Северная корона. По звездам - Анна Джейн

Скрипачка незаметно рассматривала свою светловолосую сестру, от которой пахло чем-то приятным и сладким, а та продолжала:

– Когда ты мне звонила, я как раз в ванне нежилась. Кстати, такую пену классную купила – с ароматом меда и молока. Теперь мне кажется, что я вся пропахла этим запахом. Даже волосы! Показать те…

– Ника, – перебила Марта словоохотливую сестру, которая пыталась казаться оживленной, – я к тебе совсем ненадолго. Только скажу, что хотела, и домой. Хорошо?

– Ну давай. Пошли на кухню тогда. Чай вскипел, – сказала хозяйка квартиры, поняв, что у Марты какие-то важные новости. – Я еще не ужинала. Ты, наверное, тоже. Приземляйся.

Вскоре девушки сидели за круглым кухонным столиком друг напротив друга. Между ними находился лишь надутый сиренево-серый чайник, явно гордящийся своей миссией – нагревать этим никчемным людишкам воду, блюдо с бутербродами, только что приготовленными гостеприимной Никой, и плетеная корзинка с восточными сладостями, которые обожал Владимир Львович и постоянно покупал домой. Сначала Ника заставила Марту поесть и поела сама и только потом, помыв посуду, приготовилась ее слушать.

– О чем ты там хотела поговорить со мной? – положив голову на сцепленные между собой кисти рук, локтями опирающиеся о стол, поинтересовалась Ника.

– О Саше, – собравшись с мыслями, сказала Марта. Кажется, этим она удивила свою кузину. Девушка приподняла голову и с удивлением уставилась на скрипачку, сложившую руки на коленях крест-накрест.

– О Саше?

– Да.

– В смысле? Он что-то сделал? Обидел тебя? – вдруг спросила Ника, в ее голосе появилось напряжение, а во взгляде возникло беспокойство. Она сложила руки ладонями на стол и подалась вперед, чуть ближе к сестре. Та услышала ее несколько учащенное дыхание – как будто бы сестренка волновалась, но тщательно скрывала это.

– Нет, – несколько удивилась такой реакции кузины Марта, глядя не в лицо Ники, а на ее руки. – Нет! Не обидел. А… должен был?

Ника усмехнулась, откинулась на спинку стула, проведя пятерней по мокрым волосам, которые из-за воды казались потемневшими, положила ногу на ногу. Если бы за столом с Карловыми находился Саша, он бы точно порадовался тому, что халатик Ники задрался чуть больше положенного, обнажая ее ноги.

– Кто его знает… – неопределенно произнесла хозяйка квартиры и словно бы очнулась – даже улыбнулась широко. – Нет, не должен был. Это я просто, к слову. А почему ты хочешь поговорить со мной о Саше?

– Потому что я кое-что узнала о нем, – тихо отозвалась Марта.

«Скажи это. Ради своего блага – скажи!» – вкрадчиво зашептали у уха светловолосой девушки, и ее слегка передернуло. Что с ней? О чем она думает?

– И что ты узнала? – с беспокойством в голосе задала новый вопрос Ника, которая вновь начала нервничать.

Марта неслышно вдохнула воздух ртом, наполнила легкие до предела, выдохнула и начала как можно более спокойно, хотя внутри у нее все кипело:

– Только не обижайся, хорошо? И не кричи на меня. Просто мне кажется, что ты должна это знать.

– Да что знать? Марта, говори уже!

– Ника, Саша тебя обманывает.

Молчание стало ответом замолчавшей скрипачке. Оно, смешавшись с напряжением, повисло в кухне, цепляясь невидимыми руками за люстру и углы кухонного гарнитура, словно тончайшая, кое-где дырявая пленка мутно-серого света.

– Продолжай.

– Я узнала кое-что и не могу тебе об этом не рассказать. Если хочешь, ты можешь обидеться на меня и не разговаривать, даже перестать общаться…

«Скажи так, солги немного, сделай себя счастливой. Твоя сестренка недурна собой и быстро найдет себе другого парня».

В кухне стало чуть темнее – свет плохо проходил сквозь пленку напряжения.

– Марта, если ты будешь тянуть, я тебя задушу, – хмуро пообещала Ника. – Договаривай до конца. Почему Саша меня обманывает?

– Потому. Не спрашивай, откуда я узнала. В общем, слушай. Несколько лет назад, когда вы с Сашей расстались, это произошло не потому, что он влюбился в другую. Он не бросал тебя. Ему пришлось уехать по другой причине, которую я не могу тебе назвать.

«Идиотка!» – дуриной взвыл голос-искуситель, выругался и исчез под звонкие, как весенняя капель, удары сердца Марты, поняв, что ничего не получилось. Девушка слабо улыбнулась. Ну вот, она сказала. Возможно, она все-таки поступила неверно, но теперь уже ничего не исправишь.

Серый цвет стал постепенно отползать к краям пленки, освобождая место для других цветов, более жизнерадостных.

– Откуда ты знаешь? – явно была удивлена Ника такой информации – ее щеки даже слегка порозовели, а зрачки расширились. Фарфоровая кукла-красавица, что часто скрывалась за ними, обмахивалась старинным восточным веером.

– Не могу сказать. Поэтому и не обижайся. Просто знай, что он всегда был с тобой честным, не бросал и не изменял. Ты можешь ему доверять. – Марта схватила из плетеной корзиночки кусок сладости и запихала в рот.

– Откуда ты узнала? – вновь задала тот же вопрос хозяйка квартиры.

– Из… – Длинноволосая девушка, прежде чем ответить, долго жевала. – Из достоверного источника.

– То есть мне не спрашивать, кто выступил в роли источника?

– Ага, лучше не надо.

– Но, – медленно произнесла хозяйка квартиры, – где тогда он был? Ты знаешь?

– Ну-у-у, вообще да, но тебе не скажу, потому что пообещала не делать этого, – выпалила Марта. Хоть напряжение на кухне и сохранялось, оно поменяло цвет и из серого стало светло-лавандовым. Да и в кухне стало светлее.

– Он сидел, так? – почти обыденно поинтересовалась Ника, наливая себе из чайника горячую воду в кружку.

– Откуда ты знаешь?! – Подушечки пальцев Марты прижались к горячим ладоням.

Фарфоровая кукла печально улыбнулась притормозившему единорогу с музыкой, вплетенной в гриву.

– Оттуда. – Ника со странной улыбкой налила из расписанного цветами пузатого заварника смородиновый душистый чай, который каждый день самолично заваривал ее добродушный папа. – Еще чаю?

– Н-нет, спасибо. И… и давно ты знаешь?

– Не-а. Сегодня первый день, – беспечно отозвалась девушка.

– Но как ты узнала?! – была, кажется, потрясена Марта. Александр, этот гордый дурак, не рассказал бы любимой девушке такого! Откуда сестренка узнала?!

– Съездила с утра кое-куда. Там и узнала. Давай сделаем так: я расскажу тебе, откуда я узнала это, а ты мне раскроешь свой источник. Естественно, все это останется между нами. Ну, как тебе?

– Хорошо, давай, – согласилась ее кузина, поняв, что терять ей уже нечего. К тому же, кажется, Ника узнала о Саше куда больше, чем она, Марта.

– Только мне кажется, тебе это будет неинтересно, – сказала Ника задумчиво. – Я, наверное, тебя уже достала с Сашей.

– Интересно, – заверила Марта с жаром и сама же испугалась своей пылкости. – Я же переживаю за тебя. К тому же тебе нужно выговориться.

– Боюсь, если я буду выговариваться, твои уши завянут, – проворчала Ника, отпила крохотный глоток смородинового чая. Ей действительно нужно было выговориться, потому что, несмотря на то что перед сестрой она вела себя спокойно, в душе у нее творился «большой барабум», как говорила Лилу из хорошего фильма «Пятый элемент», который девушка нежно любила.

– Давай уже говори.

– А что тут говорить? Я дура, вот и все, – на мгновение раздраженно прикрыла ресницы Ника. Она немного помолчала, словно бы внутренне собираясь, а потом, грея вдруг ставшие холодными руки о чашку с темно-коричневым смородиновым чаем, начала рассказывать.

После того как Ника, к своему ужасу, признала в колючем хмуром Максе ближайшего соратника Андрея Марта, она начала активную деятельность. Девушка, прибежав домой и не подозревая, что там творится с ее молодым человеком и двоюродной сестрой, села за компьютер, по пути в спальню умудрившись в спешке наткнуться на собственного папу, который с самым благодушным выражением лица вынес из-за угла поднос с самолично выпеченными булочками и теплым молоком. Естественно, все это повалилось на пол, и отец и дочь Карловы оказались залиты напитком – благо он был не горячим. Булочки с удовольствием устроились на полу – одна из них умудрилась попасть в аккуратно припаркованную неподалеку тапочку мамы Ники, но об этом хозяева квартиры узнали только через час, когда женщина пришла домой и попыталась обуться, наткнувшись ступней на булку.

– Аккуратней будь, Николетта! – погрозил дочке кулаком Владимир Львович.

– Прости, папа! Я сейчас все уберу, – даже как-то растерялась Ника, которая всей душой уже была в социальной сети и искала Женю.

– Ну что ты, – мигом растаял мужчина, видя большие глаза дочки. – Я сам все сделаю, переоденься лучше.

Не став перечить заботливому папе, девушка продолжила свой путь в спальню, где она первым делом включила компьютер и только потом стала переодеваться. Сердце ее отчаянно билось, как будто бы предчувствовало, что что-то должно случиться.