Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Пусть Кемена была мертва, но Махатс, залёгший на дно, всё ещё был жив. Он мог вернуться, мог использовать хаос и магию, чтобы помешать не столько коалиции, сколько самому Данталиону, и Шерая не могла этого допустить.

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, — обессиленно повторил Данталион.

— Я знаю, что ты был подопытным Кемены и Махатса и назывался Неапольским.

— Это не моё имя! — неожиданно громко рявкнул Данталион, в два широких шага преодолев разделявшее их расстояние и грозно нависнув над Шераей. — Не смей произносить его.

— Неапольский, — тут же, ни на мгновение не дрогнув, повторила Шерая. — Ты родом из Неаполя. Возможно, Тереза и Беатрис тоже. Это итальянские имена, как и имя Данте. Может быть, если я проведу небольшое расследование, я узнаю о неких Терезе, Беатрис и Данте, которые жили в Неаполе в девятнадцатом веке? Информации, конечно, мало, но я наверняка что-нибудь найду.

Данталион вскинул руки, протянул их к шее Шераи, будто хотел сдавить её, но в последнюю секунду передумал. Шерая не шелохнулась, готовая ко всему, однако Данталион вновь отступил на шаг, покачал головой и, напряжённо рассмеявшись, спросил:

— Чего ты добиваешься? Чтобы я перед всей коалицией признал, что мне жаль, что ты едва не умерла?

— Я хочу знать, что могу доверять тебе. Мы ведём войну, Данталион, — тихо, но яростно произнесла Шерая, уверенно шагнув к нему. — Демоны пойдут на что угодно, чтобы ослабить нас. Они будут мучить нас хаосом, прошлым, да чем угодно, лишь бы мы сломались. И если такое повторится, я хочу знать, что делать, чтобы защитить нас. Я едва не умерла и считаю, что имею право знать, из-за чего.

Данталион активно закивал, сохраняя на губах кривую улыбку. Он небрежным жестом коснулся шрама в правом уголке рта, — по крайней мере, Шерая решила, что Данталион хотел выставить этот жест небрежным, на деле же он вышел нервным и выдавал его растерянность, — почесал его, улыбнулся ещё шире.

— Ты права! — с неуместной радостью выпалил он. — Данте был Неапольским, и он убил Терезу и Беатрис. Но знаешь, есть один нюанс.

Данталион приблизился, наклонился к её лицу и, сощурившись, тихо прорычал:

— Я не Неапольский. Я не Данте. И если ты ещё раз посмеешь заговорить об этом, я заставлю тебя ответить за неподчинение моему прямому приказу.

Круто развернувшись, он направился к двери и дёрнул её так, что затрещало дерево. Шерая не стала его останавливать, понимая, что в этот раз ей придётся отступить. Злость всё ещё бурлила в ней, однако она постепенно утихала.

Кое в чём Шерая была права: Данталион — это Данте, который стал Неапольским объектом в экспериментах Кемены и Махатса.

Но кем ему приходились Тереза и Беатрис на самом деле?

Глава 15. Всё равно одна и та же боль

Артизарский дом Эдон, как и всегда, встретил Джинна не самым лучшим образом. Две стрелы почти задели его крылья, но, к счастью, больше выстрелов не было — лучники признали, что это он, и опустили оружие.

В обычной ситуации Джинн бы сразу открыл портал к вратам крепости, но в этот раз ему пришлось выбрать конечной точкой место, где всего несколько часов назад произошёл огромный выброс магии. Там Джинн обнаружил несколько магических следов, два из которых принадлежали Времени и Движению, а также целую стаю ноктисов, которые рыли землю, рвали друг друга на части, как обезумевшие, и будто бы не замечали ничего вокруг. Джинн быстро разобрался с ними, а после, отследив магические следы, открыл портал к дому Эдон.

Ворота открывались медленнее обычного, и Джинн, никогда не волновавшийся из-за этого чересчур сильно, неожиданно даже для самого себя начал нервно расправлять и вновь складывать крылья. Некоторые из рыцарей дома, встретившие его, удивлённо уставились на них. Джинн улыбнулся, на долю секунды порадовавшись, что сумел произвести впечатление. Но после он прошёл через ворота и главный двор к парадному входу, где его ждали леди Эдон в окружении своей свиты и Фортинбрас, выглядевший бледнее бумаги. Практически одновременно с Джинном он вздрогнул, повернул голову к восточному крылу и замер, заметив вышедших из-за арки Пайпер и Кита.

Джинн улыбнулся Первой, но она не улыбнулась в ответ. Её магия была натянутой, как струны, и воздух вокруг подрагивал и искажался. Джинн сглотнул, отпуская магию, и посмотрел на леди Эдон.

— Я рада, что вы навестили нас, господин Каслана, — с вежливой улыбкой сказала она, медленно спустившись к нему по лестнице с изяществом, не свойственным двенадцатилетней девочке. — Надеюсь, это лишь дружеский визит?

— К сожалению, я ощутил мощный магический всплеск и посчитал, что обязан убедиться, что он не опасен, — ответил Джинн, кланяясь и прижимая правую руку к груди. Даже его правое крыло, идеально согнувшись, повторило это действие, из-за чего на губах леди Эдон появилась лёгкая улыбка. — Я расскажу вам обо всём, леди Эдон.

На секунду Джинн замешкался, не зная, как попросить выделить ему всего несколько минут на то, чтобы поговорить с остальными. Но леди Эдон, всегда прекрасно чувствовавшая общее настроение, кивнула ему и сказала:

— Ворота моего дома всегда открыты для вас, господин Каслана. И вы знаете, где найти меня, когда будете готовы к разговору.

Не говоря больше ни слова, она развернулась и направилась обратно, тут же тихо заговорив с Фортинбрасом. Он беспомощно уставился на Джинна, оглянулся на Пайпер и, дождавшись, пока она качнёт головой, последовал за леди Эдон.

Джинн выдохнул, зная, что за эту возможность он расплатится позже. Возможно, леди Эдон вновь захочет пощупать его крылья. Или даже полетать. Если бы её люди знали, что Джинн действительно поднимался вместе с ней в небо…

Он сглотнул, прогоняя ненужные мысли, и направился к Пайпер.

— Я не знала, что ты будешь здесь, — глухо произнесла она.

— Я и сам не знал, — тихо ответил Джинн.

И после, ничего не говоря, мягко обнял её, укрыв своими крыльями. Кит настороженно покосился на него, но ничего не сказал.

Вот, что привлекло ноктисов. Смерть, отпечатавшаяся в том месте, кровь, впитавшаяся в землю. Рядом с Пайпер не было её дяди, с которым Джинн познакомился в Омаге, но ему не нужно было задавать лишних вопросов, чтобы разобраться в происходящем.

— Мне жаль, этъян аллахэн, — прошептал Джинн.

— Мне не нужна твоя жалость, — тут же возразила Пайпер. Однако она не отодвинулась, не высвободилась из кольца его рук и даже не начала щипать перья, требуя, чтобы он её отпустил. Она молча ждала, опустив руки, спрятав лицо у него на груди, и где-то через полминуты выдавила: — Прости. Я не хотела.

— Ничего, — пробормотал Джинн, слегка приподняв крыло и вновь опустив его, чтобы перья мягко проскользили по макушке и плечу Пайпер.

Он не знал, чем может помочь. Все его потери остались в далёком прошлом, в другом мире, и лишение крыльев когда-то будто выжгло в нём всю боль. Джинн помнил имена своих павших товарищей, помнил людей, с которыми сражался бок о бок, но знал, что боль от их потери притупилась, а некогда кровоточащие раны зарубцевались. И даже та боль, которую он испытал, когда переродился в цея и понял, что девушка, которую он любил, убила его, начала ослабевать. Он просто не представлял, как помочь.

В прошлый раз, когда Джинн ещё учил её магии, Пайпер была опустошена совсем иначе. И насколько он знал, этой опустошённости хватило, чтобы разрушить Башню и открыть Переход. Но тогда была совершенно другая ситуация, и решения Джинн предлагал совершенно другие. К тому же…

— Без ракатана мне не пройти Лабиринт, — сказала Пайпер, словно прочитав его мысли. — А если не пройду Лабиринт, до Карстарса не добраться.

Джинн сглотнул, поймал настороженный взгляд Кита и, слегка погладив Пайпер крылом, осторожно произнёс:

— Вот как раз о Лабиринте я и хотел поговорить.

Пайпер нахмурилась. Магия внутри неё вспыхнула, будто с секунды на секунду могла взорваться, и Джинн ощутил, как ему стало трудно дышать. Пайпер была в бешенстве: её лицо оставалось спокойным, сосредоточенным, брови были сдвинуты к переносице, но по её венам текла чистая и яростная магия, которая могла сжечь Джинна дотла. Он чувствовал, как нагревается его кожа, как замедляется сердцебиение.