Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 — октябрь 1910 - Владимир Ленин (Ульянов)

А когда голосовец клянется и божится, знайте, что он… уклоняется от истины. Говорить об «официальном признании» его толкования со стороны автора статьи тем более неумно, что спорность толкования этого пункта специально была предметом дебатов в ЦК, причем из официально занесенных в протокол – да, да! вот уже действительно «официально»! – заявлений, проведших эти слова поляка и большевика, явствует, что они толкования «Голоса» никогда не признают правильным. Осрамился только наш автор с криками об официальном признании.

Слово «впервые» признает «сравнительную отсталость прошлого» – это еще куда ни шло, хотя ниоткуда не видно, почему это надо отнести именно к политической жизни, а не к другим сторонам общественного развития; но добавлять: «вопреки революционным формам» – значит высовывать слишком неосторожно ослиное ухо веховца. Можно биться об заклад, что из сотни либералов не менее 90, прочитав это место, облобызают голосовцев, а из сотни рабочих не менее 90 отвернутся от оппортунистов. А «кстати» добавление о «причинах поражения революции» выдает участников ликвидаторского пятитомника головой: им хочется протащить свои либеральные взгляды на роль пролетариата в революции под прикрытием неясной резолюции. Поэтому они говорят об «элементарности» и даже – это заметьте! – о чрезмерной элементарности «нашей прошлой тактики». «Чрезмерная» элементарность тактики, – это, видите ли, вытекает из слова ««впервые» применять сознательно, планомерно и последовательно (в массовой партии) метод международной социал-демократии»[41]. Тактика эпохи открытой борьбы, эпохи сравнительной свободы печати, массовых союзов, выборов при участии революционных партий, всеобщего возбуждения населения, быстрых колебаний в политике правительства, эпохи некоторых крупных побед над правительством – эта тактика была чрезмерно элементарной, очевидно, по сравнению с неэлементарной тактикой 1909–1910 годов! Какой запас отреченства, какую мизерность социал-демократического понимания событий надо иметь, чтобы делать подобные толкования!

Но выводить из слова «впервые» осуждение «диктатуры (!!) замкнутых подпольных кружков» – это уже совсем бесподобно. В эпоху «чрезмерно элементарной» тактики 1905–1907 годов руководство партией рабочих гораздо больше походило, изволите видеть, на «диктатуру», чем в 1909–1910 годах, гораздо более исходило от «подпольных» организаций и именно «кружков», которые были более «замкнуты», чем в наше время! Чтобы придать этому забавному глубокомыслию вид правдоподобия, надо вспомнить, что оппортунисты и кадетолюбы чувствовали себя среди рабочих «замкнутым кружком» во время революции и находят, что теперь в борьбе за легальность (не шутите!) они не «замкнуты» (сам Милюков рядом с нами), они не «кружок» (у нас открытые ренегатские журналы есть), не «подпольные» и т. д. и т. п.

Впервые пролетариат, организуясь в массовую социал-демократическую партию, наблюдает среди людей, желающих считать себя его руководителями, такое планомерное и последовательное тяготение к либеральному ренегатству.

С этим уроком толкования пресловутого пункта о «впервые» должны будут волей-неволей посчитаться тот товарищ поляк и тот товарищ большевик[42], которые официально заявляли, что находят ликвидаторское толкование их пункта совершенно ложным.

5. Значение декабрьских (1908 г.) резолюций и отношение к ним ликвидаторов

Последние замечания о недостатках резолюции пленума приходится отнести к вводным словам к первому пункту, гласящим: «В развитие основных положений резолюций партийной конференции 1908 г. ЦК постановляет…» Такая формулировка есть результат уступки меньшевикам, и на этом обстоятельстве тем более приходится остановиться, что мы опять имеем здесь образец вопиюще нелояльного отношения к уступке или вопиющей неспособности понять значение партийных определений тактики.

В проекте резолюции, одобренном большинством комиссии и, следовательно, имевшем обеспеченное большинство голосов пленума, стояло: «в подтверждение резолюций декабря 1908 года и в развитие их…». Меньшевики и здесь заявили ультимативное требование уступки, отказываясь голосовать за резолюцию в целом, если останутся слова «в подтверждение», ибо резолюции декабря 1908 г. они считают верхом «фракционности». Мы сделали требуемую уступку, не отказавшись голосовать за резолюцию без слов о подтверждении. Жалеть об этой уступке я не был бы нисколько склонен, если бы она достигла цели, т. е. встретила то лояльное отношение меньшевиков к партийному решению, без которого совместная работа невозможна. У нашей партии нет иного определения ее основных задач тактики, организации и думской работы и эпоху III Думы, кроме как в резолюциях декабря 1908 г. Не отрицая того, что фракционная борьба была в то время очень сильна, мы не станем настаивать на том или ином резком слове тогдашних, направленных против ликвидаторов, резолюций. Но на основных положениях их мы настаиваем безусловно, ибо говорить о партии, партийности, партийной организации – значило бы всуе бросать большие слова, если бы мы отмахивались от единственного, данного партией и подтвержденного годом работы, ответа на важнейшие, коренные вопросы, без ответа на которые нельзя сделать ни шагу ни в пропаганде, ни в агитации, ни в организации. Мы вполне готовы признать необходимость совместной работы над исправлением этих резолюций, пересмотра их сообразно критике товарищей всех фракций и партийных меньшевиков в том числе, конечно; мы знаем, что некоторые положения этих резолюций останутся, вероятно, довольно долго в партии спорными, и иначе, как по большинству голосов, решать их в ближайшем будущем не удастся. Но, пока этот пересмотр не предпринят и не закончен, пока партия не дала нового ответа на вопрос об оценке третьедумской эпохи и вытекающих из нее задач, мы безусловно требуем, чтобы все партийные социал-демократы, каких бы взглядов они ни были, руководились в своем действии именно этими резолюциями.

Казалось бы, это – азбука партийности? Казалось бы, иного отношения к партийным решениям и быть не могло? Но поворот к ликвидаторству, сделанный «Голосом» после пленума, заставил его и по этому вопросу воспользоваться уступкой большинства партии не для перехода к лояльной партийной позиции, а для немедленного заявления своего недовольства размером уступки! (Голосовцы забыли только, по-видимому, что, кто первый поднял спор по поводу единогласно принятой компромиссной резолюции, заявив недовольство ею и требование новых уступок, новых исправлений, тот тем самым дал другой стороне право требовать исправлений в другую сторону. И мы этим правом, разумеется, воспользуемся.)