Милая, хорошая - Татьяна Тронина

– Алена? Алена, это я, Калерия Львовна…

Да, это была она, несостоявшаяся свекровь. Вошла, сняла строгое темно-серое пальто с песцовым воротником, пригладила назад короткие волосы, подстриженные словно по старинке – под гребенку, строго взглянула на Алену выцветшими синими глазами.

– Одна?

– Одна. Хотите чаю? И салат у меня есть… Только самый простой, из огурцов с помидорами.

– Правильно, нечего толстеть… – Калерия Львовна прошла за Аленой на кухню. Алена бросила упавшую вилку в мойку.

– Сюда… Пожалуйста.

Калерия Львовна понюхала салат.

– С оливковым маслом. Это правильно… Здоровое питание! Бориса именно такими салатами надо кормить, а то совсем распустился…

– Калерия Львовна, опять? – строго спросила Алена. – Если вы собираетесь сватать меня за Бориса…

– Да ладно тебе! – махнула рукой та. – Я уж всякую надежду потеряла, что ты вернешься. Господи, как же я была не права – тогда, пятнадцать-то лет назад! – Она неожиданно всхлипнула и промокнула глаза салфеткой. – Новую привел… – таинственным шепотом поведала она.

– Кого? – с интересом спросила Алена, придвинувшись, подлила Калерии Львовне чаю.

– Такую… Ну просто ужас! Я думала, что хуже Олеськи никого не будет, а на самом деле нет – водятся еще редкие экземпляры…

– Да кто? Какая?..

– Два метра ростом. Плечи – во, – развела для убедительности Калерия Львовна руки. – Задняя часть – во! У тебя талия, как у нее одна нога, а нога – как у нее рука…

– Вы шутите! – засмеялась Алена. – Признайтесь, что немного преувеличили!

– Честное слово! – в отчаянии воскликнула Калерия Львовна. – Гренадер в юбке. Я Борису и говорю…

– Минутку, Калерия Львовна, – озабоченно перебила свою собеседницу Алена. – А как зовут эту новую пассию Бориса?

– Любовь, – прошелестела Калерия Львовна и презрительно поджала губы.

– Как?!

– Я говорю – Любовь. Ну, Люба то есть…

– Такая с каштаново-рыжими волосами, кудрявая?

– Она и есть. Гривастая. Глаза вот с это блюдце… Ты ее знаешь, что ли?

– Знаю, – удивленно улыбнулась Алена. – Она была моей подругой. До тех пор, пока не увела Алешу, бывшего мужа. У нее, наверное, страсть ко всем моим бывшим мужчинам…

– Боже мой! – Несостоявшаяся свекровь схватилась за голову. – Так вот оно что… И что мне теперь с ней делать?

– Ничего. Это пусть Борис с ней разбирается.

– Борис… Он же как ребенок! – застонала Калерия Львовна. – Нет, все-таки какая я была глупая – тогда, пятнадцать-то лет назад!

– Хотите еще салата?

– Давай… Только ты мне еще хлеба отрежь, что ли! Слушай, если ты сейчас одна, то можно вас с Борисом…

– Калерия Львовна, опять? – сурово одернула ее Алена. – Давайте о чем-нибудь другом поговорим.

Гостья задумалась, а потом спросила:

– Я слышала, тебе сосед, старик, квартиру свою завещал?

– Все-то вы знаете…

– Как-никак столько лет в органах работаю… Это ты молодец, что старика уговорила квартиру себе завещать, – ведь у него родных совсем не было?

– Я его не уговаривала! – покачала Алена головой. – Он сам. Я про его планы вообще ничего не знала.

– Ну да, уж мне-то не ври! – добродушно усмехнулась гостья. – Просто так ничего не бывает, это я уж точно знаю… Так вот, приходят они к нам – Борис со своей Любкой, и заявляют…

Калерия Львовна пустилась в подробный пересказ того, о чем они говорили и какие беды теперь ей, Калерии Львовне, ждать от Любы. Вырисовывалась поистине апокалиптическая картина. Алена принялась успокаивать Калерию Львовну, но та успокаиваться никак не хотела – и снова принялась твердить о том, как она была не права, что пятнадцать лет назад не позволила сыну жениться на Алене.

Они сидели и разговаривали – почти как близкие подруги. Алена вдруг подумала, что Калерия Львовна, наверное, теперь постоянно будет заходить к ней и жаловаться на Бориса. Пройдут годы – и ничего не изменится, кроме того, что вместо пятнадцати лет будет двадцать, потом двадцать пять…

На следующий день Алена поехала к Серафиме. Ту уже перевели в другую больницу, где разрешили посещения и, кроме того, позволяли гулять во дворе. Алену удивило, что ограда тут была совсем несерьезной – любой желающий мог сбежать.

– Ага, а ты думала, тут насильно держать будут? – саркастически усмехнулась Серафима, когда Алена озвучила свои мысли. – Нет, не хочешь – не лечись… Это только совсем уж буйных запирают.

– А тут есть?

– Не знаю. По-моему, тут одни старухи со склерозом… – пожала плечами Серафима. В стеганом халате и наброшенном поверх ядовито-зеленом пальто с оторочкой из желтого меха она смотрелась несколько странновато. Из-под толстой вязаной шапки торчали пряди рыжих волос.

Алена и Серафима ходили по аллее и жмурились от солнца и не растаявшего еще снега. В кустах, среди голых ветвей, оглушительно чирикали воробьи.

– Ты выглядишь гораздо лучше.

– Мерси…

– Я пыталась дозвониться Николя…

– Нет, не надо! – умоляюще воскликнула Серафима. – Не звони ему, пожалуйста…

– Если бы я заранее знала, что ты из-за этого Николя в дурдом попадешь, то я бы его собственными руками… – Алена мстительно сжала кулаки.

– Я не из-за него, я из-за себя. Я просто… Нет, лучше не будем об этом!

Они замолчали, глядя на ослепительно синее небо.

– Весна… – пробормотала Серафима. – Как же мне не хватало солнца! Знаешь, я ведь все равно чувствую себя счастливой, несмотря ни на что… Это странно, да?

Она сняла перчатку и отломила маленькую веточку с куста.

– Нет, – покачала головой Алена.

– О чем ты думаешь? – с любопытством спросила Серафима.

– Сейчас? О Кашине. Все-таки жаль, что я так мало обращала на него внимания. Ты веришь, что есть жизнь после смерти? Ужасно хочется верить… Тогда он сейчас с Кириллом Глебовичем Лигайо. И с Лизой Соловьевой.

– С какой еще Лизой?

– С одной девушкой… Они дружили все втроем, давным-давно.

– А-а… – улыбнулась Серафима уголками губ. В самом деле, щеки у нее слегка порозовели – то ли от свежего воздуха, то ли лечение пошло на пользу. – Слышала анекдот?

– Какой?

– Жизнь прекрасна, если правильно подобраны антидепрессанты! Это как раз в тему.

– Фимка, ты еще над этим шутишь! – притворно рассердилась Алена.

– Нет, правда… – сказала Серафима и закружилась по аллее. – Я жива, жива, жива… Боже мой, как хорошо! Ты что вечером будешь делать?

– Этим вечером? На работу пойду. Буду играть для пьяной публики, – засмеялась Алена. – Надо еще домой заехать…