Колумбарий - Александр Александрович Подольский

Чернильная туча над головой злилась, ворчала, гнала прочь. Настала пора возвращаться. Инга сразу заметила огонь у кактусового островка. Значит, Полина уже развела костер. Сестры познакомились с ней во время велопробега и быстро сдружились. Когда случилось несчастье, Полина оказалась единственной, кто остался с Ингой на солончаке, хотя та об этом не просила. Девушки разбили палатку на одном из островков, который сторожили кактусы-великаны. Инга просто не могла покинуть это место, не могла оставить Аню, о возвращении в Россию даже и думать не приходилось.

– Чересчур долго ты сегодня, – произнесла Полина, красивая брюнетка в аккуратных очках. – Нужно же и отдыхать.

– Я знаю, – против воли согласилась Инга, – но ничего поделать не могу.

Полина ковыряла прутиком угли, на которых шипели банки консервов. Ветер выхватывал из освещенного уголка снопы искр и уносил их в гигантские тени за спинами девушек. Некоторые кактусы здесь вымахали до десяти метров и в темноте смотрелись по-настоящему жутко.

– В посольстве молчат, словно знать нас не знают, – Полина говорила, глядя на засыпающий солончак. – Пихают очередную кипу бумаг и идут чай пить. А властям местным вообще ничего не надо. От них только и слышно: «Ждите». Извини, я просто не знаю, к кому еще обратиться.

– Ничего, все нормально. Ты и так уже очень много для нас сделала. Спасибо тебе, правда. Если бы не ты…

Инга хотела добавить «то я бы сошла с ума», но потом вдруг подумала: а может, у нее и правда помутнение рассудка?

– Я все-таки взяла обратный билет. – Полина старательно уходила от взгляда подруги. – У меня же выставка в Оренбурге, а я и так все сроки сорвала. Извини, просто я не могу потерять эту работу.

– Не за что тебе извиняться, – перебила Инга. – Давно пора. Мы же фактически чужие люди. Да и не хочу я, чтобы меня сейчас кто-то видел. Да и не я это уже.

– Я за тебя очень волнуюсь. Правда. Как там твой друг этот? На связь не выходил?

– Олег… Ну его в задницу. Первый раз в жизни попросила о помощи. Он сейчас всеми делами по салонам занимается, но ради такого дела мог бы и прилететь. Ведь обещал.

– Так может, прилетит еще.

– Конечно. Может, он уже в Боливии. Но на сотню моих сообщений ответить постеснялся.

– Вы с ним как бы…

– Вот именно, что мы с ним «как бы», – не дала закончить вопрос Инга. – Отношения двадцать первого века: только бизнес и немножко личного. Курам на смех, проще говоря.

Вдалеке громыхнуло, будто заурчал пробудившийся вулкан. Костер уже не справлялся с темнотой, и сгоревшие головешки потихоньку растворялись в сумраке. Редкие угольки походили на чьи-то злые глаза.

– Пора прятаться, – поднимаясь, сказала Полина. – Того и гляди польет. Утро вечера мудренее.

Инга горько улыбнулась и кивнула. Совсем не такой отдых она себе представляла. Поначалу ведь все шло замечательно. Велопробег, новые знакомства, атмосфера приключения, светящаяся радостью сестренка рядом. Солончак превзошел все самые смелые ожидания, представ настоящим раем, чью прелесть не дано передать ни одной фотографии, ни одному видеоролику, ни единому художнику. Но все закончилось слишком быстро. Аня отлучилась от лагеря группы на пять минут, и больше ее никто не видел. Остался только легкий рюкзачок и тонны соли вокруг.

Когда первые капли дождя ударили в палатку, Инга выпросила у Полины фотокамеру. Снаружи небо поливало солончак, а щупальца ветра ползли внутрь, пробираясь даже в спальники. Полина была профессиональным фотографом и всюду таскала с собой здоровенный Canon с парой объективов. Инга любила пересматривать кадры с сестрой, которые теперь казались сделанными в другой реальности.

– Ты же знаешь, что только еще сильнее расстроишься, – предупредила Полина.

– Мне все равно.

Инга перебирала кадры, едва сдерживая слезы. Аня была прирожденной моделью и на всех снимках выходила идеально. И на велосипеде в своей любимой красной бандане, и кривляясь у острова Рыбы, и даже выглядывая из-под колес ржавого локомотива на знаменитом кладбище паровозов. Притворная серьезность, с которой в отеле из соляных блоков девушка изучала табличку «Не лизать стены», лишь придавала ей какой-то особый шарм. Звук снаружи раздался, когда Инга почувствовала, что изображения стали расплываться. Вытерев глаза, она прислушалась. Теперь, кроме надоевших песнопений ветра да стихающего дождя, никаких звуков солончак не рождал. На экранчике тем временем пошли фотографии с кактусового островка, где сейчас и была разбита палатка. Аня в охотку позировала на фоне срастающихся неба и земли, в полете пыталась ухватить фактически невидимую линию горизонта, в общем, всячески дурачилась. Инга улыбнулась, но вдруг замерла, глядя на первые вечерние снимки. Позади Ани, где горы уже стали тонуть в опускавшейся темноте, светился едва заметный оранжевый силуэт. Не то неровный треугольник, не то какой-то сгусток слабого огня. Размеры его определить было невозможно, однако ледяные иголки вдоль позвоночника Инга почувствовала сразу. Она видела его раньше неподалеку от лагеря их группы, но тогда не обратила внимания. Уже потом, услышав истории местных индейцев о духах пустыни, Инга совсем по-другому провожала глазами возникающие на территории солончака огоньки.

– Это призраки, души, поселившиеся в пустыне, – рассказывал им у стен соляного отеля сморщенный мужичок, которого и переводчик с трудом понимал. – Они застряли в междумирье и теперь иногда являются в виде таких огоньков.

– Страх какой, они, наверное, еще и детей едят! – веселился кто-то из парней. – А работают они не на угле, случайно? Призраков на газу ведь не бывает?

– Держитесь от них подальше, – невозмутимо продолжал старик. – Никто не знает, чего они хотят.

Тогда Инга хохотала вместе со всеми. А позднее были отчеты здешних властей о пропадающих на солончаке людях, в число которых вошла и Аня. Инга и сама не раз видела странные огни, которые никак не походили на горящие фары и далекий отсвет костров, но до поры до времени не хотела себе в этом признаваться. Сейчас же было уже поздно.

На следующем кадре силуэта не было. А еще через десяток снимков он оказался ощутимо ближе к Ане. Дрожь в руках мешала возиться с камерой, но Инга продолжала ворошить прошлое. Как только небо стало темнее, на фотографиях возник второй силуэт. Последний снимок того вечера, где Аня позирует на фоне гигантского кактуса, зацепил сразу три светящиеся фигуры, которые подобрались совсем близко к девушке. И силуэты не были браком при съемке, теперь Инга знала это на все сто процентов.

Утром машина не пришла. Они платили чудаковатому боливийскому водителю, который два