Жизнь и свобода. Автобиография экс-президента Армении и Карабаха - Роберт Кочарян

основательность была отличительной чертой его характера. Демирчяну обязательно требовалось посоветоваться со своим братом, живущим в России. Или, если ему в голову приходила новая идея, он принимался делиться ею с разными людьми из своего окружения. Ему хотелось посмотреть, как они к ней отнесутся – воспримут, не воспримут, – а потом еще раз все проанализировать. В принципе, это хорошее качество. Правда, оно не слишком подходит для исполнительной власти. А вот в парламенте оперативность как раз не самое главное.

Внутриполитическая стабильность, свойственная тому периоду, позволяла сконцентрироваться на разработке долгосрочных программ развития. До выборов было еще далеко, общество многого ожидало от блока «Единство» и сформированного им правительства, а доверие к нему поддерживалось на высоком уровне. Казалось, сложились идеальные условия для успешной работы и проведения реформ.

Но все пошло по-другому.

Глава 13

Теракт в парламенте 27 октября

Утро

Тот день у меня начался со встречи с американской делегацией по вопросу карабахского урегулирования. Мы с Алиевым уже несколько месяцев обсуждали между собой новые идеи, которые могли бы наконец сдвинуть переговоры с мертвой точки, и настало время поделиться ими с посредниками. Делегацию американцев возглавлял заместитель госсекретаря США Строб Толботт, а с нашей стороны, кроме меня и Вардана Осканяна, на встрече присутствовал и Вазген Саргсян. Вазгена я пригласил специально: все-таки урегулирование – сложная и болезненная тема, и ее реализация требует вовлеченности ключевых лиц государства. Понимая это, я всегда держал в курсе происходящего Вазгена, Сержа и, конечно, руководство НКР.

Беседа вышла интересной и многообещающей. Было видно, что посредники, почувствовав возможность успеха, намерены всячески поощрить и ускорить процесс. Двумя неделями раньше, когда я встречался в Москве с Ельциным, он также выразил готовность оказать полную поддержку переговорам.

Мы увлеклись обсуждением деталей, встреча затянулась на пару часов, и, когда мы закончили, как раз подошло время обеда. Я предложил Вазгену вместе перекусить. Мы поднялись ко мне, пообедали и даже выпили по маленькой рюмке водки, чего я никогда не позволял себе в рабочее время. Настроение у обоих было приподнятое, у Вазгена даже скорее радостно-возбужденное. Новые идеи и то, как их восприняли посредники, открывало реальную возможность серьезно продвинуться вперед в вопросе урегулирования. Я видел, что Вазгену хочется поговорить, обсудить прошедшую встречу, поэтому предложил: «Давай, может, еще посидим?» – но Вазген, посмотрев на часы, сказал: «Скоро четыре. Мне пора в парламент. Дед обидится, если меня не будет. Что, если продолжим вечером?»

«Дедом» он называл в узком кругу Карена Демирчяна. В этот день в парламенте должна была пройти традиционная встреча правительства с депутатским корпусом, на которой правительство во главе с премьером отвечает на вопросы депутатов. Такие встречи согласно закону о регламенте национального собрания проходили раз в две недели, начинались они в 16:00 и длились 1,5 часа. «Ну ладно, если обидится, давай… вечером поговорим», – сказал я Вазгену.

На этом мы и расстались.

Катастрофа

Через некоторое время у меня началась еще одна встреча, с бывшим послом Франции Франс Де Артинг, которую я хорошо знал еще по Нагорному Карабаху. Мы не успели проговорить и получаса, когда дверь вдруг приоткрылась и Алексан Арутюнян, руководитель администрации, знаками позвал меня. Чтобы кто-то вот так прервал встречу президента?! Небывалый случай! Выйдя к Алику, я с первого взгляда понял: стряслось что-то очень серьезное. Арутюнян, бледный как полотно, едва мог говорить от волнения: ему только что сообщили из парламента, что во время заседания в зал ворвались какие-то люди и открыли стрельбу. Поскольку из зала велась прямая радиотрансляция, все слушатели стали свидетелями вторжения. Последнее, что они услышали, – автоматные очереди. Затем трансляция резко оборвалась.

Арутюнян сказал, что ничего не сумел толком выяснить. Кажется, правительство и парламент взяты в заложники, есть убитые и раненые. Я тут же прервал встречу. Сказал, что у нас произошло ЧП, извинился и вышел.

Информация, полученная Аликом, была крайне скупа. Я вбежал к себе в кабинет и бросился к телефону – выяснять, что происходит в парламенте. Мне были нужны подробности: сколько террористов проникло в здание, где они сейчас? Каковы их требования? Сколько человек погибло? Сколько раненых? Что с Вазгеном? Пытаюсь связаться с министром внутренних дел – его нет на месте. Где он, никто не знает. Звоню министру обороны – та же картина. Никого не могу найти! Странно, вроде все они в Армении, кроме Сержа Саргсяна – он уехал в Карабах. Подключаю все возможные службы из администрации. Наконец мне удается дозвониться до заместителей министров внутренних дел и безопасности, но это не добавляет ясности: никто из них не владеет ситуацией. Ни одно силовое ведомство не может представить внятную картину произошедшего: сколько террористов, сколько убитых, сколько раненых, сколько заложников.

Вскоре выяснилось имя главаря террористов – Наири Унанян. Он сам после захвата зала начал звонить разным людям, говорить, что он уничтожил врагов Армении, и призывал собирать народ к зданию парламента. Одним из тех, кому он позвонил, был Грант Маргарян, руководитель партии «Дашнакцутюн». Грант тут же сообщил о звонке органам безопасности и главе моей администрации. Количество террористов, их мотивы и требования оставались неясными.

Чуть позже один из депутатов-заложников, Мартун Матевосян, позвонил Алику Арутюняну и передал трубку главе террористов. Унанян потребовал, чтобы я немедленно явился в зал заседаний парламента. Вскоре поступила информация о том, что в зале много погибших и Вазген Саргсян в их числе. Передали ее работавшие в зале во время захвата журналисты, когда террористы их отпустили.

Увидев, что никаких скоординированных действий по обезвреживанию террористов не ведется, достоверной информации о происходящем не поступает, я решил, что надо туда ехать, разбираться на месте и действовать по обстановке. Сказал начальнику своей охраны Грише Саркисяну: все, выезжаем в парламент. Он попросил дать ему немного времени на то, чтобы обеспечить безопасность: послать туда своих людей, которые посмотрят, куда конкретно можно войти, где расположиться и так далее. Минут через пятнадцать он доложил, что все готово. В администрации, конечно же, меня попытались остановить: «Как? Куда? Нельзя!», но я не видел другого выхода. Ситуация сложилась критическая, жизнь многих депутатов находилась в опасности, и требовалось срочно что-то предпринимать.

К 19:00 я уже был в парламенте.

Операция по обезвреживанию террористов

Первое, что бросилось мне в глаза, – множество бесцельно мечущихся в панике людей. Весь двор заполонили какие-то офицеры из минобороны, представители «Еркрапа», люди в форме и в гражданском, некоторые с оружием. Крайне возбужденные, они суетились, что-то выкрикивали. Везде – во дворе, в коридорах – царил хаос. Там же я мельком увидел и людей, которые вечно