Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура - Пьер Монте

Неужели египтяне на самом деле считали, что, дабы изгнать свои грехи из памяти богов и людей, достаточно просто отречься от них? В ряде последних работ по египетской религии сто двадцать пятая глава Книги Мертвых рассматривается как магический текст. Слово «магический», однако, имеет много значений; египтологи не должны забывать, что долгое время трактат о том, как вернуть старику молодость, также считался магическим текстом, но более тщательное изучение показало, что это всего лишь сборник советов, как избавиться от морщин, бородавок, пятен на коже и других малопривлекательных признаков старения. Я полагаю, что, давая свои наставления и утверждая, что никто не может ввести высшего судью в заблуждение, старый царь Мерикара повторял всеобщее убеждение. Вероятно, египтянин так настаивал на своей чистоте и невиновности потому, что ему каким-то образом удалось избавиться от тяжести грехов еще при жизни. Именно это освобождало его от страха перед судьями мира иного.

Итак, главной целью для египтянина было заслужить звание маа херу – правдивого голоса, – а чтобы его добиться, необходимо было предстать перед высшими судьями. Однако на стелах и саркофагах, в надписях на стенах гробниц мы постоянно встречаем имена египтян, перед которыми написано: маа херу; считается, что таким образом они выражали благочестивую надежду, что их голоса (или же голоса их родственников и друзей) будут сочтены праведными на загробном суде. Эта надежда была настолько распространена, что в какой-то момент маа херу стало практически синонимом слова «мертвый». Тем не менее, нам известно, что были и египтяне, которым удалось получить это звание при жизни. Так, в истории о том, как сыновья Хеопса по очереди рассказывали отцу истории о магах, говорится, что к этому времени великий царь, которого греки обвиняли в нечестивости) уже был маа херу. Был им и Парамсес, когда Хоремхеб повелел ему проследить за работами в храме Опета, еще до того как он стал царем Рамсесом I; и великий вождь народа Ma, прежде чем взошел на трон под именем Шешонк I. Бакенхонсу, верховный жрец Амона, получил звание «правдивого голосом» за то, что пообещал Рамсесу II поставить царские статуи прямо в храме, «в окружении Достославных». Ему тогда уже стукнул девяносто первый год, однако впереди у него было еще несколько лет жизни. Точно так же и один из его преемников, Рамсеснахт, назван маа херу в надписи, найденной в Вади-Хаммамат: в этой надписи рассказывается о великом путешествии к горе камня бехена, снаряженной по приказу Рамсеса IV в третий год его царствования. Нам известно, что Рамсеснахт все еще был жив в правление некоего царя, предположительно Рамсеса IV или V.

Я полагаю, эти примеры достаточно убедительно показывают, что египтянин мог стать маа херу при жизни; остается только выяснить, как можно было этого достичь. Первым маа херу был Осирис, который, вернувшись к жизни, преследовал своего убийцу Сета, пока не заставил его предстать перед судом богов, возглавляемым богом Ра, и не добился его осуждения. Исида не желала, чтобы ее труд и доказательство ее преданности мужу были преданы забвению, и потому учредила священные таинства, которые должны были одновременно напоминать людям о ее подвиге и утешать в несчастьях. В дни Геродота эти мистерии символизировали страсти Осириса, однако несколько раньше египтяне организовывали представления на другой сюжет. Они рассказывали о борьбе сторонников Осириса за тело своего господина и о его триумфальном возвращении в храм Абидоса. После этого следовала мистерия, символизирующая суд богов, – в главе восемнадцатой Книги Мертвых перечисляются города, в которых осуществлялась «церемония суда»: Он, Диду, Имит, Хем, Пе и Деп, Рехти в Дельте, Расетау (район Мемфиса), Нареф близ Фаюма и Абидос в Верхнем Египте. Все указывает на то, что набожный египтянин мог обеспечить себе вечное блаженство, подражая Осирису. В конце сто двадцать пятой главы помещен абзац, по-видимому, написанный в качестве инструкции живым. «Прочитать эту главу внятно и без ошибок, облачившись в лучшие одежды, обсыпав глаза свои черной пудрой и умастившись прекраснейшим фимиамом, прежде же принести в жертву, как подобает, быков и птиц, живицу, хлеба, пиво и овощи». Далее священный текст гласит: «Кто сделал все это для себя, будет зелен (то есть будет процветать), и дети его будут зелены. Цари и Великие будут взирать на него благосклонно. Ни в чем не будет он знать недостатка и в конце вступит в царство Осириса».

Таким образом, мы можем получить некоторое представление о том, в чем же заключалось это самое таинство, благодаря которому египтянин мог избавиться от бремени грехов. Тот, кто чувствовал, что дни его на земле сочтены, – предчувствуя скорую смерть от старости или тяжелой болезни или же получив тайное послание от Осириса, иногда предупреждавшего людей, что вскоре они предстанут перед судом богов, – должен был торопиться в один из перечисленных выше городов и выполнить все эти рекомендации, не забыв, разумеется, и о подобающих жертвоприношениях.

Судя по содержанию сто двадцать пятой главы, «таинство суда» состояло из двух стадий. Во время первой Осирис доказывал свою невиновность, обращаясь к богу Ра и с помощью тридцати шести отрицаний убеждая его, что в течение года он не совершил ничего дурного. Египтянин повторял слова Осириса, поддерживая себя надеждой, что решение суда, как и в случае с богом, будет в его пользу.

Однако на этом церемония суда не заканчивалась; Осирис покидал «скамью подсудимых» и всходил на помост. Египтянин вслед за богом произносил вторую «отрицательную исповедь» и приближался к весам. На одну чашу клали сердце из лазурита, на котором было вырезано его имя, на другую статуэтку, символизирующую истину. Затем он с удовлетворением видел, что чаши пришли в равновесие, писец записывал его имя и добавлял к нему звание «правдивого голосом». После этого успокоенный египтянин возвращался домой, уверенный, что теперь врата в иной мир будут перед ним открыты.

3. Подготовка гробницы

Обретя таким образом душевный покой, египтянин начинал заниматься подготовкой своего «последнего пристанища».

Фараоны никогда не забывали вовремя позаботиться об этом. Строительство пирамиды, пусть даже весьма скромной, было предприятием очень серьезным. Во-первых, следовало снарядить и отправить «экспедиционные войска» в долины Гизы или Саккары добыть гранитные или алебастровые блоки. В начале Нового царства царский некрополь был перенесен в Долину царей, занимавшую большую область западнее Фив. Потомки Рамсеса I, хотя и были выходцами из Дельты, переняли некоторые традиции смещенной ими династии – в частности, они тоже стали высекать свои гробницы в фиванской горе. Эти подземные своды, или «гипогеи», могли простираться на сотни ярдов в длину. Стены их проходов и зал были испещрены странными рисунками, изображавшими Ра во время его достославного путешествия по двенадцати землям подземного мира или борьбу верховного бога с врагами света, однако ничто здесь не напоминало о подвигах, совершенных царем, которому, собственно, и принадлежала гробница. Здесь не было ничего, что было бы предназначено для глаз любопытного посетителя. Царские гробницы являлись своего рода частным владением, вход в которые держался в строжайшем секрете.

Этим они резко отличались от гробниц обычных египтян, как правило, состоявших из двух отдельных частей. Внизу был расположен зал, выдолбленный из камня, к нему вела длинная шахта. Именно здесь предстояло покоиться умершему. Когда все необходимые ритуалы над его мумией, лежащей здесь в саркофаге, были совершены, вход в этот зал замуровывали, а саму шахту закладывали камнями. Теперь (теоретически) никто уже не мог нарушить покой умершего. Наверху, над залой, возвышалось довольно значительное здание, открытое для тех, кому посчастливилось пережить владельца гробницы. Фасад здания выходил во внутренний двор, там стояли стелы с надписями, рассказывавшими грядущим поколениям о добродетелях и заслугах покойного. Иногда во дворе был вырыт пруд, его окружали сикоморы и пальмы. Через двор посетитель мог попасть в изысканно украшенное прямоугольное помещение. Даже на потолке его вился изящный цветочный или геометрический узор, стены и колонны были покрыты рисунками, изображавшими владельца гробницы в наиболее характерной для него ситуации. Так, крупный землевладелец представал перед посетителями в поле, наблюдающим за работой своих людей; на охоте, гоняющим антилоп в пустыне, целящимся дротиком в птиц на болоте, или занесшим гарпун на гиппопотама, или, наконец, отдыхающим на рыбной ловле. Мы видим, как следит за работой скульпторов, ювелиров и краснодеревщиков в мастерских Амона; как он собирает царские подати; как обучает новичков военному делу. Он мог быть изображен на царском приеме или же провожающим во дворец вереницы послов из какой-либо дальней страны, впервые прибывших в Египет, – они шли за ним, согнувшись под тяжестью даров, с их помощью надеясь уговорить царя даровать им «дыхание жизни». Это помещение служило своего рода прихожей; выйдя из нее через широкий коридор (на одной стене – путешествие лодки умершего в Абидос, на другой – сцены из погребального обряда), посетитель оказывался во внутренней палате. Здесь все должно было подчеркивать благочестие умершего: он был изображен совершающим возлияния в честь богов, подносящим им зажженную жаровню, распевающим хвалебные песни. В награду за набожность и предусмотрительность боги обеспечивали ему никогда не оскудевающий запас пищи после смерти.