Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура - Пьер Монте

Некоторые из умерших были настроены по отношению к живым особенно враждебно. Одни потому, что их забыли потомки, другие потому, что им нравилось творить зло. Боги не могли помешать их злодеяниям, так как они обманывали богов, выходили из гробниц и преследовали живых. Именно этих покойников и покойниц считали причиной большинства болезней. Матери боялись за своих детей: «Если ты пришел, чтобы обнять мое дитя, я не позволю его обнять. Если ты пришел баюкать мое дитя, я не позволю баюкать его. Если ты пришел, чтобы унести его, я не позволю его унести».

Египтяне часто посещали «дома вечности» не только из почтения, но и из страха перед мертвецами. Родственники, дети и вдовы поднимались по склону горы и ставили на жертвенные столы перед погребальной стелой или между пальмами при входе в гробницу еду и кувшин с водой, произнося при этом угодные покойному слова: «Тысячи хлебов и кружек пива, быки и птица, масло и фимиам, лен и веревки, превосходные и чистые вещи, которые приносит Нил, которые дарит земля и которыми живет бог, для ка такого-то, правдивого голосом».

В прежние времена не так-то просто было помолиться на могиле своего близкого. Мы уже приводили выше признания безупречного мужа и верной вдовы. О великих добродетелях несчастного мужа мы знаем лишь потому, что он подвергся тяжким испытаниям. Ему во всем не везло с тех пор, как он потерял жену. И тогда он написал ей длинное письмо, которое и дошло до нас. В нем он излагает печальные факты, напоминает обо всем, что сделал для нее до и после ее смерти, и горестно вопрошает: «Какое зло я содеял, чтобы попасть в положение, в котором нахожусь? Что содеял я против тебя, чтобы ты подняла на меня руку, хотя я не сделал тебе ничего плохого? Я взываю к богам Запада словами из моих уст, и пусть они будут судьями между тобой и тем, что написано».

Автор этого письма жил при первых Рамсесидах и лишь следовал старому обычаю, который подтверждается более древними текстами. Но это письмо доказывает, что в Египте по-прежнему верили в действенность таких посланий мертвецам. В эпоху Среднего царства покойнику предпочитали писать на перечне пожертвованных ему блюд, чтобы он заметил послание. Например, предка уведомляли, что его потомков пытаются лишить наследства и покойному следовало бы вмешаться. Пусть призовет он всех членов своей семьи и всех своих друзей на помощь тому, кого собираются обездолить. Ибо сын, создавая свой «дом вечности», заботится о доме его отцов и дает жизнь их именам, и, если он разорится, горе постигнет не только его потомков, но и его предков.

Но при всем уважении египтянина к усопшим никакие угрозы, никакие заклинания не могли его заставить тратить время и средства на содержание могил далеких предков. И приходил день, о котором пел арфист; его предвидел и древний мудрец: «Те, кто строил из гранита, кто выкладывал усыпальницу в пирамиде… их жертвенные столы пусты, как у несчастных, которые умирают на берегу, не оставив потомства». Так постепенно некрополь становился местом, где прогуливались любопытные посетители, равнодушно читавшие надписи. Кое-кто из них, подобно современным туристам, оставлял памятку о своем визите, не забывая отметить свои благие намерения. Например, писцы такой-то и такой-то посетили гробницу Интефикера и долго молились. Другие с радостью отмечали, что гробница хорошо сохранилась: «Они нашли, что внутри она подобна небесам».

Писец с искусными пальцами, писец, которому нет равных во всем Мемфисе, скромно называющий себя просто Аменемхет, посетил древнюю гробницу фараона Джо-сера. Он удивлен, что увидел там надписи с ошибками, начертанные, видимо, неразумной женщиной, а не ученым писцом, учеником Тота. Поспешим заметить, что этот Аменемхет обрушился, и не без причины, на безграмотные и уродливые писульки, нацарапанные второпях его современниками, и вовсе не имел в виду прекрасных надписей, исполненных древними художниками. Во времена Рамсеса II некий Хеднахти, писец сокровищницы, со своим братом, писцом визиря, отправились погулять и поразвлечься в некрополь Мемфиса. «О все боги на западе от Мемфиса, все боги, правящие на этой священной земле, Осирис, Исида и все великие боги, которые на западе от Анхтауи, пошлите мне долгую жизнь, чтобы служить вашему ка! Даруйте мне достойное погребение после прекрасной старости, чтобы я мог созерцать запад Мемфиса как высокочтимый писец и как вы сами!» Некий Неферкаптах – герой романа, сочиненного в эпоху Позднего царства, но якобы живший во времена Рамсесов, должно быть, для того только и жил на свете, чтобы разгуливать по некрополю Мемфиса, читая вслух надписи в гробницах фараонов и на стелах жрецов Дома жизни, которые его, по-видимому, очень интересовали. У этого Неферкаптаха был соперник, такой же мудрец и большой знаток древних надписей, Сатни-Хаэмуас, сын Усермаатра (Рамсеса II), который нашел в Мемфисе под головой мумии магические формулы, содержащиеся в папирусе 3248, хранящемся в Лувре. Добавим к этому, что недавно обнаруженная надпись на южной стороне пирамиды Униса в Саккаре сообщает нам, что Рамсес II поручил царскому сыну Хаэмуасу, великому жрецу Она, восстановить имя Униса, властителя Верхнего и Нижнего Египта, на его пирамиде, ибо царский сын Хаэмуас очень любил заботиться о забытых гробницах фараонов юга и севера, которым, несмотря на их солидный вид, грозило разрушение.

Нам остается лишь гадать, предполагал наш древний мудрец, предшественник Мариетта и специалистов Египетской службы изучения древностей, что после долгих веков забвения потомки варваров, «не знающих Египта», последуют по его стопам. Что они будут ревностно изучать некрополи юга и севера, стремясь вернуть к жизни имена его далеких предков и современников и получше познакомиться с ними. Мы надеемся, что читатель, у которого хватило терпения дочитать эту книгу до конца, не будет слишком строг к обитателям Древнего Египта. Ренан изобразил их в виде беспомощных рабов, готовых слепо подчиниться любой прихоти безжалостного фараона и фанатичных и корыстных жрецов. Это неверно. Конечно, при Рамсесидах, как и во все времена, было немало обездоленных; конечно, палки слишком часто пускали в ход. И все же чаще фараон и его верные помощники предстают перед нами гуманными хозяевами живых людей, которым религия помогала найти утешение и мир в их нелегкой жизни. Я убежден, что в жизни простого египтянина было больше хорошего, чем плохого.

Хронологическая таблица

*Некоторые египтологи считают, что эпоха Рамсесидов длилась на 20 лет меньше.

Словарь терминов, встречающихся в тексте

Амаху – букв, «достойный, почитаемый»; удостоившийся этого звания имел право быть похороненным за счет царя.

Аментет – царство богов мертвых.

Ах – душа человека, или «сияющий», изображался в виде ибиса с поднятым хохолком.

Ахет – первый сезон года, сезон разлива Нила.

Ба – душа в одной из своих форм; изображалась в виде птицы (mycteria aphipporhyncus).

Великая Зелень – море.

Визирь – высшее административное государственное лицо после царя.

Две (Обе) Земли – Верхний и Нижний Египет, объединенное царство.

Дебен – мера веса.

Дом жизни – помещение для работы писцов при храме.

Дуат – подземный мир.

Иератическое письмо («жреческое» письмо) – раннее рукописное письмо, осуществляемое при помощи сделанного из тростника пера на глиняной табличке или папирусе в виде иероглифов, какими было принято делать надписи на монументах.

Иероглифическое письмо – письменные значки в виде картинок у древних египтян.

Ка – душа, или «двойник»; иногда черты характера или судьба человека.

Канопы – четыре сосуда, в которых хоронили внутренние органы мумии.

Кит – мера веса.

Книга Мертвых – сборник магических заклинаний, предназначенных помочь умершему во время его путешествия по подземному миру.

Локоть – мера длины, расстояние от локтя до кисти руки: около 18 дюймов.

Маа херу – «правдивый голосом».

Мигдал – (на иврите «башня») крепость или укрепленная башня сирийского типа.

Наос – святилище храма (греч.).

Некрополь – город мертвых, город-кладбище; часто на западном берегу реки, как, например, в Мемфисе или Фивах.

Ном – административная единица, провинция (греч.).

Номарх – правитель нома.

Обелиск – высокий столб, увенчанный пирамидальной вершиной, устанавливавшийся в храмах как символ солнца.