Гитлер_директория - Елена Съянова

Отец Гесса был женат один раз, имел трех детей: Рудольфа, Альберта и Маргариту. Все трое состояли в браке, оставили детей.

Паула и Адольф детей не имели. Но если Адольф все же оставил о себе еще какую память, то от Паулы не осталось ничего. Она не была замужем. Однажды, по приказу брата, сменив фамилию на Вольф (это партийная кличка Гитлера в период запрета партии), она жила тихо и незаметно. С Адольфом виделась очень редко: есть свидетельства о встрече в 36-м году в Берлине, во время Олимпийских игр, в 39-м она приезжала на его пятидесятилетие; в 41-м году они виделись в Вене. А в мае 1945 года Паулу Вольф вывезли в Москву и позже, после нескольких допросов, отправили на поселение в сибирские дали. Там же она и скончалась.

Фактически это все. Информации на пять процентов; на 95 процентов — слухи. Она якобы оставила дневник, в котором описывала, как Адольф ее избивал в детстве. Якобы она собиралась замуж за некоего Йекелиуса, эсэсовца, но затем вышла за некоего Вольфа, профессора. Спаслась от НКВД в 45-м году и умерла в Германии в 1960-м. Похоронена в Баварии. С могилой в Баварии связана своя история, как, впрочем, и с дневником.

Все эти домыслы рождаются в Германии и объясняются отсутствием информации, которая до сих пор засекречена у нас, в России. И это непонятно — когда англичане постоянно перезасекречивают досье Гесса, то тут еще можно что-то объяснить, но «досье» Паулы Вольф… Ну какие в нем скрыты государственные тайны?! Она была безобидна и далека от всего, жила тихо, под фамилией Вольф. Ни соседи, ни знакомые даже не догадывались о ее родстве с Гитлером, а из его приближенных о ней знали только Рем, Гесс, Ева Браун, камердинер Линге и еще два-три человека.

Ситуация с сестрой Гесса Маргаритой противоположная. Маргарита прожила почти 85 лет. Она вышла замуж по страстной любви, родила дочь и двоих сыновей; у нее были многочисленные и часто знаменитые друзья; она много работала, много путешествовала; ее жизнь была полна самого ценного — разнообразия. Эта жизнь проходила на виду и оставила после себя очень и очень многое. Например, прекрасные переводы Жуковского, Пушкина, Есенина, Блока.

В жизни эти две женщины, видимо, никогда не встречались; во всяком случае, свидетельств такой встречи у меня нет. Единственное, что мне удалось обнаружить, это короткое письмо, датированное 27 сентября 1931 года. В этом письме Паула, тогда еще Гитлер, благодарит Маргариту за то, что та сообщила ей о смерти ее двоюродной племянницы Ангелики Раубаль. Ангелика и Маргарита были подругами, и Маргарита Гесс оказалась единственной, кто удосужился написать Пауле об этом трагическом событии.

«.. Как печально сознавать, что нет уже забавной толстушки Гели, которая, говорят, очень переменилась и похорошела, — пишет Паула. — Я могла бы приехать и поддержать Адольфа, но не осуждайте меня, дорогая, что я этого не делаю. Самые близкие люди могут сделаться самыми чужими, таков рок и наших судеб. Сознавая это с детства, я порой произношу странную молитву: я прошу Господа послать сестре брата, а брату сестру. Но Господь меня не услышит».

Именно так она и написала: не услышит. Что-то предчувствовала, о чем-то размышляла… один Бог ведает, что там было намешано в голове и в душе этой женщины, над чем она мучилась, чего желала. Чтобы начать в этом разбираться, нужно повторить то, что сделала сама жизнь — отодрать Паулу от Адольфа.

Пока это не получается. Занимаясь подробностями жизни фигурантов великого германского потрясения, я чувствую неодолимое и неколебимое безразличие к маленькой трагедии Паулы Гитлер.

Коллекция доктора Хирта

В мае 1945-го части дивизии СС прорывались в район Рондорфа.

У эсэсовцев было двадцать «пантер» и отчаянный командир — оберфюрер Гротман, бывший адъютант Гиммлера. Гротман расстался с рейсхсфюрером в районе Штаде: Гиммлер приказал ему вывести уже сформированную колонну и дожидаться приказа. «Я отправляюсь на переговоры, и мне нужны аргументы», — кратко пояснил он, прощаясь с Гротманом.

С тех пор прошло две недели: Гиммлер был уже у англичан, но вместо понимания нашел там смерть. Гротман этого не знал; он выполнял приказ.

Двигались в основном ночью, дважды принимали бой с американцами, которые легкомысленно раскатывали по этой земле как у себя дома. И все бы ничего, если бы не один попутчик, которого Гиммлер также приказал доставить в Рондорф.

Его звали Август Хирт; он возглавлял Анатомический институт в Страсбурге и считался одним из лучших специалистов по наследственности. Доктор Хирт был гауптштурмфюрером СС, и никаких возражений против его присутствия в колонне Гротман не имел, если бы не то, что этот чудак потащил за собой. Это были двадцать деревянных ящиков, набитых опилками, над которыми Хирт трясся, называя их «сокровищем». С того дня, как в каждой «пантере» разместили по такому ящику, началось мучение: от внутренностей «пантер» пошел кошмарный запах, который парни глушили алкоголем. На мосту через Эмс штурмбаннфюрер Диц попытался было избавиться от одного «сокровища» — вышвырнуть в реку, но Хирт устроил скандал. Гротману пришлось вмешаться, а то парни скинули бы с моста и самого Хирта.

— Объясните же им, объясните, они не понимают ценности… — кричал Хирт, пятясь от разъяренного Дица и хватая Гротмана за руку.

— Вы провоняли всю колонну вашими «ценностями», — огрызнулся Гротман. — Рейхсфюрер не давал мне поручения таскать за собой всякую тухлятину!

— Тухлятину?! — взвился Хирт, — Так рейхсфюрер вам не объяснил?! Вы ничего не знаете?! — Хирт полез в головную «пантеру» Гротмана; вскоре оттуда раздался его возбужденный голос: — Сюда, сюда! Взгляните же на это, взгляните сами!

Гротман нехотя полез, стараясь почти не дышать. Хирт уже вскрыл ящик и светил в него фонариком.

— Смотрите, да смотрите же! Вот какая! А эта?! А вот такая?! — он поочередно поднимал и бережно укладывал обратно три темных черепа, как будто в париках — на самом деле это были натуральные женские волосы, которые еще не отпали, — А это… это разве не чудо? Это не сокровище?!

Вытянув руки, Хирт совал в лицо Гротману облепленный опилками стеклянный шар, в котором колыхалось нечто с одним глазом посреди сморщенного лба. Гротман отпрянул. Руки с колбой опустились, и появилась другая колба — в ней маленькое, с кулачок, скорбное лицо покачивалось в спирту из стороны в сторону и словно дуло себе под нос.

— Видите, насколько выражена аномалия — почти полное срастание! Здесь у меня вся серия В, а за ней идут патологии конечностей, за ней…

Гротман, не дослушав, вылез из «пантеры». Его едва не вырвало. За ним вылез Хирт: его лицо сохраняло выражение счастья.

— В моей коллекции все антропологические типы нашей планеты, понимаете вы — все! Некоторые образцы свежие, оттого этот запах. Здесь у меня все врожденные патологии голов и конечностей! Понимаете?! На меня работали начальники всех концлагерей Европы! Я сделал то, чего никто уже не сможет повторить! Мне немного не хватило времени и кое-что пришлось уничтожить, но серии V, D и С я сохранил! Понимаете?! Я сохранил!

— Да, да… — пробормотал Гротман, — понимаю… А вы понимаете… если мы с вашими «сериями» попадем к американцам? Это же… это же… — он искал и не находил слово.

— Мне все равно, — отрезал Хирт, — лишь бы сохранить. Я ученый. Я работал.

«Все мы… работали», — подумал Гротман.

Он ничего не сказал. И отдал тайный приказ по колонне — по мере возможности избавляться от «сокровищ» доктора Хирта.

До Рондорфа добрались все двадцать танков СС. Гротман выполнил приказ. В Рондорфе, в бывшем санатории, сейчас работали пластические хирурги — переделывали лица чинам СС. Другие люди снабжали их документами…

Хирту тоже предложили изменить внешность и скрыться. Но узнав, что коллекция погибла, этот чудак пустил себе пулю в лоб.

Роль диктатора

В 1930 году на экраны вышел фильм «Голубой ангел», в котором дебютировала Марлен Дитрих. Существует довольно глупое мнение о том, что она в этом фильме «затмила» своего партнера, знаменитого немецкого актера Эмиля Яннингса. У экрана свои законы: молодость и талант не могут переиграть опыт и профессионализм, если последние того не желают. Яннингс, уже сыгравший на театральной сцене Мефистофеля, Отелло, Генриха Восьмого, Дантона, Петра Первого, в кинематографе обладатель «Оскара», привыкший и солировать, и работать на партнера, в «Голубом ангеле» дал неумехе-дебютантке возможность раскрыться; всем своим талантом и опытом он работал на индивидуальность своей партнерши. И естественно, успех Марлен Дитрих вызвал у него лишь чувство гордости и удовлетворения, хотя та же легенда пошла дальше и приписала Яннингсу зависть к успеху Марлен.

Подобные легенды — это отношение публики к дальнейшей судьбе обоих актеров: Дитрих, уехавшая из Германии в 1930 году, в 33-м туда не вернулась; Яннингс же разделил судьбу тех деятелей немецкой культуры, которые жили и работали в нацистской Германии.