Люциана. Трилогия - Алекс Джиллиан

— Послушай, что я такого сделал? Я же не поехал никуда. Это просто шутка была такая. Я даже не думал ни о каком клубе с оргиями. Ты же знаешь, что я не такой.

Снова тишина. Шорох переворачиваемых ресниц, скрежет ногтей по бумаге. Боже, какой отвратительный звук, какой оглушительный и мерзкий. Окно в комнате было распахнуто, но не спасало от духоты. Амулет жег огнем шею и грудь. Из чего он? Из расплавленной стали? Он вдруг услышал, как ветер шевелит волосы Милы, и волосинки звенят, соприкасаясь друг с другом. Как странно, что ничего подобного он не замечал раньше. Неужели начинается?

— Мила! Посмотри на меня. — не выдержав, он вырвал журнал из ее рук, и до его острого слуха донеслось движение ее ресниц, гулкие удары сердца. Что это? Тук-тук. Зеленые глаза смотрят, словно сквозь него. За что? За что ты так со мной? Незнакомая ярость поднимается откуда-то из глубин души, превращая кровь в кипяток, отдаваясь оглушительными ударами в висках. Бах-бах. Ненавижу тебя. Зачем ты ломаешь меня? кровь наливается в глаза, окрашивая все вокруг в дымчато-розовый цвет. Руки сами собой тянуться к ее шее. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня так…. Я не позволю!

Равнодушие в зеленых глазах сменяется страхом. Она пытается вырваться из стальных тисков его рук, но она слишком слаба. Его пальцы сильно сжимают горло жертвы.

— Вадим, нет. Отпусти ее. — голос за спиной проникает сквозь кроваво-розовую мглу, звучит где-то глубоко в сознании, отрезвляя, возвращая, спасая…

— Боже…

Он не узнает собственный голос и в недоумении смотрит на свои руки. Мила, закрыв лицо ладонями, рыдает, сжавшись в комочек.

— Что, что я сделал? — Вадим смотрит в глаза Ричарда, в которых столько боли и понимания, что хочется выть. — Что я сделал?

— Это не ты, Вадим. — голос Ричарда обладает необыкновенным успокаивающим действием, словно голос матери. Глаза щиплет от подступивших слез. Черт, только этого не хватало. Полный гормональный хаос.

— Что я сделал? — настойчиво спросил Розовский. Ричард коснулся его плеча, передавая ему свою силу и спокойствие.

— Нет. Я же не пытался… Мила. — Вадим упал на колени перед диванчиком, на котором продолжала рыдать та, которую он любил больше жизни. Он хотел обнять ее, но женщина испуганно дернулась, пытаясь отпрянуть как модно дальше. Боль разорвала сердце. — Прости… — прошептал он, вставая. Взгляд, словно у побитой собаки, обреченно опущенные руки. Спиной он чувствовал поддержку Ричарда, который в этот момент страдал вместе с ним. Вадим не знал, как это возможно, но это было именно так. Ричард словно накрыл его своей душой, словно спрятал от полного отчаянья.

— Вадим. — всхлипнув, Мила вскочила с дивана и бросилась за ним, схватив за руку, прижалась к его груди. — Вадим. — сквозь слезы шептали дрожащие губы. — Я не боюсь, не боюсь. — как в бреду повторяла она.

Ричард отвернулся, почувствовав себя лишним. Опасность миновала. Он больше не нужен. Отчего-то это не принесло ему удовлетворения. Было горько, и грустно, и больно…. Незаметно и бесшумно он покинул комнату.

Быть человеком не всегда легко, иногда это выбор. Самый сложный выбор в жизни — быть или не быть. Прописная истина и горькая правда. Быть человеком значит быть слабым, быть уязвимым. Мы не подозреваем, какая на самом деле сила заложена в нас. Главное, разглядеть ее, не поддаться отчаянью и злости. Ярость не лучший мотиватор. Любовь способна творить чудеса, и только она даст нам необходимые нам силы для борьбы со своими страхами и пороками.

Утреннее солнце не торопилось будить спящего мужчину, лежавшего на белоснежных простынях. Раскинув руки и зарывшись лицом в подушку, он и не собирался просыпаться. Сон его был глубоким и спокойным, как взгляд женщины, наблюдавшей за ним. Она дюйм за дюймом прошлась по его телу, состоявшему из мускулов и мышц. От ее внимание не ушли произошедшие с его телом изменения. Он менялся, становился сильнее, крепче, совершеннее. Но конец может быть очень печальным.

— Вадим, — прошептала она, наклоняясь к его уху, но он не услышал ее. Ее пальцы коснулись бицепса на руке. Под горячей кожей ощущалась сталь. Невольно она вспомнила, как эти руки ночью сжимали ее шею. Страх липким потом прошелся по спине. Если он захочет, то с легкостью превратит ее кости в порошок. Вместе со страхом вернулся вопрос: Почему он? Почему оборотень из миллиардов людей, живущих на земле, выбрал именно Вадима? Внезапное головокружение застало ее врасплох, когда она вставала с кровати. Схватившись за стул, женщина сделала глубокий вдох, но комната продолжала вращаться вокруг нее.

Найди Карла. Ты знаешь, где он. Найди его.

Мила испуганно огляделась, но никого не увидала. Однако, чей-то женский голос отдал ей вполне четкое указание. Как такое может быть? Разве, кроме Ричарда, кто-то в силах проникать в ее мысли, да еще в дневное время суток. Но в том, что голос принадлежал вампиру, Мила не сомневалась. Но кто такой Карл? И почему она должна его найти. И как?

Сконцентрируйся. Сосредоточься на своем желании. Или найди меня. Там где я, там Карл.

А кто ты?

Как коротка твоя память, подруга.

Клэр!

Я рада, что ты еще помнишь меня. Ричард ничего не должен знать. Он спит. Но сделай так, чтобы он не прочитал твои мысли, когда проснется.

Но почему ты можешь говорить со мной? Да еще днем?

Там, где я, сейчас глубокая ночь. Но я вернусь к вечеру. Я буду у Карла. Найди нас.

А почему бы тебе просто не сказать адрес?

Это было бы форменным предательством с моей стороны. Тебе повезло, что ярость Ричарда ни разу не коснулась тебя.

Постой, а почему я тебя слышу? Ричард говорил, что сила, которой он меня наградил, отпустит меня спустя какое-то время.

Не все слова Ричарда- правда.

Голос Клэр стал медленно удаляться.

Стой. О чем ты говоришь?

Но ответом была только тишина. О Господи, опять загадки. Неужели Ричард солгал. И нить, связывающая ее с ним и его приспешниками, никогда не оборвется?

— Ты? — в голосе Мириам прозвучало удивление и легкое раздражение. — Что ты хочешь?

— Ты не очень-то вежлива. Может, позволишь войти? — Мила попытался улыбнуться, но получилась какая-то нелепая гримаса. Однако, Мириам посторонилась, пропуская Ларину внутрь. По знакомому маршруту женщины прошли в комнату, где Мириам принимала своих гостей. В отблесках свечей хрустальный шар переливался и сверкал. Мириам села на свое кресло, Мила напротив ее.