Море Вероятностей - Ольга Онойко

Вася слушал и улыбался так, что болели щёки. Ему нравилось, как быстро–быстро говорит Цинка, захлёбываясь словами и смехом, как трогает его за руку и встряхивает волосами. Нравилось, как ласково она на него смотрит. Он видел, как ей приятно его внимание, и расцветал, точно майская роза. Он не мог ею налюбоваться. «Человек, — думал он, переполняясь нежностью, — живой, настоящий… такой красивый, чудесный человек… девушка. Девушки – сказочные существа», — и само волшебное слово «девушка» переливчато звенело в его мыслях, как колокольчик.

И Цинка рассказывала, как Ехидна с ассистенткой–Маркой отправились искать Старика в лабиринте времён и пространств: нашли заснеженный лес, в котором должна была стоять Старикова избушка, но в лесу заблудились и плутали там среди сугробов и валежника, пока Старик не увидел их и не послал за ними свою любимую креатуру – медведя Мишу.

И ещё рассказывала про начальника отдела разработки – человека, овеянного легендами и почти столь же славного, как архитекторы. Вася признался, что слегка его опасается. Начальника звали Ллеулис Сайнс, и когда его звали, он обычно прорастал из потолка вниз головой. Выглядел Сайнс как чей‑то ночной кошмар. В последний раз он появился как огромная негуманоидная тварь полудохлого вида, в чёрной, будто бы обугленной чешуе. Кости выступали из‑под кожи, и между обнажённых рёбер вяло пульсировало тускло–красное с тускло–белыми прожилками мясо. Когда Ллеулис возникал, все вздрагивали.

— Я знаю, — сказал Вася Цинке, — у всех нелады с психикой. У него, конечно, тоже… Как нужно себя чувствовать, чтобы тебе было комфортно именно в таком облике?

Цинка пожала одним плечом.

— Ллеулис вообще‑то хороший, — задумчиво ответила она. – Спокойный, весёлый. Всегда защищает своих и никого не боится. Знаешь… это известный метод, и по–моему, правильный метод. Ллеу компенсирует внутренние проблемы внешним обликом, и ему хватает. Всем бы так. Когда я ещё училась, я надеялась, что стану программисткой. Я и сейчас надеюсь. Было бы интересно с ним поработать.

Вася улыбнулся.

Он тоже рассказывал ей всё, что приходило на ум – про Осень, про Алея и всё сумасшедшее семейство Обережей, про то, как был тёмным родичем и стал администрировать локус–домен. Цинка слушала внимательно, накручивая на палец золотые прядки волос. Спрашивала. Они обсудили, как можно было бы выследить и локализовать Ясеня по правилам оперативной работы, и как выглядело бы его досье. Потом Цинка предположила, что Алея рано или поздно должны тоже выдернуть в Лаборатории, и Вася немного позлорадствовал. Он до сих пор точил зуб на Обережа–младшего – ведь это из‑за него на Полохова свалилось столько неприятностей.

— Эх ты, — ответила ему Цинка. – Подумай лучше: если бы ты не стал оперативником, мы бы никогда не встретились.

Вася смутился. Цинка фыркнула.

— Лучше расскажи, как это – работать админом.

Вася поразмыслил.

И самому странно стало: всего‑то ничего прошло времени, а он уже забывал прежнюю жизнь. Пришлось ловить в пучинах памяти какие‑то детали, цепляться за них и разворачивать картинки, словно распаковывать файлы из архивов.

— Мне было тринадцать, — медленно начал он. — Самый возраст, чтобы мечтать о власти над миром. Только я, в отличие от миллиардов других прыщавых, на самом деле её получил. Маленький такой мир. Даже не целый город, а кусок. Правда, это был кусок столицы, пять миллионов человек. Это очень много, когда ты по–настоящему за всё в ответе… Я ужасно много думал про то, как всё устроить. Ночей не спал. Правда не спал. Я хотел, чтобы всё было честно и хорошо.

— Это сложно.

— Да… Я писал закономерности. Чтобы хорошим людям везло чаще и всё такое. Но много сделать не получилось, потому что я упёрся в ограничения высшего уровня. Иногда я думал: вот я дурак, надо было самому получше устроиться, вместо того, чтобы париться за всяких там. А так… даже моя девушка бросила меня, потому что захотела меня бросить, и было бы нечестно принуждать к чему‑то свободного человека.

— Ты хороший, Васенька.

— Да ну… – Вася сгорбился.

— Я сразу поняла, — Цинка кивнула. – Слушай, ты никогда не думал о том, чтобы поступить в Институт?

— Да зачем я там нужен, – пробормотал Полохов.

— Ты нужен не там, — голос Цинки стал тише. – Ты нужен Вороне и Старику. Хайлерту и Сайнсу. В отделе разработки.

— Оперативный отдел создали Старик и Ворона, — вслух вспомнил Вася.

— Да. Но людей всегда не хватает. Везде. Если бы ты стал программистом, то сделал бы много хорошего. Я уверена.

Вася усмехнулся.

— Может, я и системным архитектором стану?

Цинка склонила голову к плечу, блеснула лукавым глазом.

— Почему бы и нет?

Они долетели до берега, а там Цинка посадила рубку на песок и предложила искупаться. Её платье действительно умело менять форму: теперь оно превратилось в бикини. Цинка долго смеялась, когда Вася признался, что поначалу посчитал метаморфозы платья галлюцинацией. «Оно – демон–программа, — объяснила она. – Живое и даже слегка разумное».

— А туфли твои тоже разумные? – подозрительно спросил Вася.

— Конечно! – Цинка коварно сощурилась. – Если они будут неудобными, я их покараю.

Она плавала как морская змея – гибкая и золотая. Перед тем как окунуться, Цинка заплела косу, и намокшая коса вилась за ней в прозрачной воде. Вася нарочно отставал и нырял, чтобы полюбоваться, как движутся в густой лазури стройные руки и ноги девушки. Цинка хихикала и норовила на него поохотиться. Немного спустя оба они улеглись на спину, качаясь на волнах, и Цинка рассказала ещё одну историю: как некто смелый спросил у Ящера, в чём смысл жизни. «Чьей? – уточнил Ящер. – Вашей? – помолчал немного и ответил: — Придумайте что‑нибудь сами».

— И трактуй, как хочешь, — закончила Цинка.

Вася открыл рот, но в этот самый момент понял второе значение слов архитектора и не проронил ни звука. Он перевернулся на живот, сделал сильный гребок и понял третье. «Ящер, — подумал он, — чешуйчатый, чтоб его. Ледран сказал, что архитекторы – они многомерные. И то, что они говорят и делают – тоже многомерно». Он знал, но никогда глубоко не задумывался о том, что многомерность людей в Лабораториях не только смысловая, она вполне буквальна: за определённым пределом развития человеческая душа уже не может вместиться в закономерности единственного локус–домена, и тогда либо локус расщепляется, либо… «Физические тела архитекторов, — вспомнил он, — инженеров и большинства программистов – это только проекции на четырёхмерность. Ещё и поэтому они кажутся сумасшедшими – из‑за многомерной логики. Но это не отменяет того, что они действительно сумасшедшие».

Цинка сказала, что он тоже может стать архитектором. Пошутила, конечно. А может, и не пошутила. «Если бы я был архитектором… — представил себе Вася и вдруг спокойно и ясно понял: – Я бы не дал запускать Миры Страдания. Насмерть встал бы. Я бы нашёл другой метод стимуляции. Добрый. Без боли… И я бы помог Тэнре».

Он набрал в грудь воздуху и нырнул.

В тёмной глубине плыл косяк местной рыбёшки – с короткими перепончатыми лапами вместо плавников. Чем‑то живность походила на латимерий, но ещё больше – на ихтиостег.

«До архитектора мне как до неба, — размышлял Вася, — но почему не пойти в аналитики? Правда, почему нет? Я могу поступить в Институт. Хотя бы попробовать. Я ведь много могу и много умею, на самом‑то деле. Нытик я просто и трус, но не слабак». Ещё он подумал, что объективно не годится в оперативники – смелости ему недостаёт и агрессивности, а аналитику Лабораторий они и не нужны. Аналитику нужны нерядовые мозги и любовь к работе. «Что есть – то есть», — самодовольно отметил Вася и вынырнул.

Цинкейза помахала ему рукой. Она была уже на полпути к берегу.

— Пора возвращаться! – крикнула она.

— Ага!

Теперь у Васи появилась ещё одна причина любить Цинку. Как полагается идеальной девушке, она его вдохновляла. Она поддерживала в нём уверенность в своих силах и стремление достичь большего. Цинка делала его – мужчиной.

…И всё‑таки они не сразу отправились в обратный путь. Ещё минут двадцать сидели на песке, обсыхали, грелись на солнце. Вася любовался своей девушкой, сейчас и впрямь – своей; он так решил и больше не сомневался.

И он рассказал ей то, что не стоило рассказывать. То, что обещал не рассказывать никому. Но Цинкейзу он уже чувствовал словно бы частью себя, и потому совесть не подала голоса. Вася просто размышлял вслух, а его любимая девушка, его половинка внимательно слушала…

Он рассказал про то, как нашёл Тэнру.

— Я гнался за одним типом, — вполголоса говорил он. – Жутким типом. Хорошо, что я его тогда не догнал, иначе не сидел бы сейчас здесь… Я ещё слабо разбирался в деталях. Эльвира только–только выпихнула меня в одиночное плавание, и у меня не было ассистентов. Одни Никсы. Сейчас я был бы намного осторожнее… Мне казалось, я его почти поймал. Он метался из локуса в локус с бешеной скоростью, он был в Море Вероятностей как у себя дома, но я не терял его из виду, и поэтому решил, что смогу с ним справиться. На самом деле, по–моему, он просто со мной играл. Спустя какое‑то время ему бы надоело, и тогда он бы сожрал меня вместе с кедами… Я выбрал место, в котором его было удобнее локализовать и ворвался… как дурак… со своей атакой.