Нуар - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Человек лежал на спине. Пули пробили пальто, разорвали щеку, простреленная шляпа каким-то чудом все еще держалась на голове. Рядом с телом белели выпавшие из кармана резные шахматные фигуры. Конь, ферзь, пешка…
В широко открытых темных глазах плавала боль. Губы неслышно двигались.
— Что же ты наделал, Деметриос? — прошептал бывший штабс-капитан. — Что ты наделал!
Грек попытался привстать. Захрипел, с трудом выговорил несколько непонятных слов, устало прикрыл глаза… Подбежавший врач в белом халате долго щупал пульс, прикладывая ухо к окровавленной груди. Затем приподнял веко, встал, развел руками.
Деметриос закончил игру.
— Это он по-своему, по-гречески выразился, — рассудил один из полицейских. — Вроде бы из Библии что-то.
Второй знаток согласно кивнул.
— Из Евангелия от Луки, только слова переставил. «Нынче же буду с тобой в раю».
Ричард Грай не спешил уходить. Стоял, смотрел. Тело уложили на носилки, накрыли простыней. Унесли. Кто-то из «ажанов» подобрал резные фигурки. Знатоку настольных игр они уже не понадобятся, в раю наверняка есть лишний комплект шахмат для разбойника благоразумного.
— Надо поговорить, — шепнула Мод. — Выбираемся отсюда. Рядом еще один причал, там не так людно.
— Поговорить? — повторил он не думая и тут же почувствовал, как в бок ему ткнулся ствол пистолета.
— Идите первый и не вздумайте проявлять инициативу. Стреляю сразу!..
Он посмотрел на небо и понял, что солнце уже зашло.
Бетон был завален привычным портовым мусором: щепки от разбитых ящиков, промасленное тряпье, вездесущие осколки бутылочного стекла. Тут давно не убирали, половина причалов пустовала еще с начала войны. Бродячие собаки — и те исчезли, перебравшись туда, где сытнее.
За громадой волнолома их встретила тишина. Шум остался вдали, здесь же слышался лишь негромкий голос зимнего моря. Слева — ровная линия причала, справа высокая бетонная стена. Ящики, почерневшие от времени деревянные бочки, ржавое бесформенное железо, забытый, никому не нужный якорь с обрывком цепи.
Серые нестойкие сумерки…
Ричард Грай шел спокойным размеренным шагом, не смотря по сторонам и не пытаясь оглянуться. Он ничуть не волновался, лишь где-то в самой глубине неслышно плескалась горечь. Друг Даниэль прав — ничего особенного не случилось, Мод честно предупреждала. «Это могу быть я, это может быть ваш лучший друг, нищий-араб на улице, патрульный полицейский».
И все-таки это она. Никому не доверила! «В ранний час пусто в кабачке, ржавый крюк в дощатом потолке, вижу труп на шелковом шнурке…»
— Идите к воде, — негромко велела женщина. — Станьте лицом к морю и не поворачивайтесь.
Он вновь не стал спорить. Повернул направо, подошел к самой бетонной кромке. Океан потемнел, лишь над самым горизонтом еще светилась узкая белая полоса. Очень хотелось курить, но Ричард Грай решил не искушать судьбу. Нервы у Мод наверняка на взводе, лучше не давать лишнего повода.
В конце концов, она сказала — «поговорить». Всего лишь поговорить, не больше.
Равнодушно шумело море, невысокие волны бились о бетон, отступали, вновь шли на приступ. Сзади было тихо. Бывший штабс-капитан, не выдержав, все-таки сунул руку в карман, где лежала коробка «Фортуны».
— Потом, — поняла его Мод. — Покурим вместе. Сейчас — вопросы.
Он невольно усмехнулся, благо, она не видела его лица. «Потом»! Неглупый ход, маленькая морковка в конце короткого пути.
— И кто будет спрашивать?
— Я! — отрезала женщина. — Кем был этот человек? Почему он убил Тросси?
Мужчине захотелось обернуться и поглядеть ей в лицо. Грубо слепленная маска в яркой косметике…
— Его звали Деметриос, моя любопытная Мод. Он был вором, спекулянтом, контрабандистом и убийцей. Любил деньги и настольные игры, побаивался меня, но более всего хотел избежать ада. Ему, как и мне, уже показали, каким он бывает. А еще Деметриос знал, что такое техника кьяроскуро, и смог догадаться, что Тросси — никакой не главный. Остальное додумайте сами.
Сзади долго молчали. Наконец женщина вздохнула:
— Опять вы со своей мистикой, Рич! Намекаете, что главный пообещал этому греку рай? Такое будет плохо смотреться в отчете. Впрочем, и отчитываться не имеет смысла, операция провалена, а завтра должна погибнуть Москва.
— Еще Париж и Лондон, — напомнил он. — Переговоры вести не с кем, но я мог бы все-таки попытаться. Главный где-то здесь, думаю, бедняга Деметриос увидел его перед смертью…
— Хватит! Тросси и Гершинин мертвы, сейчас французы опомнятся и возьмутся за вас. Никакой Прюдом уже не поможет, слишком все страшно. Извините, Рич, но я солгала. Курить мы не будем, у меня мало времени.
Бывший штабс-капитан поглядел на исчезающую у горизонта белую полосу, зябко повел плечами. Времени и вправду нет. Зато есть ад, темный коридор с белыми дверям и мутными окнами. Рай ему не обещан.
— Один вопрос, Мод. Всего один, причем короткий.
— Давайте! — нетерпеливо бросила она. — Только короткий.
Внезапно он рассмеялся.
Потом, когда судьи меня спросили:«Его вы когда-нибудь всё же любили?»
— Прекратите! — перебила Мод. — Так и умрете фатом! Помолились бы, что ли… Но если вам интересно: нет, не любила. Как мужчина вы не слишком привлекательны, предпочитаю любовников помоложе. Но у вас есть тайна, Рич. Это возбуждает, пугает, иногда просто сводит с ума… Жаль, ваша Ноосфера умрет вместе с вами.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ночи.
— Хорошо… Постарайтесь попасть в сердце.
Выстрел…
Холод ударил в грудь, но тут же отпустил. Боли не было, даже привычные молоточки перестали стучать в висках. Шли секунды, а он все еще стоял у самой границы воды и тверди. «Разве в том была моя вина, что цвела пьянящая весна, что с другим стояла у окна?»
Наконец он попытался вздохнуть. Открыл глаза.
— Ваше пожелание выполнено, гражданин Гравицкий. Прямо в сердце, о-о-от… Можете, значит, убедиться.
Ричард Грай нехотя повернулся. Мод лежала ничком, уткнув лицо в бетон. Руки раскинуты, рядом с сумочкой — пистолет.
— Не брал бы я женщин в разведку, о-о-от… — майор Сонник, спрятав свой «ТТ» в кобуру, шагнул ближе. — Сплошные, понимаете ли, эмоции. Любила, не любила… Верно вы ее, Родион Андреевич, на излияния раскрутили, я как раз и поспел. Как там поется? «Потом, когда судьи меня спросили…» Трибунала, видать, испугалась, решила концы обрубить и скрыться куда подальше. Только от нашего правосудия не так легко убежать, о-о-от…
Он не слушал и не смотрел, просто стоял спиной к океану в двух шагах от мертвой женщины.
Молчал.
— А я словно чувствовал, потому и хотел вас отсюда отправить, о-о-от… Ну что, гражданин Гравицкий, сегодня отдыхаем, а завтра с утра начинаем показания писать. Удачно, если между нами, вышло! Подельщики ваши очень вовремя, извиняюсь, дуба врезали, о-о-от… Можете пару лишних статей на них свалить, а там, глядишь, и чистосердечное оформим.
Ричард Грай покачал головой:
— Это все, что вас волнует? Тросси мертв, но его Меморандум никто не отменял. Майор… Роман Игнатьевич! Хиросимы еще не было, люди просто не могут понять, чем вы им грозите. Погибнут миллионы, десятки миллионов. И ради чего? Хотите превратить Рейх в Карфаген? Но это ненадолго, Историю, увы, не остановишь. СССР распадется не в 1991-м, а пятью годами позже. Стоит ли оно того? Конечно, эта Q-реальность — ваша, но люди в ней все равно настоящие. Не вы вложили в них душу! Дайте им прожить так, как им хочется. У вас есть рай, ад — и еще несколько десятилетий в запасе. Что еще надо?
Сонник сжал губы, нахмурился… Усмехнулся.
— Все-таки догадались! Как? Не отвечайте, постараюсь понять сам, о-о-от… Грек сообразил, что Тросси — не главный, и рассказал вам. А вы знали, что этот главный наверняка приедет в Эль-Джадиру и постарается быть поближе к, так сказать, эпицентру, о-о-от…
— Выбор был невелик, — согласился бывший штабс-капитан. — К тому же вы перестарались, уж больно мерзкий из вас получился следователь.
— Пытаюсь соответствовать, о-о-от… Вашу точку зрения я узнал, теперь познакомьтесь с моей. Я все-таки доведу дело до конца, о-о-от… Убедительно прошу не мешать, иначе отправлю обратно в ад. Вы вернетесь, но к тому времени все будет кончено…
Ричард Грай положил руку на ворот пальто, но майор покачал головой.
— Не пытайтесь, о-о-от… Даже если успеете выстрелить первым, со мной ничего не случится. Защита в режиме «В». Чтобы меня отправить в ад, понадобится, как минимум, трехдюймовка. Очень неудобно, признаться, о-о-от… Видите, как дышу? Зато ни местные, ни те, кого я пригласил, не могут мне ничего сделать.
— А те, кого не приглашали?
Сонник резко обернулся, но сзади никого не оказалось. Говорившая стояла слева — там, где секунду назад был лишь пустой грязный бетон.