Темный любоник - Дж. Уорд

Она радостно улыбнулась.

— И специально для тебя выбрала это платье.

— Тоже ничего. Но знаешь что, Марисса? Не стоит так напрягаться.

Она опустила взгляд.

— Я всегда стараюсь угодить.

— Брось стараться. Ты прекрасна и так.

Она засияла. Просто вся засияла… Буч не мог оторвать глаз.

Порыв ветра прилепил тонкий шифон к стройным бедрам. Мысли хлынули в новое русло.

Коп чуть не рассмеялся. Он никогда не считал, что похоть может испортить момент, но, похоже, сейчас именно тот случай. Зов плоти хотелось на время приглушить и вести себя корректно. Эта женщина достойна поклонения, заботы и счастья.

Буч нахмурился. Интересно, как обеспечить счастье? Заботу и поклонение — без вопросов, но вот счастье?

Вампир, да еще девственница, — это высший пилотаж. Так высоко залетать ему еще не приходилось.

— Марисса, но ведь я не такой, как вы.

Она кивнула.

— Я поняла это с первого взгляда.

— И тебя это не… («отталкивает…») смущает?

— Ничуть. Мне нравится, когда ты рядом.

— Почему? — спросил он тише.

— С тобой я и в безопасности, и чувствую себя красивой.

Она замолчала и посмотрела на его губы.

— Ну и время от времени чувствую кое-что еще.

Благие намерения не смогли удержать от его любопытства.

— Что, например?

— Жар. Вот здесь…

Она прижала руку к груди.

— …и здесь.

Скользнула рукой между бедер.

У Буча потемнело в глазах. Сердце прыгнуло в горло. Он с силой выдохнул, опасаясь, что голова разлетится на куски.

Марисса продолжала:

— А ты что-нибудь чувствуешь?

— Лучше не спрашивай. — Голос осип, как будто в горло влили неразбавленный скотч.

«Вот до чего доводит безрассудство».

Марисса решительно направилась к нему.

— Я хочу сейчас же тебя поцеловать. Ты не против?

Против поцелуя? Да он продаст душу за одно лишь право смотреть на нее.

Коп выпрямился в кресле и подобрал ноги. Риск быть застигнутым врасплох помогал держать себя в руках. Но едва он собрался встать, как Марисса опустилась на колени.

Прямо между его расставленных бедер. И прижалась вплотную.

— Ох. Не так сразу.

Буч остановил ее прежде, чем она успела коснуться его возбужденной плоти. Опасаясь, что Марисса не готова к этому.

Черт! Скорее, опасаясь, что сам к этому не готов…

— Не стоит так… торопиться. Давай сделаем все по правилам.

Марисса улыбнулась, показав кончики клыков.

Его плоть запульсировала.

«Кто бы мог подумать, что это так заводит?»

— Я мечтала об этом всю ночь, — пролепетала она.

Буч откашлялся.

— Неужели?

— Представляла, что ты подходишь к моей постели. Наклоняешься…

О боже, это уже сейчас можно рисовать с натуры. Только персонажи картины должны быть голыми.

— Ты был обнажен, — продолжала Марисса, наваливаясь всем телом. — И я тоже. Ты припал к моим губам. Твои поцелуи были крепкими, как скотч. Мне понравилось…

Не дотянув до рта последнего дюйма, она притормозила.

— Мне понравился ты.

Святые небеса. Он чуть не кончил. А ведь они даже не поцеловались.

Марисса потянулась вперед, но Буч удержал ее на месте.

Эта девушка слишком хороша. Прекрасна, сексуальна и, черт побери, — невинна.

А он, сукин сын, стольких за свою жизнь разочаровал. Не хватало только ее добавить в послужной список.

Она заслуживает как минимум принца, а не какого-то засранца недокопа в костюмчике с чужого плеча.

Он понятия не имел, как вампиры устраивают свою личную жизнь, но готов был поклясться, что найдется куда более достойный кандидат.

— Марисса…

— Да?

Она не отводила глаз от его губ. Несмотря на неопытность, взгляд у нее был плотоядным.

Буч не возражал даже против перспективы быть целиком проглоченным.

— Ты меня не хочешь? — отпрянула она, изменившись в лице. — Правда, Буч?

— Нет-нет, детка. Перестань. Не в этом дело. Ты все неправильно поняла.

Буч скользнул ладонями вверх и придержал ей голову. Затем примерился и захватил в плен ее рот.

Марисса судорожно втянула в себя воздух из его легких. Он растаял от удовольствия, но не утратил контроля, вкладывая в поцелуй всю наличествующую нежность. Когда ее тело обмякло, Буч обвел языком контуры губ.

До чего же она сладкая, подумал он, собираясь устремиться дальше, но не теряя головы.

Но тут Марисса разрушила его крепость одним ударом. Прихватив язык и потянув его в глубину.

Буч дернулся и застонал, по телу пробежала волна.

Она испуганно замерла.

— Тебе не понравилось? Но ты же делал так с моим пальцем. Помнишь, вчера?

Коп рванул с шеи воротник. Проклятье, почему в этой части Северной Америки так не хватает воздуха?

— Буч?

— Мне понравилось, — просипел он, задыхаясь. — Честное слово.

— Тогда повторим.

Она наклонилась и обожгла его поцелуем: буквально впечатала в сиденье взрывной волной страсти. Ошеломленный коп вцепился в ручки кресла, пытаясь уцелеть. К такой стремительной атаке он оказался не готов. Жарче, чем сама преисподняя, Марисса пристроилась у него на груди и с наслаждением исследовала глубины рта. Буч выгнулся дугой и перенес вес тела на руки.

Раздался громкий треск.

Они покатились вниз.

— Вашу м…

Буч пошевелил рукой и обнаружил в ней какую-то неизвестную деталь.

Первая жертва военных действий: боковина от кресла.

— Ты в порядке? — обессиленно спросил Буч, забросив боковину подальше в угол.

— Ага. — Марисса улыбнулась.

Ее платье намертво застряло в него в ногах, и тело прижималось именно там, где положено.

Когда он поднял глаза, он уже был готов на все. Задрать подол, раздвинуть бедра и погрузиться в жаркую глубину, чтобы окончательно пропасть. И утянуть ее за собой.

Беда, что все эти инстинкты не имели ничего общего с любовью. Просто безумие. Животная страсть под открытым небом.

Самое время остановиться.

— Давай-ка поднимем тебя с пола, — прохрипел он.

Марисса мигом вскочила на ноги и протянула ему руку; Буч, шутки ради, ухватился за нее. И был поднят с пола одним движением, как газетный лист.

Он смущенно отряхнулся.

— А ты сильнее, чем кажешься.

Она застенчиво разгладила платье.

— Ничего особенного.

— Марисса, да это же лихо!

Она посмотрела ему в глаза, но потом — скользнула взглядом ниже.

Осознав, что привлекло ее внимание, Буч покраснел как рак и отвернулся, чтобы привести себя в порядок.

— Что ты там делаешь?

— Ничего. — Он повернулся лицом, надеясь, что пульс придет наконец-то в норму.