Галоп - Сергей Куприянов

– Как у всех, в общем. То есть… Может, раз в месяц, может реже или чаще. Кто считал? Это нельзя спрогнозировать.

– Ну а как бы ты сам охарактеризовал смех? Что это такое?

И снова медицинский подтекст. Что вы видите на этой картинке? А почему у вас именно такая ассоциация? А в роду у вас?… Нет? Странно, дорогой мой. А вот на этой? Вы можете объяснить? Может, у вас в детстве случалось что-то подобное? Или у ваших близких? Тоже нет?

Самое противное, что вранье здесь не проходило, хоть ты тресни. Почище детектора лжи. Куда там электронике.

– Я попытаюсь объяснить, Ин, только я ведь не… – Он хотел сказать «говорун», но осекся. – Для меня это непривычно. Я совсем не тот человек, который много говорит, лекции там читает и все прочее. Так что за точность определения я не ручаюсь. Если примерно, то это спонтанная реакция человека на некое внешнее событие или мысль, которая показалась ему смешной. Например, шутка. Или анекдот. Этому еще способствует хорошее настроение. Или еще бывает, когда наступает облегчение. Помню, был у нас случай с конюхом, который поставил всю свою зарплату на один забег. Ему по-свойски сказали, ну, так иногда бывает в конюшнях, кто станет фаворитом. Мужичишка он был того, непутевый. Болтлив не в меру, попивал и вообще. Словом, подшутили над ним. Якобы, кто-то, чего-то. Ну, он и захотел денег срубить. И нет чтобы втихую, а начал тоже намекать меж своих. Мол, есть информашка и все такое. Цену себе набивал.

Вспоминая то давнее происшествие, Макс увлекся и заулыбался. Действительно получилось смешно.

– Только кто ж ему поверит? Ну, не тот он человек, который может знать расклад. Все понимали, что ни хрена он не знает, а то, что он говорит, его просто попросили озвучить. Подстава такая. В конюшнях слухи разлетаются в секунду. А оттуда, порой, и на трибуны, и к букмекерам. Но нашелся один человек, – Макс умолчал о своей роли, – который пожалел дурака и сказал, что такого расклада в принципе быть не может. Как ни крути, а конюх он хороший. Тот выслушал, но не поверил. Повелся уже человек. И деньги приготовил. Словом, все! И сделал ставку через подставного человека. А сам уже в сомнениях. Ну а вдруг?! Напряг жуткий.

И надо ж было такому случиться, что накануне одну из животинок – это перед призовыми-то скачками – накормили кашей. Это такая специальная пищевая смесь. Вообще это нормально, но перед заездами не рекомендуется. Не предполагаемый фаворит, но все же. Кормят ей для того, чтобы очистить желудочно-кишечный тракт от излишних каловых масс, потому что если скакун начинает испражняться во время скачки, он невольно теряет скорость.

Как потом оказалось, того массипо кормили не совсем правильно, давая ему излишне твердую пищу, которая долго переваривается. Поэтому каша подействовала с замедлением. И вот, когда дали старт, бедняга начал не просто испражняться – фонтанировать! Как из брандсбойта. На животинок, на жокеров, на дорожку. И, так получилось, на фаворита, которого придерживали аккурат за этим серуном. Что самое неприятное – прямо в морду. Ну какая уж тут скачка! И тот, на кого указали конюху, пришел первым. Как же Яшка смеялся. Чуть не помер.

Макс умолчал, что после того случая конюха из конюшен поперли. С треском. Правда, выигрыш свой – и немалый – он получил. Потом, как говорили, он неплохо устроился в Австралии у одного богатенького заводчика.

– То есть у него был смех потому, что один массипо испачкал своим калом другого и жокеров тоже?

– Не только, но и это тоже. Ведь он же в итоге выиграл. Но почему это тебя так волнует?

Говорун вздохнул и заметно помрачнел.

– Это правильное слово. Именно волнует. И очень сильно. Ты сказал, что у вас смеются все?

– Ну, наверное, есть какие-то исключения, даже наверняка есть. Скажем, старые люди смеются реже, чем молодежь и дети, тяжело больные и еще кто-то, просто сейчас в голову не приходит, но, в общем-то, смеются все, чаще или реже. Для этого существуют специальные передачи на телевидении, выходят книги, журналы и вообще много чего.

– То есть в обществе это поощряется?

– Естественно. Так что тебя удивляет?

– Я не могу тебе это объяснить вот так, словами. Но я тебе покажу, если ты хочешь. Только предупреждаю – это тяжелое и небезопасное зрелище. Для тебя. Я не знаю, как на тебя это может подействовать. Поэтому рядом с тобой кто-нибудь встанет, чтобы контролировать твою реакцию. Поэтому решай. Пока ты можешь это сделать.

Реакцию на смех? Странно. Но Макс был так заинтригован, что согласился не раздумывая. То, что он, похоже, поступил опрометчиво, он понял, когда в закуток, где они сидели, вошли два крепких мужика, при появлении которых пламя масляного светильника метнулось, словно от испуга. Они решительно и молча прошли и встали за спиной Макса.

Ну что ж, если они так боятся смеха… В конце концов, это их проблемы.

– Тебе, наверное, будет лучше, если ты закроешь глаза.

Макс пожал плечами и глаза закрыл.

«Кино» началось сразу же.

Берег очень большого озера или моря, хотя, скорее всего, это озеро, потому что, во-первых, на горизонте видны горы, во-вторых, волны маленькие, чуть ли не рябь. У воды около пятнадцати аборигенов, все сильно загоревшие. Пятеро мужчин, стоя по колено в воде с луками наизготовку, занимаются рыбалкой, высматривая добычу. Время от времени то один из них, то другой что-то достает из мешочка на поясе и бросает в воду. Подкормка. Две женщины и мальчик лет шести-семи стоят у самой воды возле двух больших корзин, в которых уже лежит пойманная рыба, прикрытая мокрыми листьями. Остальные разбрелись по берегу, что-то ищут. Место дивное, прямо курортное. И вся картинка такая донельзя идиллическая, умиротворяющая. Прямо первобытный рай.

Происходящее «снимают» с разных точек, поэтому планы то и дело меняются. Только не прерывающийся звуковой фон – шелест воды, крики птиц, шелест деревьев и редкие человеческие голоса – свидетельствует о том, что течение действия не прерывается.

Один из мужчин подстрелил очередную рыбу и выхватил ее из воды. На некоторое время все внимание приковано к нему и его добычи, которая пару секунд спустя летит на траву, где ее подбирает мальчишка и относит одной из женщин.

Видимо из-за этого эпизода ни одна из «камер» не зафиксировала изменение в поведении крайнего справа рыбака. Он выронил свой лук и стрелу, которые лежали рядом с ним, на поверхности воды, он них еще круги расходились, и весь как-то странно подергивался, порывисто вертя головой, не то прислушиваясь, не то пугаясь. Звуковой фон резко изменился, наполнившись гомоном толпы. Теперь все, и на берегу, и в воде, смотрели только на него, а одна женщина, схватив ребенка за руку, поспешно повела его в кусты, что-то на ходу приговаривая. Но этот маленький эпизод был показан мельком, словно кто-то обернулся лишь для того, чтобы удостовериться. Теперь все смотрели на выронившего оружие рыбака, продолжающего подергиваться.