История США - Эдуард Иванян

Демократическая партия вновь оказалась перед необходимостью выбора из ограниченного круга возможных кандидатов, и делегаты национального съезда вновь решили сделать ставку на У. Дж. Брайана. Политическая платформа партии, разработанная самим Брайаном, подобно платформе республиканцев, касалась вопросов таможенных тарифов, антитрестовского законодательства, подоходного налога, однако содержала обещания более радикального подхода к их решению.

Брайан в очередной раз потерпел поражение от кандидата Республиканской партии, за него было подано более 6,4 млн голосов избирателей. Тафт получил 6,7 млн голосов. Другие кандидаты пяти мелких партий разделили между собой 800 тыс. голосов, причем более половины этого количества было подано за кандидата от Социалистической партии Юджина Дебса.

В инаугурационной речи новый президент страны особо подчеркнул, что видит важнейшую задачу своей администрации в сохранении преемственности начатых его «выдающимся предшественником» внутриполитических и экономических реформ, направленных, в частности, на «устранение беззакония и произвола со стороны крупных монополистических объединений в сфере железных дорог и промышленных предприятий, участвующих в межштатной торговле». В области внешней политики Тафт, по сути дела, пообещал оставаться достойным преемником автора поправки к «доктрине Монро».

Провозгласив себя продолжателем рузвельтовского курса внешней и внутренней политики, Тафт приступил к его проведению в жизнь решительными декларациями, направленными в адрес корпораций, нарушающих Антитрестовский закон Шермана. Но судебные иски, возбуждаемые против крупнейших монополистических объединений страны, нередко завершались безрезультатно, что вызывало недовольство многих соратников президента по партии. Особой похвалы Тафта удостаивалась политика администрации Рузвельта в отношении Латинской Америки и его настойчивость в целеустремленном претворении в жизнь положений «доктрины Монро». Сама доктрина всегда оставалась для Тафта высшим проявлением разумного осуществления внешней политики в интересах США. «Доктрина (Монро), — писал он в 1914 г., — основана на разумной политике в наших собственных интересах, заключающейся в недопущении в нашем полушарии эгоистичного политического вмешательства европейских правительств и приобретения ими территорий…»

Президентство Тафта оказалось наименее продуктивным за несколько последних десятилетий как во внутренней, так и во внешней политике, если не считать нескольких второстепенных законов и возбуждения 80 антитрестовских исков, большей частью окончившихся безрезультатно. За четыре года были инициированы две поправки к Конституции США — XVI, касавшаяся процедуры налогообложения, и XVII, вводившая избрание американских сенаторов всеобщим голосованием, а не легислатурами штатов. Следует упомянуть о личном вкладе президента в теорию и практику американского империализма, положившем начало «дипломатии доллара» (Dollar diplomacy), которая пришла на смену политике «большой дубинки», мало чем отличаясь от нее по существу. Со времен Тафта этот термин стал символом использования дипломатических каналов, а в случае необходимости и вооруженных сил в целях дальнейшего расширения сфер приложения американского капитала и завоевания зарубежных рынков сбыта.

Перспектива близкого завершения строительства Панамского канала, формально открытого в 1914 г., объясняла особую озабоченность президента проблемами стран Латинской Америки. Часто возникавшие волнения в «банановых республиках» требовали все большего внимания со стороны Белого дома, поскольку грозили безопасности будущего трансокеанского водного пути, на который возлагались большие надежды как в экономическом, так и в военно-политическом плане. Необходимость «защиты американской собственности и граждан США» все чаще требовала вмешательства американских морских пехотинцев. А в августе 1912 г. по инициативе сенатора Генри Кэ-бота Лоджа-старшего Сенат США утвердил очередную поправку к «доктрине Монро», согласно которой устанавливались преграды на пути проникновения «неамериканских» частных компаний на территорию стран Западного полушария. Действие «доктрины Монро» отныне распространялось не только на иностранные государства, но и на иностранный частный капитал. Решение носило рекомендательный характер, однако оно было воспринято Государственным департаментом США как руководство к действию.

Претензии либерально настроенных политических сил к администрации Тафта сводились к тому, что протекционистский таможенный тариф играл на руку большому бизнесу и что в годы ее пребывания у власти стала столь явной зависимость правительства от консерваторов. Свидетельством того, насколько серьезны были эти претензии, стали результаты промежуточных выборов в Конгресс США в 1910 г. — демократы вновь овладели контролем над Палатой представителей.

В эти же годы параллельно с усилением влияния консервативного крыла Республиканской партии шел процесс активизации прогрессистского крыла партии, которое начало широкую кампанию в прессе против коррупции и засилья монополий в правительстве. Антитафтовская оппозиция завоевывала все новых сторонников с каждым новым решением республиканского правительства и с каждым новым законопроектом, одобренным консерваторами, которые контролировали конгресс. Создавшаяся в стране ситуация грозила серьезными политическими осложнениями, в том числе возможностью создания третьей, радикальной партии. Существовала реальная опасность образования массовой партии трудящихся.

31 августа 1910 г. Т. Рузвельт выступил в Канзасе с речью, основной темой которой был провозглашенный им «новый национализм». В ней содержалось исчерпывающее изложение кредо и программы действий прогрессистского крыла Республиканской партии, с руководством которой все чаще стало ассоциироваться его имя. Оперируя близкими и понятными среднему американцу понятиями, Рузвельт представлял точку зрения своих единомышленников как политику, полностью отвечающую надеждам и устремлениям большинства населения страны. Значительное внимание в своем выступлении он уделил и вопросу о необходимости установления «контроля общественности» за деятельностью монополистического капитала, подчеркнув при этом, что «нельзя говорить о действенном контроле над корпорациями, пока продолжается их политическая активность». Он настаивал на обнародовании данных о деятельности корпораций и принятии законов, запрещающих прямое или косвенное использование фондов корпораций в политических целях. Рузвельт никогда не вдавался в подробности практического осуществления провозглашавшегося им контроля за распределением национального богатства. Однако из его заявлений было очевидно, что единственным органом, облеченным властью определять справедливость распределения, должно быть правительство США, чья политика никогда не шла вразрез с интересами монополистического капитала. Такова в общих чертах была рузвельтовская программа «отнюдь не сверхцентрализации власти» в руках федерального правительства, как уточнял сам автор, а деятельность «в интересах всего нашего народа в целом». Принципиальные положения этой программы оказались популярными в американской мелкобуржуазной среде.

Как и в прежние годы, Рузвельт не выступал против самого процесса концентрации промышленного и сельскохозяйственного производства, признавая его неизбежным и отвечающим экономическим интересам США. Но содержание и тон его публичных заявлений подтверждали, что он был и остается непоколебимым сторонником сильной государственной власти, сильного правительства, способного подчинить высшим государственным интересам деятельность монополистического капитала. Опытный политик, Рузвельт прекрасно понимал, что подчинение правительства Тафта диктату монополий во внешней и внутренней политике уже привело к опасному расколу в Республиканской партии и создало благоприятные условия для создания третьей политической партии на базе прогрессистского крыла республиканцев. Сложившаяся в партии ситуация требовала быстрых и решительных действий со стороны Рузвельта — единственного человека, способного возглавить движение, которое, оставаясь по существу промонополистическим, создавало бы видимость бескомпромиссной борьбы с засильем монополий, за повышение авторитета и усиления влияния правительства.

Активно подключившись к критике внутренней политики правительства Тафта и деятельности самого президента, Рузвельт заявил, что его решение вступить в борьбу с Тафтом было вызвано тем, что тот не выполнил данных ему, Рузвельту, обещаний и позволил его политическим противникам вновь установить контроль над правительством и страной. В ответ на выдвинутые сторонниками Тафта контробвинения в нарушении данного им самим обещания не баллотироваться в президенты на третий срок Рузвельт заявлял, что в 1904 г. он имел в виду третий срок подряд и поскольку с 1908 г. прошло уже четыре года, он считает себя вправе вновь выдвигать свою кандидатуру.