«Если», 1997 № 08 - Лоуренс Дженифер

Возле корабля появился призрак Джона Чансела, одного из исследователей планеты медведей-воришек, которого обычно считали ее первооткрывателем. Правда, сейчас он опроверг это мнение. Вторую грозовую ночь призрак Чансела просидел в кокпите космолета вместе с членами экспедиции, любовно поглаживая множество ручек, колесиков, рычагов, кнопок и клавишей, необходимых для управления кораблем. В его дни летательные устройства не были столь сложными.

— Я разобрался во всех этих новых замечательных рычагах гораздо скорее, чем смог бы он, — мягко сказал призрак Чансела. — Разумеется, мозг был при нем, я же обладал интуицией. А это главное, доложу я вам.

— А как можно стать призраком? — поинтересовалась Гледис Мак-клейр. — Я имею в виду, если не после смерти. Существует ли какой-нибудь иной способ?

— Довольно часто это случается задолго до смерти. Я был призраком Чансела в течение двадцати лет до того, как он где-то умер. Он оставил здесь свой (мой) призрак во время второго посещения планеты. После этого он прилетал сюда за мной несколько раз, но я отказался следовать за ним. У него к тому времени появились свои причуды, у меня — свои. Если бы мы оказались вместе, то беспрестанно конфликтовали бы. Но для нас обоих (для него сильнее, чем для меня) разлука была мучительной.

Не редкость, когда живой человек и его призрак существуют порознь. Я вижу, что двое из вас шестерых обладают призраками, которые находятся не с вами вместе, и вам никогда не догадаться, о ком идет речь. Очевидно, на планете медведей-воришек условия благоприятствуют подобному расколу. У покинутых призраков развивается страшный голод (да, да, физический голод). Но у каждой планеты собственная призрачность, отличающаяся от призрачности других мест. Даже на Старой Земле существуют остатки и клочки призрачности, хотя это вовсе не голодная планета. Как сказал пророк: «Блажен мир, где есть железные луга и богатые экстракты, которыми духи могут насытиться и уснуть». Но здесь мы, духи, по большей части проводим время без сна.

— А что произошло с Дикси Лейт-Ларк? — спросила Гледис Макклейр у словоохотливого призрака.

— Она была призраком другого вида. Дело в том, что никакой Дикси Лейт-Ларк как человека никогда не существовало. Вы прибыли сюда вшестером. Дикси была вашим esprit de group, вашим групповым портретом и к тому же проявлением вашего недотепства. Мы впервые сделали ее видимой для вас. А вы узнали и приняли ее, как обычно, не раздумывая. Это «нераздумывание» составляет часть окружающей среды планеты медведей-воришек. Она была весьма приятным образным экстрактом всех вас, воплощением вашей причудливости и детскости, что сделало ее очень аппетитной. Мы любим экстракты. Они весьма питательны.

— Зачем же вы сделали ее видимой? — задала вопрос Селма.

— Затем, что мы любим видеть то, что едим.

— Что представляют собой медведи-воришки? — спросил Льюк Фронза у призрака Чансела.

— О, это особый вид перекати-поля, вид крапивы. Призраки иногда используют их, чтобы побродить вокруг. Я и сам часто бываю медведем-воришкой. Только в грозовые ночи мы можем, наполнившись плазмой, обрести собственный облик. Мы много бродим здесь, потому что нас вечно мучает голод и бессонница. В местах, более богатых органикой, металлами и минералами, процесс питания призраков сродни познанию, и они гораздо меньше двигаются и бродят. Они спят целыми столетиями. Активность призраков отмечается только в бедных пищей областях. Один из моих двойников подает признаки жизни, быть может, раз в столетие. Я ощущаю своих двойников, но чувствовать там почти нечего.

— Откуда появились медвежата-воришки?

— Это случилось в одно из первых посещений планеты, возможно, в самое первое, потому что, когда я появился здесь, они уже были. Экспедицию, состоявшую из мужчин, женщин и детей, плохо снарядили. Все они умерли от голода, потому что не знали, как использовать местную буйную растительность в качестве пищи. Они оказались первыми голодными призраками. Это их голодный крик подманивал корабли садиться в одном и том же месте. «Идите сюда, чтобы мы могли съесть вас», — взывали они, и этот мощный клич действует до сих пор.

— Вы только что сказали о своих двойниках, — произнес Джордж Махун. — Выходит, у Джона Чансела был не один призрак? А что сам он тоже страдает от голода и бессонницы?

— Ну, я (основной Джон Чансел) достиг вершин славы. Но каждый из нас, великих, имеет множество призраков. Он, то есть я, оставил, кроме меня, два других призрака. Но мы слабо ощущаем друг друга. Он обладал истинным величием, а я нет. И все же вот парадокс: он наблюдал себя, в целом, снаружи, и оставался доволен увиденным, я же видел нас изнутри, и на меня это не производило впечатления. И мы не были первооткрывателями стольких планет, как это принято считать. Здесь мы тоже не были первыми. Когда мы высадились на планете, на ней уже существовали медведи-воришки, призраки наших предшественников. Но Джон Чансел был великим человеком, а его предшественники — нет. Поэтому и считается, что Чансел был первооткрывателем многих планет.

Пусть вам сопутствует удача, леди и джентльмены, когда вы поднимете в воздух вашу капсулу завтрашним грозовым утром. Вам следует сделать несколько записей в корабельном журнале сразу же после взлета, позже вы забудете о своем намерении. Для этого вам придется воспользоваться не чернилами, а чем-то иным.

— Почему мы должны подняться в воздух на капсуле? — спросил Элтон Фэд. — Мы используем капсулу лишь в том случае, когда корабль неисправен.

— Он уже никогда не будет исправен, — ответил призрак Джона Чансела. — Да, это хороший корабль, он утолит голод многих из нас. Вам лучше поднять в воздух капсулу, и как можно скорее. Мы пытаемся играть честно, но вскоре съедим и ее, если она останется здесь.

Хороший парень — этот Джон Чансел, пусть и в слабом, призрачном виде.

Гораздо более мощным призраком (он появился грозовым утром после второй грозовой ночи) оказался Головорез Крэг. К концу второй ночи Головорез из чистого упрямства решил остаться видимым. Все члены экспедиции одновременно ощутили его мощное присутствие.

— Я пришел сюда один, — голос призрака-Головореза раскатывался львиным рыком. — Я не из тех, кто превращается в какую-нибудь крапиву или перекати-поле. Я не из тех, кто становится маленьким хихикающим медвежонком или другой игрушкой. Я не призрак и не персонаж истории с привидениями. Я просто мертвец, голодный и бессонный, на этой планете, бедной минералами. В грозовые ночи я разыскиваю свою собственную шкуру там, где ее оставил, влезаю в нее и заполняю ее гремящими молниями и статическим электричеством. Я голодный мертвец, и у меня крутой нрав. Не связывайтесь со мной!