Без грифа «Секретно». Записки военного прокурора - Борис Викторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За этой выдумкой следователей последовали массовые аресты в Оренбургской и Челябинской областях за принадлежность к этой контрреволюционной организации, причем основанием служил лишь факт пребывания того или иного гражданина в дутовской банде или чуждое социальное происхождение.
Тщательное изучение этих дел, проверка материалов, послуживших основанием к их возбуждению, свидетельствовали о том, что повстанческой контрреволюционной организации на самом деле не существовало.
За искусственное создание этой организации руководители и следователи управлений НКВД (Лапшин Ф. Г., Луговцев Ф. К., Ворончихин И. Г., Чистов П. В., Полевик Ф. М. и др.) были осуждены в 1940 году. Они признали, что били арестованных, вынуждая их к самооговору и даче показаний на других об участии в заговоре, приобщали к делу подложные справки о социальном происхождении и т. д.
Между тем ни один из невиновно пострадавших тогда не был реабилитирован.
Только в апреле 1956 года по протесту военного прокурора Уральского военного округа Афанасьева Н. П. было реабилитировано 628 невинно осужденных таких граждан.
Были реабилитированы по заключению Главной военной прокуратуры и осужденные Военной коллегией Верховного Суда Союза ССР Николай, Иван и Петр Каширины, которым необоснованно вменялось обвинение в создании повстанческой контрреволюционной организации на Южном Урале.
…Мы продолжали проверять дела на осужденных членов Специального судебного присутствия по делу Тухачевского и других…
При ознакомлении со стенограммой этого судебного процесса мы обратили внимание на то, что член Специального судебного присутствия командарм 1-го ранга Иван Панфилович Белов обратился к подсудимому Путне В. К. с таким вопросом: «Для какой цели вы создавали провокации против Белова?»[185].
На этот вопрос Путна ответил следующим образом: «Я не создавал. В инциденте с Беловым с моей стороны никакой провокации не было»…
Больше никаких разъяснений в стенограмме не содержалось. Так и осталось неизвестным, что за инцидент, в котором участвовали Путна и Белов, какие последствия наступили или могли наступить. В то же время у нас создалось предположение, что этот вопрос задан Беловым не случайно. Видимо, между ним и Путной существовали не совсем нормальные взаимоотношения.
Это не исключено и учитывалось при рассмотрении кандидатур в состав суда над Тухачевским и, в частности, над Путной. Рассчитывалось на возможное «отмщение» со стороны Белова…
После участия в судебном разбирательстве дела Тухачевского и других командарм Белов И. П. недолго оставался в занимаемой должности. Его избрали в депутаты Верховного Совета СССР 1-го созыва, но принять участие в работе первой сессии этого Верховного Совета не дали. Перед ее открытием его арестовали. Тогда по этой причине в работе первой сессии Верховного Совета СССР не участвовали многие депутаты. Но об этом ничего не было сказано. Сессия все равно была правомочной рассматривать внесенные на ее рассмотрение вопросы.
О депутатской неприкосновенности тогда не было и речи. По крайней мере, для НКВД она не существовала…
Обвинение Белова в участии в том самом заговоре, которым якобы руководил Тухачевский, было также сфальсифицировано, как и в отношении Тухачевского и других.
Однако в деле Белова оказалось пространно написанное им показание об участии в заговоре и в вербовке его Тухачевским…
Как же смогли следователи — Николаев-Журид, Ямницкий и Казакевич — добиться от Белова признания несуществующих преступлений, да еще их собственноручного изложения? Вопрос этот требовал разъяснения. Мы знали, что в 1939 году Николаев-Журид и Ямницкий были арестованы и по приговору суда расстреляны, Казакевич же тогда не привлекался к ответственности…
И вот он в Главной военной прокуратуре. Признает, что участвовал в расследовании дела на командарма Белова, но свое участие всячески принижал. «В основном, — утверждал Казакевич, — допросами Белова занимались мои начальники Николаев-Журид и Ямницкий. Они зверски избивали Белова, котЪрый длительное время не'Хотел давать никаких показаний. И делали это, — подчеркнул Казакевич, — с большим наслаждением. Что касается меня, то я Белова не бил».
Казакевич прекрасно знал, что Белова нет в живых и никто не может его уличить. И все же показание Казакевича помогло ответить на возникший у нас вопрос о собственноручно написанном Беловым оговоре.
Одним из авторитетнейших членов Специального судебного присутствия был командарм 1-го ранга начальник штаба РККА Борис Михайлович Шапошников.
Согласно стенограмме, Борис Михайлович Шапошников не задал ни одного вопроса ни одному из подсудимых. Такое его пассивное поведение вызывало недоумение. Ведь на судебном процессе обсуждались принципиальные вопросы о характере будущей войны и о средствах и методах обеспечения боеспособности Красной Армии. Безучастным он остался и при выяснении виновности подсудимых, в том, как они представляли себе роль танков и кавалерии в будущей войне. А ведь командарм Шапошников Б. М. — крупный военный теоретик, к тому же занимал должность начальника штаба РККА. Наверняка у него были вопросы к подсудимым, уточняющие их позицию. Б. М. Шапошников уклонился от обсуждения этих вопросов и оказался в роли члена этого суда не случайно.
Б. М. Шапошников относился к числу «военспецов». Окончил Академию Генерального штаба царской армии (в 1910 году). Имел чин полковника царской армии. Сталин был в числе тех, кто решительно возражал В. И. Ленину против привлечения «военспецов» к строительству Красной Армии, открыто выражал им недоверие и даже без достаточных оснований преследовал их.
На этот раз Сталин включением Б. М. Шапошникова в состав суда хотел показать, что он поддерживает тех военспецов, кто послушно выполняет его волю и независимо от собственных убеждений следует за подготовленными им решениями.
Так появилась подпись Б. М. Шапошникова под смертным приговором Тухачевского и других, самая авторитетная в смысле признания подсудимых виновными в подрыве боеспособности Красной Армии путем недооценки кавалерии. То, что пережил Борис Михайлович, ставя свою подпись, осталось неизвестно. Думаем, нелегко ему было.
Сталин не забыл этого… В 1939 году Б. М. Шапошников был избран кандидатом в члены ЦК ВКП(б), а в 1940 году назначен заместителем наркома обороны, ему было присвоено звание Маршала Советского Союза. За несколько дней до окончания Великой Отечественной войны Борис Михайлович Шапошников умер и унес с собой немало из того, что знал и испытал, работая со Сталиным…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});