Видящая истину - Деннард Сьюзан

– Отзови их, Йорис!

Не о такой встрече с кумиром детства он грезил. Мерик надеялся, что и вовсе не придется иметь дела с солдатами. Что можно будет просто удивить Йориса своим прибытием в Нихар.

– Не-ет, ты от меня стрелами тут не отмашешься, – продолжила рычать Сафи. – Я сейчас достану нож и как…

– Ну хватит! – отрезала Ноэль. Мерик никогда раньше не слышал, чтобы она говорила таким тоном. – Успокойся. В его Нитях нет угрозы.

Сафия закрыла рот, но на всякий случай все равно осталась в защитной стойке, заслоняя собой Ноэль.

– Опустите оружие, – приказал Мерик, повысив голос. – Я наследный принц Нубревены, а не какой-нибудь разбойник.

– А это с вами кто? – спросил Йорис, кивая на Иврену, чье лицо было по-прежнему скрыто, а напряженная поза выражала готовность дать отпор. Один из солдат кончиком лука откинул ее капюшон.

– Приветствую, егермейстер, – улыбнулась Иврена, само хладнокровие.

– Нихарская предательница… – процедил Йорис, проталкиваясь к ней мимо Мерика. – Тебе здесь не рады!

Иврена обнажила меч, и в ту же секунду Мерик выхватил свою короткую саблю и уперся острием в спину Йориса.

– Йорис, не оскорбляйте моих спутников, – произнес он, чуть надавив для убедительности на рукоять. Он устал и начал злиться, а Йорис отлично знал, что бывает, если разозлить нихарца. – Иврена – верховный нубревенский визирь и сестра самого короля. Проявите немного почтения.

– Она не достойна почтения с тех пор, как превратилась в кара…

Тут Мерик злобно ударил Йориса сапогом по ноге, и тот упал на колени, роняя стрелы. Однако, очутившись на земле, он лишь рассмеялся, и звук его смеха напоминал хруст камней под копытами. Затем, задрав подбородок, Йорис широко улыбнулся:

– Вот теперь узнаю вас, ваше высочество! Не серчайте. Просто хотел убедиться, что вас не околдовали, вот и все.

Еще один смешок, и егермейстер легко вскочил на ноги.

Все тут же опустили оружие, и Йорис наконец отвесил принцу уважительный поклон.

– Позвольте проводить вас в наш новый дом.

– Новый дом? – не понял Мерик, убирая саблю. – А что стало со старым?

– Оттуда все уехали, – кивнул Йорис и хитро улыбнулся. – Всевышний в этом году был к нам милостив.

Мерик шел и смотрел, как его тень скользит следом по мертвым стволам и желтоватой земле. Сафия держалась шагах в десяти, ближе к Ноэль, но не отставала. Последней шла Иврена.

Принц был благодарен за эту возможность побыть на расстоянии от Сафии, хотя время от времени все же оборачивался, чтобы убедиться, что женщины поспевают. Не такое уж большое расстояние, с другой стороны. Все равно слишком близко. Но хотя бы она не лежит у него на груди и не дышит в лицо.

Ноэль двигалась в том же темпе, что и остальные, но она еще не отошла от раны, и Мерик видел, с каким упрямством она шагала. Впрочем, то же упрямство было в ее взгляде, когда она допрашивала его на «Яне», а он зачем-то отвечал. По ней всегда было сложно сказать, что она на самом деле чувствует. И чувствует ли что-нибудь вообще.

К счастью для Ноэль и для Иврены, суеверные солдаты Йориса оставили их после первой мили совместного похода. А к счастью для Мерика, мертвый лес кишел солдатами на тысячи гектаров вглубь. Это значило, что если Сафия решит бежать, люди Йориса через несколько минут ее поймают.

Едва ли она, впрочем, затевала побег: Ноэль еще не полностью оправилась. Да и в целом ничто в поведении доньи не выдавало таких намерений. Особенно после разговора на корабле.

Они шли и шли, а безжизненный пейзаж нисколько не менялся. Бескрайнее кладбище растрескавшихся стволов, добела вылизанных солнцем. Из окаменевшей земли выпирали сухие корни, кое-где валялись трупы птиц. В этих краях Мерик всегда инстинктивно опускал голову и говорил вполголоса.

Йорис был не настолько чувствителен. Он то и дело громко обращался к Мерику, вспоминая тех, с кем принц рос. Теперь все они перебрались из поместья Нихар в новое поселение вместе с людьми Йориса.

Невзирая на отсутствие признаков жизни, принцу все время казалось, что им вот-вот встретится хотя бы клочок моха, хотя бы лишайник – хоть что-то зеленое. Но, увы. В мире смерти и яда запад был неотличим от востока. Насколько хватало глаз – все выглядело одинаково неживым.

Разочарование было не новым, но ощутимым, и Мерик им давился, глотая вместе со слюной, удерживая внутри, пока оно не затихало, превращаясь в глухую боль.

Добравшись до развилки, где одна дорога вела дальше вдоль Яданси, а другая уходила налево, в глубь материка, Мерик вдруг забеспокоился. Если все ушли, значит, и мать Куллена ушла с остальными? А ведь Куллен собирался ее вскоре навестить.

– Керрил осталась в имении, – сказал Йорис, угадав его мысли. – Единственная не захотела идти с нами.

Он снял с пояса фляжку, сделал глоток и повернул налево.

Мерик последовал за ним, чуть замедляя шаг, чтобы Сафия с Ноэль и Ивреной не отставали.

– Керрил та еще упрямая ослица, – покачал головой Йорис, тряхнув фляжкой. – Ей до сих пор кажется, что на этой земле можно вырастить ирисы, если как следует ее возделать…

В его голосе слышалась отчетливая горечь. Мерик вспомнил, что они с Кулленом всегда подозревали, что Йорис неравнодушен к Керрил. Впрочем, была ли у неравнодушия предыстория, оставалось только гадать.

– Хотите воды? – спросил Йорис.

– Давай, – выдохнул Мерик, только сейчас обнаружив, что пересохло во рту. Губы стали словно пергаментными, а кожа – как осенний лист, из которого время выпило всю влагу.

Мерик сделал несколько глотков. Жадничать было нельзя: возможно, у Йориса не так уж много питьевой воды в запасе. К тому же у Иврены была с собой вода, и в крайнем случае можно было обратиться к ней.

– Расскажи про этот новый дом, – попросил Мерик, возвращая фляжку. – Далековато от старого поместья. Оно того стоило?

– Не то слово! – ответил Йорис и улыбнулся. – Только я ничего рассказывать тебе не буду, сам увидишь. Настоящий божий дар. Когда я впервые это место увидел, то прослезился. Мы так его и назвали.

– Ты? Прослезился? – переспросил Мерик. Невозможно было представить слезы на этом сморщенном лице, как невозможно было представить, что мертвые дубы и сосны в лесу опять зеленеют.

Йорис в ответ поднял свою трехпалую руку и произнес:

– Клянусь Коралловым престолом, ваше высочество, я прослезился и рыдал долго, как младенец. И еще клянусь, с вами будет то же самое, как только мы дойдем.

Мерик усмехнулся, но в эту же секунду улыбка сошла с губ Йориса, и он вдруг озабоченно спросил:

– Скажите, как здоровье короля? До нас новости доходят редко, но прошел слух, что ему стало хуже.

– Пока без изменений, – кратко ответил Мерик. Тем более что это было правдой: король все так же не откликался на зов Хермина и, возможно, наградил Хайета за бунт и пиратство.

Мерик снял плащ и вытер внезапно выступивший пот. Духота вдруг стала невыносимой. Почему он не оставил чертов плащ на «Яне»? Солнце, отражаясь от любовно отполированной позолоты его адмиральских пуговиц, слепило и раздражало, как самодовольная ухмылка Хайета. Принц крепче сжал плащ мокрыми пальцами. Хотелось кому-то врезать – по наглой роже Хайета, или Дэа, или Бэрна… Сейчас подошла бы даже физиономия старика Себера. И не просто врезать – разбить. Расквасить.

Но Мерик был выше этого. Во всяком случае, уже много лет. Что бы ни ждало его в Ловатце, нельзя было поддаваться ярости. Переживания можно отложить на потом.

Йорис и Мерик свернули на тропинку, огибавшую ствол сухого кипариса, гремевшего ветвями на ветру. Мерик сделал глубокий вдох, затем глубокий выдох, вдох, выдох – и с каждым выдохом избавлялся от ярости, сосредоточив все внимание на песке и камнях под ногами.

Тропинка пошла в гору. Мертвый лес сменился таким же мертвым склоном, совершенно лысым и через некоторое время настолько крутым, что у Мерика спустя десять шагов заболели икры, а сапоги начали скользить по каменной крошке. Мерик остановился, чтобы перевести дух и посмотреть, поспевают ли женщины. Ноэль, Иврена и Сафия еще только огибали кипарис.