Опасное соседство - Ялмар Тесен

Первую трапезу он устроил у корней огромного мимузопса; потом большую часть дня отдыхал, забравшись высоко на дерево, среди хитросплетения ветвей, под темно-зеленым пологом листвы. Здесь он, по крайней мере, был абсолютно не заметен снизу; листва, в тени казавшаяся почти черной, черные ветви и кое-где на этом фоне пятнышки солнечного света — со всем этим его лоснившаяся, отливавшая серебром шкура почти сливалась. Он три дня не уходил далеко, пока не съел добычу почти целиком, разве что спускался порой к реке напиться; и ничто не тревожило его, пока не появилась пара барсуков-медоедов; болтая, шипя друг на друга и хихикая, они закружили возле объедков, готовые драться, и леопард, зная, что это соперники серьезные, уступил, хотя и задал им небольшую трепку на прощанье, в результате которой самка полетела кувырком и вернулась не сразу, однако же осталась совершенно невредимой благодаря своей толстой, свободно болтающейся на костях шкуре. Черный леопард отправился назад тем же путем, каким пришел сюда. Темное, затянутое тучами небо, без конца брызгавшее дождем, осталось равнодушным к его возвращению, вот только в каждом доме по очереди начинали лаять собаки, когда он проходил мимо, и лай долго не смолкал вдали. Еще до восхода он снова оказался в долине между мысами-близнецами и нырнул мимо пахнувшей выдрами скалы в гущу древовидных папоротников, дикой фуксии и диких гранатов, в знакомую тишину, нарушаемую лишь журчанием воды и еще кое-какими слабыми звуками, служившими ему отличным указателем направления.

За лесом пастбище на склоне холма, заросшее густой травой, было чуть окрашено желтым светом восходящего солнца и пахло овцами. Леопард подлез под ограду, практически не коснувшись проволоки, и тут же почуял запах собаки; особенно сильный во влажном воздухе, он был смешан с ароматами сада. Здесь земля была мягкой, и, бесшумно ступая по ней, он направился прямо к дому, который молчаливо застыл на вершине холма, точно выход горной породы. Он прошел по траве хорошо знакомой лужайки, ощутил чуть затхлый запах плавательного бассейна и на всякий случай попробовал воду. Потом немного задержался, обнюхивая полотенце, забытое на спинке стула, и пару сандалий на траве рядом, а потом медленно обошел вокруг дома, погладывая на окна и двери. Однако же по виду его — высоко поднятой голове, стоявшим торчком ушам и неторопливой беспечной походке — сразу можно было догадаться, что в данный момент он охотиться не собирается. Почувствовав запах собак на псарне, он обошел их стороной и неторопливо тем же путем двинулся назад; и только снова войдя в лес, он услышал истерический лай собак, в котором слышалась смертельная тоска и неуверенность в себе.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Джин стояла на балконе аэропорта не столько для того, чтобы помахать на прощанье брату, сколько за тем, чтобы посмотреть, как с пронзительным звуком самолет разбежится по взлетной полосе и грациозно подпрыгнет в небо, оставив позади серо-коричневый шлейф дыма. Она уже очень давно не была в новом здании аэропорта, так что, проехав для этого шестьдесят километров, решила и остаток дня провести по возможности приятно.

Главная улица в Джордже была шире, чем в Книсне, и выглядела более городской; вдоль тротуаров нескончаемой вереницей тянулись магазины и фешенебельные бутики. Она купила узкие, кремового цвета штаны в обтяжку, зашла в роскошный цветочный магазин, а потом выпила чаю со сдобными булочками, сливками и медом.

Джин быстро шла по тротуару чуть покачивающейся размашистой походкой — длинноногая, широкобедрая — и, заметив, с каким восхищением на нее смотрят мужчины, вдруг подумала о том, чего все это время сознательно избегала даже в мыслях. Она не сразу сумела отпереть машину — никто никогда не запирал свои автомобили в Книсне — и, все-таки наконец сладив с ключом, посмотрела на часы. Джон должен был уже прилететь в Кейптаун. Его не будет четыре дня, и два из них он проведет в Стелленбосе, на ферме их двоюродного брата. Ну и, без сомнения, повидается с той девушкой, у которой волосы цвета меда, — как ее там, Бренда? или Барбара? нет, Белинда! А сама Джин на четыре дня полностью предоставлена себе. Она оттягивала поездку брата, сколько могла, воспринимая ее как особо сильное средство для собственного исцеления, но не слишком все же уверенная, что и это средство поможет. В предвкушении своего недолгого одиночества она волновалась заранее, и сердце у нее билось сильнее, чем обычно. За последние две недели она почти не видела Клифа Тернера, однако же он звонил по крайней мере раза четыре — дважды он разговаривал с Джоном и дважды с нею, когда Джона дома не оказалось. Однако она всегда была совершенно уверена, что именно ее голос он и надеялся услышать. Во время их довольно бессвязных и длинных разговоров оба очень осторожно обходили любую тему, способную намекнуть на то, что произошло во время вечеринки в пещере.

Джин даже испытывала угрызения совести по поводу собственных тогдашних лживых обещаний; она прекрасно понимала, что даже если сбросить со счетов все остальное, включая ночное купанье в светящихся волнах под полной луной, то их отношения с Клифом — это огромный бутон прекрасного цветка, который только и ждет, чтобы распуститься, но расцвести он должен исключительно по ее воле!

В машине она думала о Саймоне, и то ли потому, что она была далеко от фермы и связанных с ней воспоминаний, то ли потому, что давно уже подсознательно отвела ему совсем иной, хотя и не менее важный участок в своей душе, она обнаружила: впервые эти мысли не причиняют ей боли. Вряд ли Саймон мог бы захотеть, чтобы она в память о нем дала обет безбрачия и навеки осталась одна. Она понимала, что настоящих причин винить себя у нее нет. И все-таки чувство вины не проходило.

Она ехала медленно, пытаясь смотреть на побережье как бы чужими глазами, и видела, что красота этих мест не нуждается в преувеличенно громких похвалах. Эти края точно специально были созданы для свадебных путешествий, для каникул, для отпуска. Первый же длинный песчаный пляж, обрамленный отвесными скалами, вспыхнул перед ней желтым, точно крыло бабочки, песком. Дорога в очередной раз спустилась к морю. Бесконечные волны прибоя, синие с белыми гребнями, окутанные дымкой зеленоватого тумана, набегали на берег, где толпились, словно обнимая изгибы песчаных пляжей, дома с черными и красными крышами, сейчас постепенно пустевшие, поскольку лето подходило к концу. За дюнами, на лесистых берегах солоноватых озер, было полно кемпингов, на черной, отливающей голубым в вечернем свете воде виднелись мачты яхт, множество желтоклювых уток и лысух, розовыми всплесками мелькали стаи фламинго. Вот и еще одна черная река, текущая к морю через леса и горы, и огромный открытый эстуарий самой Книсны. Через двадцать минут она будет дома! В воротах фермы Джин поговорила с Генри, их управляющим, удостоверилась, что все в порядке, и решила встретиться с ним завтра с самого утра и осмотреть всю ферму.