Двадцать лет спустя (часть вторая) - Александр Дюма

Мордаунт, движимый отчаянием, сделал еще один взмах по направлению к шлюпке. Д’Артаньян обеими руками поднял весло. Атос встал.

— Д’Артаньян! Д’Артаньян! — остановил он его. — Д’Артаньян, сын мой, я вас умоляю! Этот несчастный умрет, но недостойно дать погибнуть человеку, не протянув ему руку, ведь сейчас достаточно только руку протянуть, чтобы его спасти. О, мое сердце повелевает мне поступить так! Я не могу перенести этого. Пусть он живет.

— Великолепно! — воскликнул д’Артаньян. — Почему бы вам не связать себя по рукам и ногам и не отдаться этому негодяю? Так было бы проще. Ах, граф де Ла Фер, вы хотите погибнуть из-за него, но я, ваш сын, — как вы сами сейчас назвали меня, — я не желаю этого.

В первый раз д’Артаньян устоял перед просьбой Атоса, когда тот называл его сыном.

Арамис хладнокровно вынул свою шпагу, которую захватил с собою и держал в зубах, когда плыл к лодке.

— Если он положит руку свою на борт, — заявил он, — я отрублю ее, так как он низкий убийца.

— А я… — начал Портос, — погодите…

— Что вы хотите сделать? — спросил Арамис.

— Я брошусь в воду и задушу его.

— О друзья, — вскричал Атос с невыразимым чувством, — будем человечны!

Д’Артаньян застонал. Арамис опустил свою шпагу. Портос сел.

— Смотрите, — продолжал Атос, — смотрите: смерть уже кладет печать свою на его лицо, силы его истощены, еще минута — и он навеки погрузится в пучину. Друзья мои! Не заставляйте меня потом всю жизнь слышать укоры совести. Не дайте мне самому умереть от стыда и позора. Подарите мне жизнь этого несчастного, и я благословлю вас, я…

— Я гибну! — слабо крикнул Мордаунт. — Ко мне… ко мне…

— Подождите минуту, — проговорил тихо Арамис, наклоняясь налево к д’Артаньяну. — Один взмах весла, — добавил он, наклоняясь направо к Портосу.

Д’Артаньян не ответил ни жестом, ни словом. В нем происходила борьба, вызванная отчасти мольбами Атоса, отчасти зрелищем, которое было перед его глазами. Портос шевельнул веслом, лодка повернулась носом в другую сторону, и вследствие этого Атос приблизился к утопающему.

— Граф де Ла Фер! — воскликнул Мордаунт. — Граф де Ла Фер! К вам я обращаюсь, я вас умоляю: сжальтесь надо мной… Где вы, граф де Ла Фер? Я не вижу вас больше… я умираю… Спасите… Ко мне…

— Я здесь, — проговорил Атос, наклоняясь и протягивая руку с тем достоинством и благородством, которые всегда были ему присущи, — я здесь, возьмите мою руку и влезайте в шлюпку.

— Не могу я смотреть на это, — обратился д’Артаньян к остальным двум друзьям. — Такая слабость меня возмущает.

Оба друга в это время также отвернулись и тесно прижались друг к другу, словно боясь прикоснуться к тому, кому Атос решился протянуть руку.

Мордаунт, собрав остаток сил, вынырнул на поверхность, схватил протянутую ему руку и вцепился в нее с последней надеждой.

— Отлично, — проговорил Атос, — теперь другой рукой держитесь за меня. — И он подставил ему свое плечо, голова его почти коснулась головы Мордаунта, и два смертельных врага обнялись, как два родных брата.

Мордаунт схватил своими скрюченными пальцами воротник Атоса.

— Хорошо, хорошо, — сказал граф, — теперь вы спасены, успокойтесь.

— О… моя мать! — воскликнул Мордаунт с горящим взглядом и с выражением ненависти, которое невозможно описать. — Я могу принести тебе в жертву лишь одного, но зато это будет тот, которого выбрала бы ты.

И не успел д’Артаньян крикнуть, Портос поднять весло, а Арамис нагнуться, чтобы ловчее нанести удар, как шлюпка получила страшный толчок, Атос потерял равновесие, и Мордаунт увлек его за собой в воду, испустив дикий, торжествующий крик. Он душил его в своих объятиях, как змея обвился своими ногами вокруг его ног и не давал ему возможности сделать ни одного движения.

Не успев ни крикнуть, ни позвать на помощь, Атос оказался в воде. Он пытался держаться на поверхности, но тяжесть тела Мордаунта влекла его вниз. И постепенно он стал тонуть. Некоторое время были еще видны его волосы, наконец все исчезло, и только широкая воронка указывала на место, где оба скрылись под водой; но и она вскоре сгладилась.

Трое друзей, оставшиеся в шлюпке, онемели от ужаса; их душили негодование и отчаяние. Они приподнялись и так и остались неподвижны, как статуи, с расширенными глазами и с протянутыми вперед руками. Они замерли, оцепенели, но тем сильнее слышно было биение их сердец. Портос опомнился первый. Он запустил руки в свои пышные волосы и выдрал огромный клок их.

— О! — испустил он душераздирающий вопль, особенно ужасный в устах такого человека. — О Атос, Атос! Благородное сердце! Горе, горе нам, мы тебя не уберегли!

— О, горе, горе! — повторил д’Артаньян.

— Горе! — пробормотал Арамис.

В этот момент в центре кружка, освещенного луной, в четырех-пяти взмахах пловца от лодки, опять появилась на поверхности воронка вроде той, которая сопровождала исчезновение обоих тел. Вслед за тем всплыла голова, далее лицо, бледное, но с открытыми мертвыми глазами, наконец показалась грудь. Волна приподняла труп, затем опрокинула его на спину. И при свете луны сидевшие в лодке увидели торчавший в груди кинжал с блестящей золотой рукояткой.

— Мордаунт! Мордаунт! — вскричали трое друзей. — Это Мордаунт!

— Но где же Атос? — сказал д’Артаньян.

В ту же минуту шлюпка накренилась на левую сторону под какой-то новой, невидимой тяжестью, и Гримо испустил радостный крик. Все обернулись и увидели Атоса, мертвенно-бледного, с потухшим взором. Дрожащей рукой взялся он за борт лодки, чтобы передохнуть. Восемь сильных рук потянулись к нему, подхватили его и уложили на дно шлюпки. Через минуту ласки друзей, обезумевших от радости, согрели, привели в чувство и вернули к жизни графа де Ла Фер.

— Вы не ранены? — спросил д’Артаньян.

— Нет, — отвечал Атос. — А он?

— О, он? К счастью, на этот раз мертв окончательно. Смотрите!

И д’Артаньян указал рукой: в нескольких десятках футов от них плыл, качаясь на волнах, труп Мордаунта с кинжалом в груди. Он то исчезал между волнами, то поднимался на гребни и следил за своими врагами взглядом, полным насмешки и бесконечной ненависти.

Наконец он погрузился в воду. Атос проводил его взором, полным сожаления.

— Браво, Атос! — проговорил д’Артаньян с чувством, которое редко у него вырывалось наружу.

— Великолепный удар! — воскликнул Портос.

— У меня есть сын, — сказал Атос, — я хочу жить.

— Наконец-то! — заметил д’Артаньян.