Море Вероятностей - Ольга Онойко

Вася подумал, что Амирани хам, наглый пингвин и памятник самому себе. Но ничего не сказал.

С удовольствием он отметил, что Никсы наконец перестали подозревать гостью в чём‑то нехорошем. Белая валялась на диване, подставив башку руке Цинкейзы, а Чёрная возлежала у её ног.

Цинка обернулась.

— Ой, Васенька, что с тобой? – заботливо спросила она. – У тебя такой вид, будто ты вошёл с мороза. Или видел Ящера.

— Ящера я не видел, — фыркнул Вася, — но видел его код… Я отправил демона побегать по тестам.

Цинка ойкнула и застенчиво спросила:

— Правда? Уже?

— Какого демона? – подозрительно сказал Амирани.

Полохов сморщил нос.

— Подарок, — ответил он, стараясь, чтобы голос звучал небрежно. – Программка для Цинки. Занятная получается штука! Цинка, а что ты рассказывала?

Оперативница склонила голову к плечу, теребя шерсть Белой Никсы.

— Про структуру локуса, — сказала она. – Про контуры и роль СКиУ в балансе. Я подумала, раз все здесь интуитивщики, им это будет интересно.

— Да, — откликнулся Тэнра, — очень познавательно.

— Я как раз дошла до прогресса, — продолжила Цинка. – Не скажу, что я много знаю о том, чем занимается отдел разработки, но у меня там друзья. Бывшие однокурсники… Они очень увлечены работой.

— Ещё бы, — сказал Вася.

Он поискал, где сесть, и сел в третье надувное кресло, подтащив его поближе к дивану.

— Первые версии ЛаОси не подразумевали участия СКиУ в жизни локуса, — сказала Цинка. – Модули Систем начали учитываться только в пятой. Тогда модулей было три. С обновлениями ЛаОси их количество увеличивается. Не с каждым обновлением, но регулярно. Здесь, в восемнадцатой ЛаОси, модулей должно быть семь. Скоро выпустят двадцать седьмую ЛаОсь, и там их тринадцать. Это значит, что дело потихоньку близится к финалу.

— Финалу?.. – эхом повторил Амирани.

— Их должно быть пятнадцать, — сказала Цинка. – Пятнадцать высших демон–программ.

— Почему именно пятнадцать?

— Полный Маханаксар, — непонятно объяснила она.

Амирани приподнял бровь.

— Что такое Маханаксар?

— Так будет называться финальный релиз Систем Контроля и Управления, — Цинка заговорила тише и торжественней. – СКиУ в том виде, который на самом деле задуман архитекторами. И тогда… тогда начнётся следующий этап работ. Я не знаю, каким он будет. Даже в Лабораториях это знают единицы. Но это будет невероятно интересно. У меня голова кружится, только воображу! – и Цинка замотала головой, рассыпая по спинке дивана золотые локоны.

Амирани скупо усмехнулся.

— Маханаксар? – вспомнил Вася. – Я слышал. Это пословица: что‑нибудь вечное, как Маханаксар, который вечно недописан.

— Что ты! – Цинка приподняла ладонь. – Васенька, твои сведения устарели, и я даже не знаю, на сколько. Маханаксар давным–давно дописан. Все его модули реализованы, протестированы, и Лаунхоффер даже опубликовал исходники. Но Маханаксар – это не простая совокупность модулей, это очень сложная система их взаимодействия, взаимной интеграции. И эту систему нужно сбалансировать, прежде чем запускать. Маханаксар не уравновешен. Это другая задача. Поэтому разработчики пишут новые операционки, добавляют в СКиУ модули по одному.

Она замолчала, и стало так тихо, что Вася услышал сопение дремлющих Никс и вой ветра на пустыре. Все будто бы погрузились в размышления, и он тоже посидел без слов, насупясь, хотя в голову ему и не пришло никаких умных мыслей.

Титаническая работа, которая производилась в Лабораториях, оказывалась только подготовкой к чему‑то большему, чему‑то совсем невообразимому. Этого следовало ожидать. Здесь нечему было удивляться. Люди Лабораторий – это даже не те, кто просто умеет стремиться к большему и радоваться труду. Это те, кто не способен жить иначе. Те, для кого вечная работа и вечное развитие стали наркотиком. Иногда они не умеют ничего другого… Вася посмотрел на Цинку и вдруг подумал, что люди Лабораторий часто не умеют любить. «Не все, — поправил он себя. – Ящер с Вороной умеют. И Старик, он добрый. И Раука с Фьярте любят друг друга. И ещё много кто. Но у других на это нет времени…» Другие создают себе креатур, всегда понимающих и всегда удобных. Или даже не создают.

И ещё Вася подумал, что должно быть где‑то в Море Вероятностей место, куда приходят люди, умеющие любить – так, как люди Лабораторий умеют работать. И что там, наверное, очень хорошо.

…Амирани резко вскинул голову. Чёрные глаза его вновь стали синими и засверкали, как звёзды.

— Что это? – глухо прорычал он.

Тэнру словно хлестнули. Он вскочил, дико озираясь. Никсы проснулись и обе оскалились, топорща шерсть. Анис скверно выругался.

— Ой, — обморочно пролепетала Цинка, — ой, мама…

— А? – Вася растерянно моргал, недоумевающий и испуганный. Он ничего не чувствовал.

Анис встал и вызвал дисплей. Руки его заметались, отдавая приказы интуитивной клавиатуре. Он невнятно, сквозь зубы ругался на родном языке. На дисплее стремительно менялись картинки – графики, диаграммы, отчёты. Полохов различил крутую волну на одном графике и высокий пик на другом. Тэнра шагнул к Амирани, и они заговорили о чём‑то мыслями, без слов. Вася видел, как дёргается верхняя губа у местного админа – словно у хищного зверя. Полохов поднялся на ноги, завертел головой, открыл рот, но не мог решить, к кому можно полезть с вопросами.

И тут понял сам.

Чудовищное содрогание инфосферы дошло до него, как ударная волна. У Васи перехватило дыхание. В глазах потемнело. Вслед за Цинкой он неосознанно повторил «ой, мама», а потом выругался, как Анис. Подкашивались колени. Он едва не рухнул обратно в кресло. Тени метались вокруг. Давление на инфосферу росло. Гибельная мощь надвигалась, как ураган на город, как танк на окопы, казалось, ещё немного – и не выдержат не только системы локуса, но и сами контуры его, скрепы континуума…

Цинка застонала.

И Вася очнулся.

Василёк Полохов стал оперативным агентом Лабораторий.

— Отключить все сканеры! – он закричал, пытаясь перекрыть гул в собственных ушах. – Перекрыть каналы! Отсоединяемся! Отсоединяемся!! Никсы, разлогиниться!..

Стало тихо.

…Ассистенты обернулись к начальнику. Цинкейза глубоко вздохнула, вытягиваясь на диване. Никсы тоже легли и запыхтели, вываливая языки, как после долгой гонки. Один Амирани ещё злобно скалился чему‑то невидимому, прижимая к вискам кончики пальцев. Вася проглотил сухой комок в горле. Он умудрился сорвать голос. Всё то же самое можно было сделать и молча, но он запаниковал и устроил шум… «Да какая разница», — подумал он устало.

Юэ Тэнраи подошёл к нему. Лицо его было иссера–бледным.

— Что это, Вася?

Голос его звучал надтреснуто. Вася заподозрил, что Тэнра успел подключиться куда не следовало и принять на себя часть удара, который должен был согнуть Амирани. Это было на него похоже.

— Что это? – повторил ассистент.

Полохов закрыл глаза и провёл по лицу ладонью. Добрёл до кресла, сел, сгорбился. Сцепил пальцы в замок.

— Что‑то большое пришло, — глухо сказал он. – Что‑то очень большое.

Глава девятая. Менеджер

— Странно, — медленно произнёс Данкмар.

Фрей тревожно поднял глаза.

В ризнице не было окон. Лучи рассвета не проникали сюда. Свет ламп казался тусклым и мертвенным. Минуту назад Данкмар взглянул на Копьё вторым зрением – и только теперь перестал болезненно морщиться. Сейчас, вероятно, и Солнце представилось бы ему тусклым. Кусок металла на его ладони пылал, как сама ярость. Незримый бешеный свет пробивал стены храма.

Держа Копьё в вытянутой руке, Данкмар прошёл вглубь ризницы.

Поверх костюма на нём был включённый экзоскелет. Данкмар не успел привыкнуть к ощущению силовой брони на себе. Чудилось, что он облачён в сбрую из миллионов крохотных пружинок. Движения в ней становились изумительно лёгкими и чрезмерно, непривычно быстрыми. Словно исчезало всякое мускульное усилие, гравитация теряла власть. Тянуло сорваться в бег – мчаться, прыгать, лететь… Данкмар купил экзоскелет у вороватого унтер–офицера, заведовавшего базой под Маунт–Скай. Закон воспрещал свободную продажу населению брони этого типа, но на чёрном рынке экзоскелеты были ходовым товаром. Данкмар не собирался проверять, действительно ли Копьё обжигает плоть нечестивцев, или Ландвина терзают его собственные фантазии. На улицах стреляли уже среди бела дня, а значит, пришло время привыкать к ношению экзоскелета.

Он не чувствовал прикосновения металла к коже. Подхваченное силовым полем, Копьё висело в воздухе над его ладонью.

Данкмар ещё раз методично осмотрел Копьё, уделив особое внимание месту слома. Он хотел бы знать, когда и как лезвие надломилось на самом деле. Но вторым зрением он видел только неистовую звезду, а определить что‑либо по характеру слома не мог в силу отсутствия квалификации. В который раз он пожалел о невозможности аутсорсинга и внешних экспертиз.