Час до конца сентября (СИ) - Сантьяго

— Другой вопрос: с кем ты?

— Чем он лучше меня…

— Может, тем, что доверяет, а не бежит утешать свое эго в чужие простыни, не разобравшись, не поговорив. И предлагает то, что я хочу.

— Прости меня… Прости, пожалуйста…

— Пустое, сосед. Теоретически, ты мне не изменил, требовать от тебя верности смешно после пары поцелуев, а, значит, ты волен делать все, что угодно, и с кем угодно. Но ты обвинил меня в измене, не имея на это никакого права. Ошибка в обвинительное заключение закралась еще на стадии сбора улик, Решад — у тебя нет никаких прав на меня. У меня тоже, поэтому я не в обиде на тебя, и просить прощения тебе не за что. Сами себе веселые клоуны, каждый сам себе жизнь испортит. Только не делай так же больно той девушке, не наказывай ни за что молчанием… — и отвернула голову, давая понять, что разговор закончен.

Зверь внутри собрался с силами, попытался прыгнуть, но рухнул камнем на излете, истекая кровью…

У входа на террасу заметил ее домашние туфельки с пушистыми помпонами, подцепил двумя пальцами, понес обратно, чтоб не босыми ногами добралась она до кровати. «Таскай за ней тапочки, на большее не рассчитывай!» — вспомнил слова соперника, и горько усмехнулся. Да он готов, и счастлив будет, если она позволит. Но, не простит же дурака. Сам, своими руками оборвал все нити, что потихоньку стали связывать их в единое целое… Реально, клоун.

Уже подходя к двери ванной комнаты, услышал глухой стук упавшего тела, рванул дверь:

— Да что ж ты, мать твою!

Девушка лежала на полу без сознания, видимо, когда выкарабкивалась из ванной, не рассчитала силы. Схватил халат, приготовленный заботливой рукой, поднял бесчувственное тело, кое-как замотал в пушистую ткань, отнес на кровать, укрыл одеялом, подождал, пока пришла в себя, проверил, не случилось ли последствий падения. Бегом слетал до магазина, купил ванильных сухариков, крекеров без соли, сухофруктов.

Пока Ира дремала полчаса, сделал отвар, свежий чай, и, когда она, слабенькая, босиком вышла на кухню, удивленно принюхиваясь к запахам, проконтролировал прием лекарств, накормил нежным омлетом.

И молча тапочки к ногам принес…

— Сейчас возьму Леху с собой, пригоню твою коробчонку. Зайду только ключи отдать, — ровным безжизненным голосом произнес, уходя, вспомнив незавершенное дело.

— Отдай Лешке, он собирался вечером зайти. Спасибо, — Ира спрятала глаза, сосредоточенно гоняя вилкой по тарелке последний кусочек омлета, лишь бы не встретиться с соседом взглядом.

Оба натворили, наговорили друг другу, безжалостно выломав крылья и свернув головенку крохотной искорке-птичке надежде, согревшей сердца.

Не так начинается «долго и счастливо»…

С террасы шагнул в сторону своего дома прямо, к забору между участками, но вспомнил, что заколотил проход, и теперь придется обходить через улицу. Закрывая за собой калитку чужого сада, погруженный в невеселые мысли, чуть не сшиб с ног женщину, идущую от его дома:

— Решад, под ноги не смотришь, привет, — смущенно, будто поймали за неприличным делом, отступила Катерина.

— Кать, прости, не подумал. Ты ко мне приходила или к матушке? С папой что?

— Нет, не к тебе. С папой все в порядке. Наиля Ильдусовна в школе ремонтом командует. Я… к Назару заходила… книги принесла, он просил.

— А, хорошо. Спасибо тебе.

— Да я просто, — дама смутилась окончательно, повторила. — Книги, да. Я пойду?

— Заходи почаще, Кать. Назар рад будет.

— Постараюсь, — ответила она, и, едва ли не бегом, припустила по тропинке.

Решад посмотрел вслед уходящей даме. Что-то не так. И вдруг он понял — на женщине, вместо привычных брюк, было надето платье. Катька в платье! Со школьной скамьи ее в платье никто не видал. И ведь ей идет, ножки стройные, босоножки на каблучке, походка стала другой, не дергается в разные стороны, плавно так идет. Красиво. Надо же, какие перемены…

Еще пару раз оглянувшись на Катерину, достал телефон, нашел номер:

— Леший, ты где?

— На работе, заходи. Все равно делать нечего.

— Выйди, ты мне нужен на полчаса.

— Иду.

Безотказный друг появился у машины через пару минут, на ходу дожевывая бутерброд с колбасой:

— Здорово, брат, как халляр?

— Лучше всех, да никто не завидует…

— Видок, конечно, у тебя. Будто одиннадцать друзей в ряд похоронил, и Клуни туда же прикопал попозже.

— На трассе машина соседки осталась, забрать надо, поехали.

Алексей молча залез в машину, не спрашивая ничего. Только когда Хаммер занял свое место под навесом, Решад открыл рот:

— Я на пару-тройку дней к Бабаю в лесничество, со Светой присмотрите за рыжей, поела дерьма в каком-то ресторане, траванулась. Сам зайди к ней, отдай ключи от машины. Да, попроси, чтоб пила больше жидкости, и, желательно, каждый час. У нее на столе, на кухне лекарство, разведи в теплой воде по инструкции. Отзвонись потом.

— А чего тебе мешает за ней присмотреть?

— То, что я редкий мудак, Леха, — честно и зло дал себе определение. Надел черные солнцезащитные очки, пряча больные глаза. — Закрыли тему.

— Ну-ну, хоть признал… — внимательно посмотрев на друга, Алексей засвистел ему вслед мотивчик: «В лесу родилась елочка».

Не обращая внимания на намек, Решад ушел к себе на участок, достал из машины папку с документами друга, за которыми и ездил с утра в райцентр. Машинально погладил верную волчицу, что поднялась с прохладного места под рябиной встретить хозяина. Назар сидел на лавочке у веранды, жмурясь на солнце, впервые после злопамятной ночи в операционной выйдя из дома самостоятельно. Решад сел рядом с другом на лавку, отодвинув его костыли, сунул в руки папку. Молча закурили, не глядя друг на друга. И вдруг, не сговариваясь, рассмеялись оба.

— Закончил выеживаться, хохол? Ожил окончательно?

— Да подумал, хватит уже. И тебе, морда монгольская, проблем доставил, — с мягким южным акцентом протянул тот.

— Э-э, я из булгар, на минуточку! — лениво возразил друг.

— А разница? Одно иго-го, — прицокнул языком Назар, изображая наездника, продолжив любимую тему для пикировки, которая длилась с незапамятных времен.

— Не скажи. Протез будем ставить?

— Придется. На свидание как с костылями пойду?

— Массаж пока делай, я приеду дня через два, чешем в пятницу в Казань, глаз твой показывать. Потом в Москву, есть грамотный спец, протезист, Яшка рекомендовал. Говорил я тебе сразу делать, но, нет, мы же пострадать хотели. Пока протез тебе стряпают, будешь заниматься, чтобы мышцы не атрофировались. Я теперь с тебя не слезу.

— Да я понял уже.

— Справишься без меня?

— Тебя и так дома не найдешь. Что с работой?

— Замом моим пойдешь, будет на кого писанину свалить. Можешь хоть завтра