Эмблема с секрктом - Данил Корецкий

– «Марсиансианская схватка» – просто шедевр! – продолжил он. – Может, стоит предложить ее Голливуду?

– Может быть, – вздохнул Майер. – Когда закончатся все недоразумения…

– О, конечно! – сказал Алекс. – А какие, собственно, недоразумения?

– Похоже, меня приняли за кого-то другого! Наверное, за наркодилера или сутенера, представляете? – Немецкий писатель горестно взмахнул руками.

– Для сутенера вы выглядите слишком интеллигентно. Может, вас принимают за шпиона? – предположил Алекс.

Держался он холодно и отстраненно. Немудрено: ситуация щекотливая, а личное знакомство с подозреваемым в шпионаже не добавляет баллов в карьере сотрудника ЦРУ. Хотя и не снимает их. Все зависит от того, как это знакомство подать. Но сейчас поведение моего знакомца скорей обнадеживало. Было бы хуже, если бы он бросился меня обнимать: «Зигги, дружище, как я по тебе соскучился! Давай поговорим откровенно, как добрые друзья!» Это бы означало, что он доложил начальству о наших контактах в Ницце и полон решимости использовать их, чтобы меня «расколоть». А судя по избранной линии, он мог и сообщить о случайной, ни к чему не обязывающей летней встрече, но не стремится вылезти из кожи, чтобы меня провалить. Хотя в подобной ситуации никогда не скажешь наперед, что у человека на уме и что он собирается сделать.

– Ну, какой из меня шпион? – неприятно удивился Зигфрид Майер и принужденно улыбнулся. – Надо же! Даже смешно, ха-ха…

Но лицо мистера Галлахера было очень серьезно.

– Самый обыкновенный. Можно назвать шпиона разведчиком – дела это не меняет.

Мистер Майер разозлился.

– Я не шпион, я – писатель! И горжусь этим! Я пишу книги! Я творю! Я живу на Марсе! Там нет автомобилей, нет закусочных «Старбакс», нет футбольных болельщиков, наркодилеров, сутенеров… И шпионов там тоже нет!

– Ого. Кто-нибудь на Марсе может подтвердить вашу личность? – спросил Алекс совершенно серьезно. – Сказать: да, это писатель Зигфрид Майер, вот его медицинская страховка, вот его купчая на недвижимость, вот булочная, где он отоваривается каждое утро?

– На Марсе нет булочных! – отрезал Зигфрид.

– Я догадываюсь, мистер Майер. А в Германии, на вашей родине, – есть?

– Есть! Все подтвердят! Можете проверять сколько угодно! Пытать утюгом моего издателя, дантиста, финансового агента, соседку фрау Хеншель, ее дебильноватого племянника и ее кошек! Десятки свидетелей! Нет, сотни! Мои книги свидетели! Все мои читатели свидетели, а их тысячи! Зигфрида Майера знает вся Германия!

Я говорил очень уверенно, как говорят чистую правду. Но сейчас правда была, как бы это лучше сказать… несколько замутненной. Образ немецкого писателя напоминал голограмму: осматривай со всех сторон, но не трогай, иначе рука провалится в пустоту. Зигфрид Майер действительно существовал, поэтому свидетельство о рождении, которое много лет назад попало в руки нашей Службы, было настоящим и выданный на его основании паспорт – тоже. Настоящими были и некоторые моменты биографии Майера, так называемые базовые точки. Ее делали наши специалисты – создатели чужих биографий, когда-то я тоже занимался этой работой. Некий молодой человек получает паспорт Зигфрида Майера, год учится в колледже в Мюнхене, потом пропадает из жизни, а через пять – семь лет другой молодой человек живет под его именем в Бамберге и работает официантом в закусочной, а затем снова исчезает… Так Майер «засвечивается» в нескольких пространственно-временных точках, и любая последующая проверка стопроцентно подтвердит его пребывание здесь… Но где он находился в промежутке между ними – никто и никогда установить не сможет. И где находится настоящий Зигфрид Майер – тоже никто не знает. Фрау Хеншель видела меня ровно два раза, я подарил ей свою книгу, и она под присягой подтвердит, что ее сосед-писатель очень милый человек, но все время разъезжает по миру. И лучше бы никто не проверял – где он разъезжает… А книги вообще самое слабое место. Это блеф – мыльный пузырь. Вместо указанных многотысячных тиражей они отпечатаны в паре сотен экземпляров. Многочисленные отзывы в прессе, письма читателей, статьи критиков и прочий информационный фон создан нашей Службой.

– И не только Германия – весь мир! – нервно кричу я, потому что между большой и маленькой ложью нет никакой разницы.

– Не надо кипятиться, мистер Майер, – сказал Алекс.

– Как не кипятиться?! В Берлине срываются важные встречи, через неделю я должен сдать первую часть ру-кописи в издательство… А вместо этого торчу тут, как идиот!

– Мне очень жаль, – он пожал плечами.

Повисла пауза. Долгая. Неловкая. В левом углу, как раз за спиной Алекса, стояли огромные напольные часы. Я видел, как вздрогнула и сдвинулась с места минутная стрелка.

– Вы, наверное, голодны? – спросил Алекс и полез в свой пакет, вынимая из него свертки в более тонкой бумаге и большие закрытые стаканы с тем же логотипом «Макдоналдс». – Гамбургеры, молочный коктейль, а кофе я закажу свежий.

– Спасибо, – наверное, в моем голосе прозвучали саркастические нотки. – Давно не пробовал гамбургеров. Кофе, наверное, растворимый?

Алекс снова пожал плечами.

– Это, конечно, не «Альжер», не «Цитронель» и даже не «Фого де Чао». Но нормальная свежая американская еда.

– Согласен. Что ж, как патриот Америки… – Майер развернул гамбургер, сжал мягкую булочку, чтобы легче поместилась во рту, откусил большой кусок.

– Зачем вы расспрашивали сотрудников НАСА о параметрах спутника-разведчика? – спросил Алекс. – Интересовались значком Национального разведывательного агентства?

– Каким значком? – удивился я.

– Тем самым, мистер Майер. «Видим сквозь ночь». Который вы даже хотели выменять у Тома Бэнкса, но у того хватило ума отказаться…

Это уже была явная подсказка.

– А-а, кругляш с совиными глазами!

– Именно.

– И что тут такого? – вопросил я. – Неужели это какой-то особенный значок? Я увидел его на лацкане пиджака менеджера НАСА, он мне понравился. Но Том отказался меняться.

– Да, – кивнул Алекс. – Кстати, он его потерял. Уронил в реку.

– И в этом тоже я виноват?

Мой бывший друг молчал.

– Это просто чудовищно! – заявил я с апломбом. – Безосновательные подозрения, какой-то идиотский значок, и из-за этих глупостей я уже неделю сижу под арестом!

Снаружи полил дождь. Я видел, как из-за деревьев выбежал человек в штатском и вприпрыжку устремился к дому.

– Вы не под арестом, вы в гостях.

– Тогда нельзя ли попросить кого-нибудь из гостеприимных хозяев привезти мне хорошую порцию лазаньи и бутылочку кьянти? – дерзко сказал я. – Что-то мне надоела американская еда!

*

– Улик ноль. Дело дохлое.

Техник закрыл за собой дверь, сел в кресло, закинул ногу за ногу и положил папку на колени.

– Парни, это ведь было ясно с самого начала. У вас нет ничего. Вам нечего ему предъявить.

Агент Циммер посмотрел на агента Брауна и почесал пальцем щеку.

Они находились в кабинете в северном крыле «Дома свиданий». Коттедж, расположенный в заповедной зоне на самой границе штата Делавер и округа Колумбия, имел и официальное наименование, что-то вроде «рекреационная база N, строение номер такой-то». Но сотрудники ФБР чаще называют его именно так – «Дом свиданий». Откуда это название, догадаться нетрудно, если знать специфику работы данного ведомства.

По металлической крыше гулко барабанил дождь. Из окна просматривалась вертолетная площадка – там стоял похожий на синюю рыбину «Bell-430», на котором сюда прибыл Техник.

– Так объясните мне, пожалуйста, – ровным голосом сказал он, – зачем было впрягать в это дело «фирму» и меня лично?

Агент Циммер пожал плечами.

– У нас есть заявление Джона Стивенса и Барбары Дельпино… Речь идет о государственной безопасности. Мы обязаны были отреагировать.

– Чего же не реагируете?

Агент Браун пошевелился в своем кресле, тяжело вздохнул.

– Ситуация резко изменилась. Мы подозревали, что он подбирается к сверхважному спутнику космической разведки. А этот спутник перестал существовать. Так что актуальность дела утрачена…

Техник ненадолго задумался.

– Значит, навредить нам он уже не может?

– Как можно навредить взорвавшемуся спутнику? – мрачно спросил агент Циммер.

– Тогда чего же вы хотите? Намазать ему зад горчицей?

Браун снова вздохнул.

– Мы хотим перетрясти его биографию. Если он не тот, за кого себя выдает, мы сможем предъявить обвинение в незаконном въезде в страну по подложным документам. А в тюрьме он станет разговорчивей…