По собственному желанию - Борис Егорович Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы преувеличиваете. Об этих весельчаках тут же забываешь, как только расстаешься с ними.
— Ну, это я так, к примеру. Но вот сейчас вы все сами испытаете на себе.
— Что именно?
— А то, что мы придем в отдел, и я приставлю к вам какого-нибудь человека, который покажет вам машины и всю нашу бижутерию. Вы будете слушать, смотреть, все вам покажется интересным, и все-таки где-то в глубине души вы обидитесь на меня, что не я вам показываю и рассказываю. А я бы и рад сам все показать вам, да нельзя, дел слишком много, меня ждут уже по меньшей мере человек десять.
Шанталь улыбнулась.
— И не подумаю обидеться.
— Да? — Кент скептически оглядел ее. — Что ж, тем лучше…
9
По просторным чистейшим коридорам Кент привел ее к невзрачной двери со стандартным номерным ромбиком, открыл ее, и Шанталь следом за ним вошла в зал, уставленный высокими стойками. О размерах зала оставалось только догадываться — стен и окон почти не было видно. Зал был, как вскоре убедилась Шанталь, огромен, но теснота казалась удручающей — все было заставлено стойками, пультами, тумбами, шкафами, и всюду беспрерывно что-то крутилось, стучало, мигало сотнями лампочек, мощно и однообразно гудела вентиляция, и все же было жарко — термометр на простенке показывал двадцать восемь.
В зале оказалось человек пятнадцать, вставших при их, — вернее, Кента, — появлении, чему Шанталь несколько удивилась. Кент поздоровался, ему дружно ответили. Шанталь он никому представлять не стал, и минут пять она простояла в одиночестве. Потом Кент подошел к ней с миловидной женщиной лет тридцати, назвавшейся Валей.
— Вот ваш гид на ближайшее время. Валюша, покажи нашей гостье все, что сочтешь нужным.
— Хорошо, Иннокентий Дмитриевич.
Кент тут же отошел. Валя сказала:
— Давайте начнем с других машин, здесь мы пока только мешаем.
Валя показывала ей машины часа полтора. Шанталь досыта насмотрелась на их фокусы — машины для нее и слонов рисовали, и песни пели, и отвечали на ее вопросы. На одной из машин Валя, улыбаясь, спросила:
— Что вы хотели бы узнать о сегодняшнем дне?
— Счастливый он для меня или нет, — серьезно ответила Шанталь.
— Ну, до этого наша техника еще не дошла. Что-нибудь попроще.
— Тогда — на ваше усмотрение.
Валя нажала несколько кнопок, и пишущая машинка, застучав с невероятной быстротой, дернулась и остановилась. Валя оторвала листок и подала Шанталь. Она прочла:
«17 мая 1970 года, 9 часов 48 минут 34 секунды, температура 12 градусов, ветер юго-восточный, 3 м/сек, давление 758 мм рт/ст, солнечно».
Шанталь невольно оглянулась на окно — было действительно солнечно — и спросила:
— А если бы было пасмурно?
— Значит, напечатала бы «пасмурно». Впрочем, все это семечки, часть элементарной программки для проверки местных метеоприборов и каналов связи.
— Вы всем показываете эти семечки?
— Да нет… Вообще-то Иннокентий Дмитриевич очень не любит экскурсантов и редко разрешает пускать их. Только школьникам не отказывает.
Потом они вернулись в зал, и Шанталь увидела, как работает Кент.
(Года через полтора она, посмеиваясь, будет рассказывать ему:
— Ты был как генерал среди лейтенантов и капитанов. Тебе что-то показывали, почтительно поясняли, ты ненадолго задумывался, изрекал что-нибудь, а они тут же кидались исполнять. И ни единого возражения!
Кент улыбнулся:
— В таких ситуациях возражать обычно нечего.
— А мне казалось, что ты ужасно строгий начальник и они просто боятся тебя…)
Кент издали увидел ее и кивнул. Лицо у него было недовольное, он, морщась, выслушивал чьи-то виноватые объяснения.
(— Вот тогда я и начала догадываться, что безнадежно втюрилась в тебя, — нарочито грубоватым тоном продолжала Шанталь. — Если за день до этого у меня было желание только забраться к тебе в постель, то тут появилось другое — захотелось заглянуть тебе в душу…)
Потом как будто нашлось объяснение тому, что происходило с ней. Шанталь уже так долго вращалась в «киношном» мире, где многое было ненастоящим, бутафорским — и отнюдь не только декорации, — что невольно усвоила тот удобный взгляд на мир, когда при встрече едва ли не с каждым новым человеком задаешься вопросом: а кого он играет? И на такой взгляд у Шанталь, как ей казалось тогда, были основания. Все вокруг нее кого-то изображали. Преуспевающих дельцов, непризнанных гениев, несчастных влюбленных, мрачных меланхоликов, — да и кого только не играли да этой огромной кинофабрике… Шанталь и сама не раз ловила себя на том, что играет не только на съемочной площадке, но и в повседневной жизни, — этакую «роковую» женщину, чуть ли не «секс-бомбу», любительницу выпить и побеситься…
И вдруг человек, который никого не играл, просто был самим собой.
Сначала Шанталь показалось, что на Кента не могла не действовать атмосфера явного и всеобщего «пиетета» — так она выразилась про себя, — и искала на его лице следы игры в «большого начальника» и «незаменимого специалиста». Но никаких следов не было, как не было и самой игры. Кент выглядел «обыкновенным смертным», усталым и слегка раздраженным человеком, вынужденным заниматься не слишком приятной для него работой. И вряд ли сознание того, что никто, кроме него, эту работу сделать не мог, приятно щекотало его самолюбие… Только через полчаса он нашел время подойти к ней и спросить:
— Устали?
— С чего мне уставать?
— Жарко здесь. Вы бы погуляли пока, что ли.
— Не обращайте на меня внимания, работайте.
Он оглянулся на пульт — там уже ждали его — и с досадой сказал:
— Неудачное время я выбрал для демонстрации.
— Как раз все очень удачно, — решительно возразила Шанталь. — Идите, вас ждут.
Потом Кент ушел куда-то, вскоре появилась Валя и сказала:
— Иннокентий Дмитриевич приказал мне отвести вас в его кабинет. Он тоже скоро придет туда.
— А где он сейчас?
— На другой машине.
— Ну что ж, — улыбнулась Шанталь, — идемте, приказы начальства полагается выполнять.
— Очень душно здесь, — как бы извиняясь, сказала Валя.
— Всегда тут так?
— Часто.
Кабинет у Кента был просторный, с двумя телефонами, — «Вон тот московский, — мимоходом сообщила Валя, — так что можете звонить, если нужно», — уютными креслами и большим, аккуратно прибранным столом.
Кент действительно пришел довольно скоро, сказал Вале:
— Твоя миссия окончена, благодарю.
Валя вежливо попрощалась с Шанталь и ушла.
— Если бы я знала, что причиню вам столько беспокойства… — начала было Шанталь, но Кент перебил:
— Да будет вам. Если меня что и беспокоит, так только то, что вы остались голодной. Еще часа полтора продержитесь?
— Да уж придется.
— Я не думал, что сегодня придется
