Полное собрание сочинений. Том 19. Июнь 1909 — октябрь 1910 - Владимир Ленин (Ульянов)

4. О параграфе 1-ом резолюции о положении дел в партии

Продолжая разбор недостатков резолюций пленума, я должен остановиться теперь на первом пункте резолюции о положении дел в партии. Этот пункт не затрагивает, правда, таких вопросов, которые непосредственно связаны с тем или иным пониманием партийного объединения, но мне придется сделать отступление, ибо толкование этого первого пункта вызвало уже не мало споров в партии.

В моем проекте резолюции вовсе не было этого пункта, и я – как и вся редакция «Пролетария» – боролся против него самым решительным образом. Пункт был проведен меньшевиками и поляками, которых часть большевиков предупреждала самым настойчивым образом, что толкование этого неясного, туманного пункта неминуемо будет плодить недоразумения или – еще хуже – служить службу ликвидаторам.

Нечего и говорить, что целый ряд положений этого пункта критиковался мною на пленуме ввиду их бессодержательности, пустоты, тавтологичности. Говорить, что тактика социал-демократов всегда едина в своей принципиальной основе – и не определять, в чем эти принципиальные основы состоят, почему и о каких именно основах (марксизм вообще или то или иное из положений марксизма) здесь идет речь; – говорить, что тактика с.-д. всегда рассчитана на максимум результатов – и не определять ни ближайшей цели (ближайших возможных результатов) борьбы в данный момент, ни специфических приемов борьбы этого данного момента; – говорить, что тактика рассчитана на различные пути, которыми может пойти развитие, и не определять конкретно этих путей; – говорить труизмы о том, что тактика должна содействовать накоплению сил, делать пролетариат готовым и к открытой борьбе и к использованию противоречий неустойчивого режима, – все это недостатки очевидные, бросающиеся в глаза, превращающие весь пункт в ненужный и негодный балласт.

Но есть еще нечто худшее в этом пункте. Есть в нем лазейка для ликвидаторов, на которую было указано во время пленума различными членами его, не только большевиками, но и одним из бундовцев и даже Троцким. Это – фраза о том, что для сознательного пролетариата «впервые открывается возможность, организуясь в массовую социал-демократическую партию, применять сознательно, планомерно и последовательно этот тактический метод международной социал-демократии». (Какой этот метод? Речь шла раньше о принципиальных основах тактики, а не о методе ее и тем менее о каком-либо определенном методе.)

Почему впервые, – спрашивали критики этого пункта на пленуме. Если потому, что всякий шаг развития страны дает нечто новое, более высокое и в уровне техники и в определенности классовой борьбы и т. п., тогда перед нами опять банальность. Тогда всякий момент всегда и безусловно дает нечто такое, что является впервые по сравнению с прошлым моментом. Но мы переживаем определенный момент, момент контрреволюционного упадка, момент громадного понижения энергии масс и социал-демократического рабочего движения после революционного подъема. И если такой момент характеризуется, как дающий впервые пролетариату возможность применять сознательно и т. д. метод международной социал-демократии, то эти слова неминуемо поведут к толкованию ликвидаторскому, к чисто либеральному превознесению третье-думского, якобы мирного и якобы законного периода над периодом бури и натиска, над периодом революции, когда борьба пролетариата шла в непосредственно революционных формах и либералы ругали ее «безумием стихии».

Чтобы обратить особое внимание на эту опасность ликвидаторского толкования архинеясного пункта, я внес целый ряд письменных заявлений на этом заседании пленума, подчеркивая ряд мест из речей ораторов. Вот два моих заявления:

1) «По требованию Ленина заносится в протокол из слов тов. Т. (польского с.-д.): «совершенно ложно толкование, что здесь принижение тактики революции по сравнению с контрреволюцией».

2) «По требованию Ленина заносится в протокол восклицание т. Мартова («правильно!») к словам И. (большевика, защищавшего этот пункт), что спорные слова не принижают, а возвышают значение революции и ее методов по сравнению с контрреволюционными».

Оба заявления констатируют, что поляк и большевик, при согласии Мартова, категорически отрекались от самомалейшей допустимости ликвидаторского толкования этого пункта. В намерения этих двух товарищей вовсе такое толкование, разумеется, не входило.

Но давно уже известно, что применению подлежит закон, а не мотивы закона, не намерения законодателя. Значение данного пункта в агитации и пропаганде определится не благими намерениями тех или других из его авторов, не их заявлениями на пленуме, а объективным соотношением сил и направлений внутри русской части с.-д. (нерусские социал-демократы едва ли обратят особое внимание на этот неясный пункт).

Поэтому я с особым интересом ждал, как будут теперь толковать этот пункт в печати, предпочитая не торопиться с выражением своего мнения, предпочитая сначала выслушать отзывы не бывших на пленуме социал-демократов или отзывы голосовцев.

Первый же номер «Голоса» после пленума дал вполне достаточный материал к оценке нашего спора о том, как будут толковать этот пункт.

В редакционной статье «Голоса» об итогах пленума читаем:

«Совершенно немыслимо и нелепо было бы, конечно, предположить, что ЦК этими словами» («впервые» и т. д.) «хотел выразить косвенное осуждение нашей прошлой тактике, поскольку она была приспособлена к революционной обстановке» (курсив автора; № 19–20, стр. 18).

Очень хорошо! Автор объявляет ликвидаторское толкование немыслимым и нелепым. Однако, читая дальше, мы в том же самом абзаце встречаем следующее утверждение:

«Этими словами официально признана сравнительная отсталость нашей политической жизни в прошлом вопреки революционным формам, в которых она проявлялась, что, кстати говоря, было одной из главных причин поражения революции; этими словами официально признана чрезмерная элементарность нашей прошлой тактики, на которую ее обрекали отсталые общественные отношения; этими словами, наконец, официально признано, что, какова бы ни была политическая ситуация в будущем, всякая попытка вернуться к диктатуре замкнутых подпольных кружков в движении со всей связанной с этим политикой была бы решительным шагом назад».

Не правда ли, хорошо?

Не знаешь, с чего начать в разборе этого богатства «перлов».

Начну с троекратной ссылки на «официальное признание». Сколько насмешек сыпалось из того же «Голоса» на всякое официальное признание той или иной резолюцией оценки прошлого, оценки революции, оценки роли буржуазных партий и т. д.! Вот вам образчик искренности криков против «официальности»: когда голосовцам не нравится ясное решение партии, они подсмеиваются над претензиями «официально» решать сложные-де научные вопросы и т. д. и т. п. – как «Sozialistische Monatshefte» смеются над дрезденской резолюцией против оппортунистов или как бельгийские министериалисты в наши дни смеются над амстердамской резолюцией{107}. Но зато, как только голосовцу показалось, что есть лазейка ликвидаторству, он трижды клянется и божится, что это «признано официально».