Третья часть Великого похода. Сброшенные хвосты. Отданные долги (СИ) - Стариков Антон

Не зря говорят, что нет хуже занятия чем ждать и догонять — ни Дримма, ни Туллиндэ, ни Дядю, ни других командиров рейдов и отрядов нельзя назвать нетерпеливыми торопыгами, они ведь знали на что шли, особенно Дримм, но даже их терпению имеется предел — время будто остановилось на погруженной во тьму реке, и каждая минута тянется словно час. Каждый спасается по-своему, например, Дримм мелким ситом просеивает телеграф (внутри-игровой чат) — Глава клана Красного Дракона желает знать, что о его клане говорят не состоящие в клане игроки. Туллиндэ наоборот ушла в себя: некромантка распределяет полученные за сегодня очки — оглушающая тишина погруженной во мрак реки вполне способствует столь серьезному и не терпящему суеты занятию. Многие игроки занимаются своими питомцами, в сотый раз проверяют оружие и снаряжение, ведут беседы ни о чем, а иногда и вполне интересные разговоры. Скука и тишина царят над рекой, ожидание затягивается...

Рядом с ушедшим в телеграф Дриммом бухнулась Дочка и требовательно уставилась на него. Честно сказать, фейри уже порядком поднадоел огромный массив бесполезной болтовни, в котором редко-редко удавалось выудить то, что представляло интерес, а потому он быстро свернул интерфейс и приглашающе кивнув улыбнулся своей любимице...

- Отец, я хочу пройти школу Первого, - Василиса не стала долго ходить вокруг да около, а сразу озвучила свой интерес. - Юла столько про нее порассказала интересного, да и ты ее прошел — я хочу как ты, как Юла, как другие, хочу сама все увидеть и испытать. -

- Хм-м-м... - задумался Дримм, не спеша давать ответ: с одной стороны, Дочка ведь питомица, а не игрок или непись, а с другой, почему бы и нет? В том что Василиса сумеет пройти испытание поединком и поступить, он не сомневался ни одной минуты, впору было скорее пожалеть тех, кто будет ее испытывать, включая самого Первого. Но вот чем для нее обернется обучение, это вопрос...? Для игроков обучение длится два-три-четыре месяца (все индивидуально), для неписей занимает несколько лет, а как все будет для пета? Хорошо если как для игрока, а если как для неписи? Дримм не собирался терять Дочку на несколько лет, да и не было у них этих лет. - Отказать?! - первая мелькнувшая у Дримма мысль, но когда он взглянул в полные надежды глаза своей питомицы-любимицы, то понял, что не сможет ей отказать, как не мог ей отказать ни в чем и никогда. Мог отказать себе, но ей нет, не той, кто стал для него якорем в этом, да и в любом другом мире, практически настоящей семьей.

Василиса смотрела на отца и перебирала в уме аргументы, что должны были его убедить. Ей было немножко страшно надолго расставаться с отцом, кланом, домом, с Туллиндэ, привычной и любимой жизнью, но Юла рассказывала так интересно, такие подробности поведала помахивающая хвостом задавака Геката, что Василисе до смерти захотелось увидеть все самой. К тому же ей давно было интересно получше узнать, как и где отец жил до нее, пройтись по его стопам, узнать тех, кто оставил в его жизни заметный след — Первый и его школа это очень значительная веха на его пути. Было и еще кое-что: до школы Первого, что Хравонон, что Нарамакил проигрывали ей десять учебных поединков из десяти, а после — с ними стало тяжело, по-настоящему тяжело. Уже не десять к десяти, а два из трех, и то ей приходилось выкладываться до конца, применяя все свои знания, науку отца, опыт многих боев и бесценный опыт, который принесли ей занятия с Менелтором как с собственным учеником. Василисе очень хотелось познакомиться с тем, кто сумел так натаскать Каскадера и Задиру, поучиться у него, благодаря его науке лучше понять отца и саму себя.

- Ну хорошо, - озвучил результаты своих размышлений Дримм, - после похода мне нужно будет посетить несколько мест, в том числе и Узел, и школу Первого в нем... -

Дочка, не дожидаясь пока он договорит, захлопала в ладоши, потом и вовсе обняла совершенно растаявшего отца.

- Только чур ты пойдешь в нее не одна, - Дримм с улыбкой гладил прижавшуюся к нему питомицу по волосам, - возьмешь с собой Послушного — ему тоже будет полезно то, чему там могут научить. - Дримм решил рискнуть и совместить неизбежное с полезным — если Дочка сумеет окончить знаменитую школу боя, то почему бы и Послушному ее не пройти?

- Возьму, - не стала перечить отцу Василиса, она наслаждалась его любовью, теплом его рук, совсем другой любовью чем та, что она испытывала к Туллиндэ или получала от нее, но несомненно настоящей любовью. Василиса нуждалась в этой любви не меньше чем в любви Туллиндэ, а скорей всего даже больше.

- Кстати он жил там со мной, когда еще не умел менять форму и говорить, - припомнил Дримм, - так что покажет тебе все, ученики из наших (членов клана) помогут вам освоиться. -

- Я не опозорю тебя, отец, ни перед нашими, ни перед Первым и прослежу, чтобы и Послушный тебя не подвел, - разомкнувшая объятья Дочка твердо посмотрела Дримму в глаза.

- Верю, - Дримм ласково потрепал ее по щеке и шутливо щелкнул по носу, а затем уже более серьезно начал готовить ее к жизни в усадьбе Первого и вообще к самостоятельной жизни в Узле. Дочка внимательно слушала отца и мотала на ус (или на что-то другое).

К разговору внимательно прислушивался Послушный: на лице оборотня не дрожал и не дергался ни один мускул, он все также мерно водил точильным камнем по кромке лезвия бердыша, но внутри он ликовал — хозяин не забывал про него, а значит любил, пусть и не так как свою бесспорную любимицу. Иногда Послушный думал, как бы все сложилось, если бы ее не случилось в их жизни, но всегда гнал от себя такие мысли — Василиса делала хозяина счастливым, а значит и он должен быть счастлив, тем более и к нему Василиса относилась хорошо — была к нему добра, кормила, говорила, учила, помогала-рассказывала с какими словами нужно подходить к женщинам, чтобы те согласились разделить тепло (заняться сексом) и что делать после того, как женщина согласится. Послушный любил Василису как старшую сестру или даже как мать (ни той, ни другой у него никогда не было), но все же иногда ревновал ее к хозяину. Что же касается школы Первого, то он давно хотел, желал чего-то подобного, чего-то нового, рывка — не зря весь поход и некоторое время до него он искал себя, пробовал разное оружие помимо привычных меча и ножа, присматривался к гранатам, пистолям, жезлам и луку, задумывался, каково это сражаться верхом на коне или как у него получится отдавать приказы, не передавать приказы хозяина, а отдавать собственные приказы другим бойцам.

Далеко в ночи начал нарастать шум, отражаясь от воды доносились звуки взрывов, грохот, рвущий нутро лязг, рев тысяч, десятков тысяч глоток — интересный разговор пришлось прервать. Ворошилов задвигался быстрей, более целеустремленно рассекая забурлившую под лапами водную гладь и постепенно набирая ход. На его спине активно готовятся к битве игроки: пьют зелья, накладывают бафы, активируютщиты, мысленно настраиваются на бой. На буксируемой платформе тоже готовятся, тамошние игроки не только заботятся о себе и своих спутниках, но и помогают подготовиться ''Несущим смерть'', впрочем тем не особо нужна помощь игроков (как говорится: ''зачем ему топор, он и так хорош'').Где-то на просторах реки аналогичными делами занимаются другие отряды, все они ускоряясь движутся к общей цели.

*

Орки едва не прозевали ночной штурм. Обитатели города не обольщались насчет способности реки их защитить, но все же рассчитывали на то, что у них есть день или даже два-три. Ведь обычно после такой тяжелой битвыпобедителям требуется время прийти в себя, восстановить силы, зализать раны, позаботитьсяо своих павших, собрать добычу — так было всегда, и не было ни одной причины, почему сейчас должно быть по другому. Тем не менее на прикрывавших переправу стенах было черно от бойцов, на вершинах башен горели яркие огни, шаманы ни на секунду не ослабляли, а только подпитывали защитные и сторожевые чары — слишком старый для битвы, но более чем кто-либо другой подходящий для управления городом вождь страховался от любых неожиданностей. И все же орков почти провели: ни наблюдатели, ни шаманы не уловили тот момент, когда на месте уничтоженного моста возникла колдовская переправа, материалом для которой послужила внезапно уплотнившаяся до каменной твердости вода.