Бешеные псы - Джеймс Грейди

— Это я собственными руками пристрелю тебя, если… — пригрозил Зейн. — Эрик?

Наш инженер только покачал головой:

— Он делал все, как положено. Закрыл дисковод.

— Так, значит, это не он? — спросил Зейн.

— Его вопросы включили программу самоуничтожения. Всякий, кто ввел бы компоненты данных, которые мы искали, был бы отрезан. Компьютер дал бы сбой.

Зейн отнял пистолет от среброволосой головы Ланга.

— Уж не знаю, что там творится в головах у ваших парней, — сказал маэстро, — но все-таки надо хоть несколько секунд подумать, прежде чем реагировать.

— Живи, пока живешь, — ответил Зейн.

— То, за чем наблюдаешь ты, наблюдает за тобой. — Рассел не сводил глаз с двери. — Даже если камера не была включена, кто знает, что направило ее… на нас.

— Эрик? — спросил я. — Сколько надо времени?

— Человеческий фактор. Как только он закрыл дисковод, даже если его подпись не была бы известна, все отрубилось бы. Он говорит, что его команда реагирования может прибыть через две минуты. Положим, если задействовать Крутых Парней несколько сложнее… Три минуты минимум. А максимум… Кто знает?

Ланг воззрился на нас:

— Да что вы себе позволяете?

— Не мы, дружище. — Рассел указал на корпус компьютера. — Твоих рук дело.

— Верняк.

— Теперь вы один из нас, — сообщил я. — И нам остается меньше трех минут.

— Но я… — попытался возразить Ланг. — Исполнительный директор Управления. Звезда Белого дома, черт возьми!

— Так же, как доктор Фридман, — напомнила Кэри. — Или мог бы стать, если…

Услышав такое от предположительно здравомыслящей коллеги, Ланг моргнул.

— Мы должны идти, — сказал я. — Не колеблясь. Скорее. Немедленно.

Эрик добавил:

— И пусть не берет с собой никакого оборудования. Никакой электроники. Никаких сотовых телефонов.

— Могу я хотя бы пальто прихватить? — спросил Ланг, доставая его.

Он вытащил из кладовки поношенный бушлат, позволив Эрику и Зейну проверить его. Затем они оба, как на вьючного мула, взвалили на Ланга его бушлат, бронежилет, сунули ружье с транквилизатором. Мы взяли побитый лендровер Ланга, потому что тридцать секунд, которые нам понадобились, чтобы схватить ключи, опрометью выскочить на улицу и втиснуться в него, сэкономили нам по крайней мере пятнадцать минут дороги лесом до нашего «кэдди». Мы бросили слишком заметный лендровер в тени под навесом бассейна, Ланг закинул обременявший его бушлат, бронежилет и оружие в багажник «кэдди». Я завел мотор белого чудища, Эрик запрыгнул внутрь рядом со мной, Хейли уселась рядом с ним на пассажирском сиденье. Заднее — от дверцы до дверцы — заняли Зейн, Кэри, Ланг и Рассел.

Мы с ревом рванули в темноту, промчались через соседние ворота и, выехав на автостраду, свернули налево, потому что там казалось темнее.

Рассел напевал: «Бум-бум-на-бум, бум-ба-бум-бум-бум…»

— Мы не «Великолепная семерка»! — сказал Ланг, узнав тему из фильма. — Мы — семеро шпионов, которые бегут от какого-то призрака, приклеенного лентой к крыше этой угнанной машины.

— Верно! Значит, нам нужна собственная песня.

— Нет, — возразил Ланг, — нам нужен план. Что вы упустили, чего не сделали…

— Банк! — заорал я. — У них должны быть записи о чеке кассира, по которым мы выйдем на след сестры Смерть! Это всего в трех часах езды! Вы можете явиться к ним как официальное лицо и…

— Прекрасная мысль. Не считая того, что Эрик не разрешил мне взять мое удостоверение.

— На нем могли стоять чипы, — сказал Эрик.

— А как насчет его одежды и тела? — спросил Зейн.

— Нет, ребята! Нет! — крикнула Кэри.

— Будем же профессионалами, — провозгласил Рассел. — Ну-ка, Д. Д., раздевайтесь.

— Прямо здесь? Когда нас тут как селедок в бочке? Ехать в чем мать родила в уцененном «кадиллаке», когда кругом машины? Вам не кажется, что это может привлечь внимание?

— Понадобятся только ботинки, — успокоил Эрик. — Возможно.

— Только проверьте, не выбрасывайте, — сказала Кэри, которая искренне жалела, что кроссовки покойного Гарри Мартина оказались ей велики, а лишняя пара Хейли — мала.

Зажатый со всех сторон на заднем сиденье, Ланг не мог дотянуться до ботинок. Зейн снял с Д. Д. черные китайские тапочки для кун-фу, протянул их Эрику.

— Не похоже, — сказал Эрик, возвращая тапочки, чтобы снова надеть их на Ланга.

— У меня свой кабинет на седьмом этаже, о котором никто ничего не знает, я вам не дворняжка-оперативник, следить за которым не стоило бы ни сил, ни бюджетных затрат, — произнес Ланг.

В зеркале заднего вида мне было видно людское месиво, ворочающееся, чтобы устроиться поудобнее, сердито порыкивая и извиняясь.

— Так не пойдет, — сказал Ланг. — Мы тут еле вздохнуть можем, а вы хотите везти нас еще три часа до какого-то городишки на Восточном побережье и ждать до девяти, пока не откроется банк? Такая куча народу в одной машине — это все равно что магнит для полицейского: классический случай грубого нарушения правил — никаких ремней безопасности, переполненный транспорт. Только не хватало попасть в пробку, а если это случится… Вы, кажется, уже подожгли одну полицейскую машину?

Вместо ответа мигнул сигнал поворота.

— Куда вы едете? — спросил Ланг.

— Купить новую машину.

— А дальше? — спросила Хейли.

— В банк. Чем больше мы нароем, тем легче нам будет накрыть Кайла Руссо.

— У директора Ланга нет при себе удостоверения, — сказала Кэри. — Мое и моих парней, наверное, засвечены. Если мы предъявим их, а банковский охранник решит проверить…

— Не волнуйся, — ответил я, проезжая мимо домов, где окна гасли одно за другим. — Что-нибудь придумаем.

Через полчаса на стоянке супермаркета, где маникюрный салон, велосипедный отдел и клуб здоровья были уже закрыты, наш «кэдди» припарковался рядом с четырехдверным коричневым «вольво» с мэрилендскими номерами и стикерами детского футбола на бампере. На стоянку падал свет от магазинчика быстрого обслуживания, где Хейли купила четыре последних «нечто», заявленных как сэндвичи, и уговорила скучавшего и уставшего кассира, не расстававшегося с наушниками, чтобы он разрешил ей сварить свежий кофе, который она разлила по белым пластиковым стаканчикам, пока мы выруливали в свете тускло освещенных комнат отдыха. Наша группа сгрудилась для пикника на капоте угнанного «вольво».

— Просто не верится, — сокрушался Ланг. — То есть, конечно, с моим компьютером всякое бывало. Я-то знаю. Видел собственными глазами. Но… такое…

— А вы бы лучше посмотрели на доктора Ф., — посоветовал Рассел, жуя свой сэндвич, который, как и мой, на вкус отдавал чем-то средним между картонкой и кетчупом.

— Я видел. Меня заарканили, чтобы охотиться за вами, ребята. Я видел все фотографии с мест преступления. И его на заборе — тоже.

Он покачал седовласой головой. Пар его дыхания был виден в студеном ночном воздухе.

— Шеф УНБ Хелмс, Киссинджер в СНБ и Никсон — все они скрывали, что переворот в Чили — дело рук Управления: начиная от директоров до прессы. Но это было еще тогда!

— Мы тоже, — сказал Зейн.

— Но теперь, во всех широкомасштабных шпионских войнах, которые мы развязали после одиннадцатого сентября, моя работа — знать, что на уме у клоунов из нашего цирка! Думаете, это легко? Черт, еще задолго до того, как это всплыло в прессе, мне пришлось произвести собственное «шпионское» расследование, чтобы выяснить, что Управление национальной безопасности нарушает все принятые после Уотергейта законы о конфиденциальности, чтобы совать нос в чужие дела. Все эти мелкие бюрократы и фанатики в Совете национальной безопасности обвиняют меня в том, что я, как паук, вторгаюсь в их паутину. Если бы я не сообразил, как понравиться вице-президенту и секретарю по вопросам обороны, я попал бы в бюрократические застенки и оказался бы в полной изоляции в Лэнгли. Вместо этого я выдвинул программу оперативного слияния, которая целиком и полностью замыкается на мне! Итак. Кто может подорвать или скопировать мою систему? Террористы из «Аль-Каеды», призраки Саддама или талибы? Какие-то там каратели? Русские — одна из мафий, которые правят сейчас в Москве? Иран — никоим образом. Северная Корея — возможно, но Китай не захочет играть с нами в прятки… тогда кто?

— А что, если это внутреннее дело? — спросила Кэри.

— Внутри нас — мы! — заупрямился Ланг. — Это не в кино. Нет никаких великих тайных внутренних заговоров злых сил. Черт, я руководитель вышестоящей организации, законно предназначенной быть великим тайным заговором против сил зла, но даже с лучшими сердцами и умами Америки мы едва можем уследить за собой!

— Верняк, — сказал Зейн, — значит, ренегаты…

— Какие «ренегаты»? — перебил его Ланг. — В реальном мире, рациональном мире всегда существует определенная повестка дня. А в планы какой повестки дня входит группа ренегатов, когда щупальца огромного спрута нашей шпионской сети уже опутали весь земной шар, внушая страх и уважение?