Странствие Кукши. За тридевять морей - Юрий Вронский

В пещере горит воткнутый в стену смоляной светоч. Феофан берет его и идет впереди, освещая дорогу.

– Мы не каждый раз ходим здесь со светом, – говорит Феофан, – привыкли, можем и так.

Сперва приходится идти согнувшись. Но уже через несколько шагов потолок делается выше и можно выпрямиться. Вскоре ход расширяется, здесь можно свободно разойтись двоим. Справа и слева выдолблено по два маленьких помещения. Это кельи. В каждой постелена солома и стоит небольшой высокий столик с наклонной столешницей. Кукше знакомы такие столики, они служат для чтения и письма.

Налево ответвляется еще один ход. Он низок и узок, однако впереди брезжит свет. Приходится согнуться, но через несколько шагов оба оказываются в помещении величиной примерно с четыре кельи. Это церковь обители. Потолок здесь сводчатый, он выше, чем в остальной пещере. Прямо против входа в стене выдолблен крест высотой почти до потопка. В кресте – ниша, в ней стоит образ Спасителя, а перед ним – семь восковых свечей в скудельных подсвечниках. Это восточная часть церкви.

Здесь прямо возле самой стены возвышается престол[127]. Слева от него на полу сложены масляные светильники и кадильницы. Неподалеку узкогорлый кувшин с ручкой и деревянная лохань на ножках, эти сосуды, по-видимому, служат для омовения рук. В западной части церкви, той, которая прилежит ко входу, пол несколько углублен. «Это ради того, чтобы в восточной части образовалось возвышение – амвон!» – догадывается Кукша.

Кукша замечает на левой, северной, стене писанный красками образ какого-то святого, правую руку святой держит перед собою ладонью вперед, в левой сжимает долгий крест. «Андрей Первозванный!» – догадывается Кукша.

Перед амвоном стоит послушник Фармуфий и читает по книге часы[128]. Читает он по-гречески – в обители вся служба происходит на греческом языке. Фармуфий даже глазом не косит в сторону Кукши. Тем временем игумен Стефан облачается в долгополую белую тунику[129] – подризник, а на плечи возлагает епитрахиль – широкую ленту, вышитую крестами. Концы ее спускаются ему на грудь. Епитрахиль – главный знак священнического сана. Поверх всего игумен Стефан надевает фелонь – безрукавное одеяние с отверстием для головы, это одеяние еще называют ризой. Игумен готовится к совершению обедни, такое приготовление зовется проскомидия.

Возле жертвенника[130], что в углу у северной стены, сразу при входе, на полу, стоят четыре корчаги разного вида – с вином, водой, елеем и лампадным маслом, а на жертвеннике – еще три сосуда, один с двумя ручками и два на ножках. Тот, что с двумя ручками – для смешения вина с водой, другой, поменьше, на ножке, – потир, в него наливают вино, уже смешанное с водой, его еще называют чашей, и блюдо, тоже на ножке, – дискос. Оно для срединных частей, вырезаемых из просфор[131].

Первая просфора с глубокой древности зовется «Агнец»[132], ибо пресуществляется в тело Христа, Агнца Божия. В середине ее крест и надпись «ИС ХС – НИКА», что значит «Иисус Христос – Победитель». Остальные четыре просфоры посвящены Богоматери, пророкам, апостолам, мученикам и подвижникам.

Завершив облачение, игумен Стефан берет нож в виде копьеца[133], вырезает середину из первой просфоры и кладет ее на дискос, потом вырезает срединные части из других четырех просфор и тоже кладет на дискос. После этого наливает в сосуд с двумя ручками вина из греческой корчаги, а из другой корчаги – воды. Приготовленное вино игумен Стефан переливает в чашу.

Чашу и дискос игумен Стефан накрывает покровом из парчи – до начала совершения таинства[134] им полагается быть закрытыми. Чтобы покров не касался Агнца и частиц, игумен предварительно ставит над будущими Святыми Дарами[135] звездицу – два скрещенных сверху серебряных полукружия.

Вступительная часть обедни – Литургии – с давних времен открыта для всех. На ней могут присутствовать некрещеные, еще только проходящие оглашение, и эта часть службы называется Литургией оглашенных. В ней главное – чтение Нового Завета. Христос приходит в мир и приносит Евангелие – благую весть. Это весть о Царствии Божием, об открытых вратах в мир вечной красоты и согласия, в жизнь с Богом. Царство Божие – это единственное нетленное сокровище, и вот – к нему может приобщиться каждый, кто ищет истины. Кукшина душа преисполняется благодарности и ликования. Игумен Стефан возглашает: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа ныне и присно и во веки веков». За этим возгласом следует общая молитва верных, затем великая ектения[136] и поются библейские псалмы: «Благослови, душе моя, Господа и не забывай всех воздаяний Его…»

Благодарственная молитва – самая прекрасная молитва. Она не ищет и не просит, она переполнена радостным сознанием Божественного милосердия к человеку. За все – за глаза, которые видят солнце, за уши, которые слышат шелест листьев, пение птиц и слово истины, за разум, постигающий тайны, за сердце, способное любить и радоваться, – за все благодарит человек.

По окончании псалмов и благодарственной молитвы Евангелие торжественно выносится на престол. Насельники обители, а вместе с ними и Кукша, поют «обетования блаженств». Это слова Иисуса, которыми начинается Его Нагорная проповедь. В них говорится о торжестве тех, кто следует за Христом.

После «входа с Евангелием» поется тропарь о святом Андрее Первозванном. После этого под пение «Святый Боже…» Фармуфий становится перед амвоном и читает положенный на сей день отрывок из Апостола. По окончании чтения под пение «Аллилуйя» раскрывается Евангелие, заранее перенесенное на аналой, и звучит Слово Божие. Эти мгновения – главные в Литургии оглашенных.

Когда кончено чтение Евангелия, следует молитва за всю Церковь: молитва о патриархе, епископе, о предстоящих в храме, о живых и умерших.

Затем наступает время моления за оглашенных, чтобы Господь открыл им Благовествование Правды, соединил их в Своей Святой Соборной и Апостольской Церкви.

Кукша знает: в это время следует вспомнить всех, кто лишен христианской радости, всех, кто стремится к истине, и даже тех, кто отворачивается от нее. Ему не надо нарочно вспоминать свою матушку и сестер, которые прозябают в язычестве далеко на севере, – он и так постоянно о них думает. Но он горячо молится – не столько о том, чтобы Господь просветил их светом истины, сколько о том, чтобы помог ему с ними увидеться, и отдельно молится о спасении отроковицы Вады…