Никита Добрынич - Владимир Голубев

Почему так гневался Коробов, было понятно всем, у человека болит зуб, его все раздражает. А тут еще испортилась погода, похолодало, дождь, ветер. Но осень стояла золотая, в буквальном смысле.

Только вернувшись в Карачев, кавалеристы увидели настоящую золотую осень — вернулся полк под командой Никиты и Олега. Они привезли несметные богатства. И хотя каждый третий погиб, но двое из трех вернулись уже опытными воинами, с отличным оружием, с парой-тройкой хороших, боевых лошадей и с кошельками полными золота. Для въезда в Карачев все ратники надели самое лучшее. Они блестели украшениями, словно безвкусные модницы двадцать первого века — трофеи указывали на социальный статус ратника. Олег тоже натянул свою парадную сбрую, её он уже демонстрировал в Полоцке и … проиграл соревнование местному князю. Комплект его оружия стоил в несколько раз дороже рыцарского, но пользы от него не было ни на грош. Даже поножи у Олега сверкали золотом и драгоценными камнями. Золотые шпоры представляли собой очередную глупость!

— Нарядился! Весь в побрякушках! Голубизной отливаешь! — насмехался Никита.

— Ничего ты не понимаешь в наших военных играх. В поле я должен быть незаметен, а на параде могу себе позволить блистать! Это древний армейский обычай.

— Даже в поле — раскраска лица, а в городе … приталенные пиджаки, блестящие шнуры, про значки молчу …, тьфу!

— Правильно делаешь, а то можешь схлопотать в пузо или в морду. Тебе самому, по-хорошему, давно нужно такой, как у меня, приличный наряд приобрести.

— За такие бабки я корону себе закажу. Королевскую! Полоцкий князь удавится от зависти.

— Самозванец!

— Все такие! Бандиты варяжские Рюриковичи!

— Те себе родословную от цезарей выдумали!

— А я от императора себе происхождение произвел!

— Наглость — второе счастье.

Никита принимал пополнение по три десятка за один раз, так он хоть как-то мог оценить уровень новобранцев. Три десятка юношей, скорее подростков, все как один высокие, крупные в кости, внешне здоровые, были вымотаны до предела кроссом с полной нагрузкой: две доски изображали пластинчатый доспех, деревянная жердь — копьё. Ребята построились в каре, в ожидании конной атаки. Еще детские лица были объяты ужасом, они вызывали у Никиты жалость. Удар тупым копьём, на полном скаку, мог оставить калекой, мог убить насмерть. Несколько смертельных случаев уже было, их от новобранцев не скрывали, трусов лучше отсеять заранее. После поражения под Ригой, когда трусость немногих обернулась огромными потерями, в том числе смертью Мышкина, Никита сделал нынешнюю проверку обязательной при приеме в войско. Невероятно долго тянулось ожидание момента истины: кто дрогнет из этой партии, а кто сможет устоять? Сегодня мальчишки сдавали свой первый экзамен, но таких экзаменов, до зачисления подростков в отряд, им предстояло сдать еще много. В результате останется максимум треть. Вятичи не были храбрее ливонских или прусских язычников, тем более новгородских ушкуйников или муромских стрелков. Скорее наоборот, язычники по иному относились к смерти, а для новгородской молодежи богатство, добытое в бою, означало успех и общественный статус. Десяток всадников, плохонькие лошадки — это Никита, своим опытным взглядом, оценил сразу. Подростки жмутся друг к другу, им страшно — кто-то из них умрет сегодня, чья-то очередь наступит завтра. Всадники, вчерашние кандидаты, атаковали неуверенно. Это почувствовали пехотинцы, осмелели, решили контратаковать, видимо, зря. Удар копьём по щиту, еще один по морде лошади, еще один. Молодой кавалерист на гнедой кобыле покачнулся в седле, его тупое копьё скользнуло по щиту новобранца, попало ему в шею, тот упал. Потерял сознание? Убит? Одному не повезло! Сегодня никто не дрогнул — первый экзамен сдан. Хотя сами кандидаты считали первым испытанием стрижку наголо, баню и прожарку одежды. Стрижку наголо ненавидели все, но Никита был непреклонен и Коробов был абсолютно с ним согласен. Лысые воины, в чистой одежде, включая портянки, с мытыми перед едой руками, с серебряной ложкой, таким в его представлении был идеальный солдат. Вечером справляли сорок дней после смерти Мышкина, Никита спустил тормоза и напился в зюзю.

На следующий день погода испортилась. Холодный дождь, сильный ветер, грязь. Дистанция кросса стала жестоким испытанием. Экзамен стал не просто тяжелым, он превратился в верную смерть. Первая тридцатка новичков еле доползла до позиции, шатаясь, встала в каре, и, буквально, была затоптана десятком кавалеристов. Дюжина мальчишек были искалечена, трое погибли. Сотник орал на своих бестолковых, слишком резвых вояк, те виновато разводили руками. Никита дал отмашку последней тридцатке. Мальчишки, только что увидевшие смерть товарищей, побежали. А вторая группа еже заканчивала дистанцию. Сотник отозвал кавалеристов, приказал ехать в лагерь.

— Сотник! Я отдал прямой приказ, — возмутился Никита.

— Это не война. Я не буду убивать мальчишек.

— Вот как?! Заместитель! Фрол Карпыч?

— Так точно, вашбродь.

— Принимай командование. Теперь ты сотник, — Никита улыбнулся дрессуре штабс-капитана. И повернулся к бывшему сотнику, — вечером придешь за расчетом, считай себя свободным до зимнего похода. Начнешь мутить воду, трижды подумай — в Карачеве у тебя семья. Новый сотник подъехал к кавалеристам, и долго растолковывал им задачу. Во второй тридцатке потерь было меньше. Бывший сотник ускакал в город. Вечером выяснилось, к Олегу, жаловаться. Целый день на очень свежем воздухе выбил из Никиты остатки хмеля, привел его в норму. Вечером, дома, его ждали недовольные Олег, Светлана и Коробов-старший.

— Что за гладиаторские бои ты устроил? — спросил Коробов.

— Обычный экзамен на профпригодность. Сам знаешь, две трети новобранцев отсеиваются за полгода. Статистика!

— Сотника, почему уволил? Лучший командир у … Мышкина был, — удрученно спросил Олег.

— Он отказался выполнять приказ.

— Я возьму его командиром своей личной охраны, — предложила Светлана.

— Нет. Слишком почетная ссылка.

— Формально, слишком мягкое наказание. У нас нет иного преимущества, кроме дисциплины, его нельзя потерять, — согласился Олег.

Глава 20. Ультиматум

На следующий день, после возвращения Коробова в Карачев, из Брянска пришел большой торговый обоз. С ним приехал маленький, необыкновенно толстый чиновник черниговского князя Мстислава Святославича. Он не был официальным послом, но привез требование своего князя. Тот хотел посадить в Карачев князем своего сына Василия, князя козельского. Тому было девять лет, пять из которых он правил в Козельске. Мстислав хотел посадить сына на карачевский удел без всяких условий.