Двадцатое июля - Станислав Рем

Гизевиус покинул здание гестапо в шесть утра. Он медленно перешел на противоположную сторону улицы и побрел вперед, не разбирая дороги.

«Все кончено, — неожиданно понял «Валет», — Гитлер жив. Жив. Столько труда было вложено, а он выжил! А мною просто воспользовались. И кто? Мюллер! Скотина Мюллер, о котором до тридцать шестого года, когда я уже прослыл в Германии талантливым дипломатом, никто и понятия не имел. А теперь это ничтожество использует меня, словно уличную девку, контролируя каждое движение. И ничего уже нельзя изменить. Ничего».

Гизевиус тяжко вздохнул: а может, и не стоит менять? Все равно партия уже проиграна. И крупных фигур, на которые можно было бы поставить, на игровой доске больше не осталось.

Захотелось присесть, но поблизости не оказалось ни одной скамьи.

Куда идти? Да, адрес журналиста у него есть, но пока нет желания его навещать. Чувствовал: одним своим видом выдаст себя с головой.

Может, пойти к Штрюнкам? Да, пожалуй, это вариант. А потом уехать. Сбежать? Именно. Сбежать. Теперь из этой страны остается только бежать. И чем дальше, тем лучше.

Самолет генерала Баура с Гиммлером на борту приземлился на аэродроме в Рангсдорфе, близ Берлина, час спустя после прилета «фюрера». О чем ни Баур, ни рейхсфюрер понятия, естественно, не имели.

Гиммлер упруго спрыгнул с трапа, сделал отмашку правой рукой в знак приветствия офицерскому эскорту, прибывшему встречать его по распоряжению Шелленберга, ни с кем не разговаривая, быстро сел в подъехавшую машину и приказал водителю немедленно доставить его к бригаденфюреру.

Рейхсфюрер понимал: полную и достоверную информацию он сможет получить только из уст Вальтера. Кальтенбруннер и Мюллер наверняка заняты арестами заговорщиков. Это их работа. Они обязаны ее выполнять. А вот Шелленберг должен был к его возвращению найти корректора.

В Аугсбурге Гиммлер сделал «контрольную» попытку связаться со Ставкой фюрера. Бесполезно. Телефоны не отвечали. Его люди плотно блокировали связь. А значит, в Берлине еще никто не знает, что Гитлер мертв. Теперь самое время ввести в игру двойника.

Гиммлеру нужны были сутки. Всего одни сутки, чтобы воспользоваться результатами покушения. Блокировать Геббельса и его министерство. А главное, не позволить Герингу воспользоваться правом преемника фюрера. Занять его место — вот основная задача. И в этом ему поможет Борман. А через два дня, когда Бургдорф, исполнив роль куклы, попадет в автокатастрофу или в другое подобное месиво — никто не должен опознать в нем двойника Гитлера! — рейхсфюрер, официально получив от него права правопреемственности, станет новым фюрером.

Борман. Гиммлер перенесся в мыслях к «тени фюрера». С рейхслейтером у него сложились особенные отношения. Впервые они начали сотрудничать, если это можно так назвать, в «ночь длинных ножей», когда Гитлеру понадобились преданные люди, чтобы расправиться с соперниками в партии. В первую очередь с Ремом. Именно Борман, перепрыгнув через голову своего прямого начальника Гесса, порекомендовал в те дни фюреру пригласить для исполнения поставленной задачи начинающего функционера Гиммлера. Будущий рейхсфюрер справился с порученным делом блестяще. Гитлер остался доволен.

А после, когда Борман начал стремительное восхождение к завоеванию доверия фюрера, уже ему пришлось несколько раз обращаться за помощью к Гиммлеру. На сложном пути к власти постоянно находились люди, не желавшие повиноваться рейхслейтеру. А кто, кроме Гиммлера, мог лучше инсценировать «дело», а то и просто устранить ненужного человека? Это их еще более сблизило. Но только внешне. Внутренне они ненавидели друг друга. И оба прекрасно понимали: рано или поздно им придется столкнуться на узкой тропе власти.

Самым главным козырем Гиммлера в игре против Бормана являлись банковские операции последнего, которые тот, будучи секретарем фюрера, начал прокручивать с конца 1943 года. Сотрудники отдела финансовых преступлений из крипо раскопали для шефа факты злоупотребления Борманом служебным положением. Естественно, в сочетании с тратой крупной суммы денег из казны партии. Данными фактами рейхсфюрер и хотел прижать партайгеноссе.

«А если будет упираться? — часто задавал сам себе вопрос Гиммлер. И сам же отвечал: — Что ж, тогда придется поднять дело Гесса. А пришить предательство нашему Марти мы всегда сможем».

Машины на предельной скорости неслись по улицам. Гиммлер вышел из задумчивости, стал всматриваться в новый Берлин. Через несколько минут приказал притормозить, и водитель тут же выполнил распоряжение.

Рейхсфюрер вышел из машины, осмотрелся. Странно. Он ожидал увидеть совсем другое. Бои противоборствующих сторон, огонь, взрывы, плач матерей и детей, воззвания к народу… И тут он, как мессия, принес бы в разрушенную столицу мир на руках СС. Однако вокруг простирались безлюдные кварталы и стояла пронзительная тишина.

— Герман, — министр безопасности подозвал адъютанта, — вы ничего не слышите?

Тот огляделся по сторонам и прислушался:

— Никак нет, мой рейхсфюрер.

— И давно стоит такая тишина?

— С момента нашего приезда.

— Странно.

Гиммлер вернулся в машину и повторил приказ как можно быстрее доставить его к руководителю внешней разведай.

Когда дверь без предупреждения распахнулась, Шелленберг вскочил с кресла и бросился навстречу шефу.

— Мой рейхсфюрер! — Дождавшись, когда дверное полотно наглухо закроется за спиной начальства, он продолжил: — В наш план неожиданно вмешались непредвиденные обстоятельства.

— Не мельтешите, Вальтер. Сядьте и расскажите обо всем обстоятельно.

Шелленберг театрально обессиленно упал в кресло напротив Гиммлера. Этот жест он специально продумал загодя, дабы убедить патрона в том, что его подчиненный сделал все возможное, однако обстоятельства сложились против него.

— Итак…

— Фюрер жив.

— Что за бред? Вы пьяны, Вальтер?

— Никак нет, мой рейхсфюрер. — Шелленберг говорил с придыханием, будто ему не хватало воздуха. — Адольф Гитлер выступил по радио. Три часа назад.

— Не может быть! — Гиммлер нервно сорвал с переносицы пенсне. — Фюрер мертв, Я сам видел его. труп.

— Тем не менее.

— Не может быть, не может… — упрямо повторял Гиммлер, то снимая пенсне, то снова цепляя его на переносицу. — Я сам… Лично… К тому же связь со Ставкой отключена. Он просто физически не мог… Стоп. Это что же получается?

— Совершенно верно. Они выставили «куклу», — подтвердил невысказанную гипотезу шефа Шелленберг.

— Кто — они?