Новый мир. Книга 4: Правда (СИ) - Забудский Владимир

— Это я-то капризная?

— А кто же? Пташенька моя, я же говорю тебе о самом Барри Гоффмане. Ты разве не знаешь, моя ненаглядная, что его шоу — самое рейтинговое в мире? OWN сейчас только на нем и держится. Ты не поверила бы, monami, если бы узнала, на какие отчаянные шаги и невероятные ухищрения идут люди, чтобы получить шанс провести час в прямом эфире в студии у Барри, перед глазами миллионов телезрителей. Ради этого многие готовы на что угодно — беременность, аборт, брак, развод, изменение пола, попытку суицида, признание в убийстве.

— Мне жаль этих людей, мам, — скучным голосом произнесла Лаура. — Они больны.

Я, тем временем, задрал голову вверх — и увидел высоко в небе, в двух тысячах футов, не меньше, огромный аэростат — «летающую телестудию», с тремя огромными буквами OWN. Хоть я и имел счастье принадлежать к той (меньшей) части человечества, которая была равнодушна к телешоу, мне, как и любому человеку, за исключением, быть может, разве что родившихся и выросших в пещере на пустошах дикарей, было известно, что значит эта аббревиатура. Телеканал, основанный легендарной телеведущей Опрой Уинфри еще в начале века, был возрожден в Новом мире, и стал самым популярным и самым прибыльным в мире, значительно опережая ABC, Indosiar и даже Sport 1. Секретом его успеха было полное отсутствие новостей, а также кино и сериалов — лишь самые популярные рейтинговые телешоу, с утра и до самой ночи — именно то, что больше всего нравится людям. Аудитория канала, в зависимости от эфирного времени и дня недели, колебалась от 5–7 до 80-100 миллионов зрителей, а стоимость размещения 30-секундного рекламного ролика обходилась рекламодателям от 30 000 до 1 000 000 фунтов. OWN стал первым телеканалом, трансляцию которого, с небольшой цензурой, разрешили после войны на просторах Евразийского Союза — и это сразу же увеличило его аудиторию еще на 20–30 %.

Авторское шоу «Только правда» Барри Гоффмана начало выходить в 2085-ом, и, благодаря блестящей задумке и таланту ведущего, за десять лет умудрилось занять эфирный прайм-тайм (с 10:00 вечера до 00:00 по пятницам) и сделалось самым рейтинговым в истории — именно это шоу вот уже несколько раз умудрилось собрать у экранов больше 100 миллионов человек.

— Лаура, милая моя, мне очень обидно и грустно слышать от тебя такое. Ты не представляешь себе, как долго я налаживала знакомство с Барри и сколько усилий приложила, чтобы убедить его, что могу предложить хороший материал. Он очень переборчив, и он может себе это позволить — ведь желающих хватает, чтобы заполнить его эфир на тысячу лет вперед. Это чрезвычайная удача, что мне в конце концов удалось заинтересовать его этой идеей. Упускать такой шанс никак нельзя, это просто неслыханно. Эдди, между прочим, был со мной согласен, хотя от него потребуется намного больше, чем от тебя. Ты ведь помнишь, он, фактически, подтвердил, что готов на это пойти…

— Мам, да почему ты вообще решила сейчас об этом поговорить?!

— А потому, милая моя, что Барри звонил мне не далее чем сегодня утром! — выдала Жозефина Фламини с выражением искреннего торжества и таким видом, будто преподносит долгожданный рождественский сюрприз. — Ты просто не поверишь, когда узнаешь, что произошло! В эту пятницу у Барри в студии должна была быть Рита Маргарита, ну, эта бездарная актрисолька, которая считает себя еще и певичкой, со своим болваном-женихом. Все ведь прекрасно знают, что эта профура побывала в постели у половины эстрады, что она наркоманка, снималась в порно, а еще ее, как говорят, насиловал ее отчим. Вся эта грязь привлекают публику — всем не терпелось увидеть воочию картины ее похождений и посмотреть на лицо этого влюбленного кретина, когда их увидит он. И представь себе — вчера вечером она сорвалась и угодила в нарколечебницу! Теперь эту дурочку не выпустят оттуда даже на день раньше чем завершится курс реабилитации. Даже личное вмешательство Барри не помогло. Так что пятничный эфир вдруг освободился, представляешь? И тут Барри вспомнил наш с ним разговор, позвонил мне — и предложил занять его!

Вид у Жозефины был таким, словно она только что выиграла в лотерею, а у Лауры — прямо противоположным. Пока мать говорила, губы дочери все сильнее надувались, и к концу речи она едва сдерживалась, чтобы не выплеснуть эмоции. И наконец ее прорвало.

— О Боже мой, мама! Я так надеялась, что ты позвонила мне только для того, чтобы узнать, все ли со мной в порядке! Но в душе я знала, что это не так, с самого начала знала! Знаешь, что?! Мне это совсем не интересно! Я, в отличие от тебя, никогда не гналась за популярностью! А наоборот, всю жизнь от нее убегала! И я не собираюсь работать на твои рейтинги, еще и то время, когда в мире происходят намного более важные вещи! — разошлась Лаура.

И тут что-то внезапно стрельнуло мне в голову. Встрепенувшись, я интенсивно замахал у нее перед лицом руками, чтобы привлечь внимание. «Не отказывайся! Подожди!» — прошептал я одними губами, для большей убедительности корча рожи. Лицо Лауры сделалось недоуменным. Ее мать в это время взволнованно ворковала, изящно держа себя за висок холеной тоненькой рукой, на пальце которой блестело кольцо с брильянтами:

— О, Боже, monchéri, у меня уже разболелась от тебя голова. Ну почему с тобой все время так сложно? Мими, лапочка, правда ведь даже ты понимаешь, какие глупости говорит нам Лаура? Ну конечно, понимаешь. Ты говоришь как упрямая и совершенно невоспитанная девчонка, которая совсем не ценит то, что делает твоя мать, чтобы устроить твое будущее. Неужели ты не можешь хотя бы раз в жизни просто сделать то, что просит тебя мать? Тебе просто нравится дразнить меня и портить мне нервы, правда?

Лаура какое-то время продолжала буравить меня недоуменным взглядом. Убедившись, что я продолжаю подавать ей те же самые знаки, она сделала глубокий вздох, чтобы взять себя в руки, и наконец прервала причитания матери:

— Мам, ну хватит. Дай мне время подумать, ладно?

— Милая, времени совсем нет! — забеспокоилась Жозефина. — Барри не станет ждать моего ответа долго, я пообещала ему отзвониться сегодня же, до обеда. Желающих — хоть отбавляй…

— Мам, ну полчаса мне дай, ладно? Только, пожалуйста, Эдварду больше не звони.

— Хорошо, хорошо, сама с ним поговори! Я же вижу, как ты косишь на него глаза, и понимаю, что он сейчас сидит напротив, хоть и не хочет почему-то показаться мне. Надеюсь, что он тебя образумит. Только, пожалуйста, не медлите. Нет ни одной причины раздумывать. Это прекрасная возможность для вас обоих. Уникальный шанс проверить ваши чувства друг к другу — и доказать их искренность перед всем миром, положив конец всем нелепым слухам и пересудам. Боже, я буду так счастлива, когда увижу свою дочь у Барри, ты даже не представляешь! У меня от одной мысли об этом слеза наворачивается…

— Мам, я просто попросила у тебя время кое-что обдумать! Скорее всего, мой ответ будет — «нет»! Я тебе перезвоню, как только буду готова. Все, пока, — стремительно завершила разговор Лаура.

Отключив коммуникатор, она уставилась на меня круглыми от недоумения глазами.

— Что это было?

Я тяжело вздохнул, прежде чем осторожно выдать:

— Когда я скажу тебе, ты, должно быть, скажешь, что я сошел с ума.

Она пристально смотрела на меня около минуты. А затем ее лицо начало резко меняться.

— Нет, — произнесла она твердо, с ноткой изумления и даже ужаса. — Нет, нет, нет, и еще раз нет! Да как тебе вообще могло такое прийти в голову?! Или ты просто решил надо мной приколоться?! Господи! Я теперь вижу, что ты серьезен, и я понимаю, что ты — сумасшедший!

— Да, ты права, — кивнул я после недолгого раздумья. — Это полное безумие.

— Правда ведь? — с надеждой переспросила она, заглядывая мне в глаза.

— Да. Просто спонтанная мысль. Так иногда бывает. А потом обдумываешь лучше — и сам в шоке, как такое вообще могло прийти тебе в голову. Конечно же, это безумие, — заверил ее я.

— Я рада, что ты так считаешь, — кивнула она, с каждой секундой говоря все менее уверенно, будто стараясь убедить саму себя. — Потому что это ведь полная чушь, правда? Есть ведь тысяча причин, почему это так, и ты их все понимаешь, верно?