердевшей поверхностью. Но под тонким поверхностным слоем раскаленная масса все еще медленно, но неудержимо катилась к озеру. Это был второй поток шириной в километр, устремившийся по равнине от нового вулкана к берегам озера. Он примчался так неожиданно, что застал врасплох даже геолога Тазева, наблюдавшего с дороги за первым потоком. Тазев остановил свою машину у первого потока и остался там с группой помощников. Во время работы он заметил, что новый поток лавы, который, когда он приехал, находился справа от него, пришел в движение, и сейчас его головная часть находилась в нескольких сотнях метров от дороги.

Тазев со своими помощниками пробрался до самого потока, чтобы получить подробные данные о составе, температуре и количестве лавы. Неожиданно скорость течения лавы начала повышаться и вынудила экспедицию к отступлению. Все быстрей и быстрей двигалась лава и, наконец, ее скорость достигла 450 метров в час. Лава закрыла дорогу, проложенную экспедицией. Вся группа пережила несколько минут отчаянной борьбы с зарослями первобытного леса, в течение которых людей по пятам преследовал поток лавы, и они начинали задыхаться в дыму приближающегося пожара. Когда они, наконец, пробились к дороге, лава уже настигла их. Спастись бегством в машине они уже не успели. Огненное море прокатилось через дорогу, а автомобиль со всеми членами экспедиции очутился в клещах между двумя потоками лавы.