Тринадцать эльфиек для ДРАКОНА (Том-3) 18+ - Алекс Голд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы вернулись в город, на площади перед дворцом уже царило оживление. Стояли длинные столы с различными яствами, играла живая музыка, танцевали прекрасные эльфийки в летящих полупрозрачных одеждах, а над всем этим безобразием зависло несколько огромных водяных «зеркал». Правда отражался в них не праздник устроенный Царицей, а одинокая осьминожка, которая все еще сидела на камне и смотрела куда-то вдаль, бережно сжимая в руках Черную Жемчужину. Я оказался прав — мой поход в логово «ужасного чудовища» был затеян только ради развлечения местной правительницы и ее прихвостней. Вот же стерва бездушная!
Отношение к Лаванде у меня окончательно испортилось. Задерживаться в ее владениях, и уж тем более оставаться на праздник, не возникало ни малейшего желания. И, наверное, я бы ушел сразу и не прощаясь, если бы не Аюга, которая попросила немного времени, чтобы переодеться и собрать свои вещи. Пока я ждал эльфу, стараясь особо не отсвечивать и не привлекать к себе внимания, остроухие редиски вокруг меня неожиданно расступились, и Царица сама подошла ко мне.
— Что же ты, дракон? — с очаровательной улыбкой, спросила Лаванда. — Проходи к столу, располагайся. Это твой праздник.
— Благодарю, — я слегка склонил голову, стараясь скрыть недовольство, которое бушевало во мне при виде правительницы. — Аппетита нет. Да и времени у меня не так много, как хотелось бы. Так что, не сочтите за наглость и неуважение, но я вынужден вас покинуть. Вот только эльфийку свою дождусь.
— А-а-а, расстроил девушку и боишься, что она будет мстить? — покивала Царица и взглядом указала на одно из «зеркал», давая понять, о ком именно она говорит. Видимо, Лаванде даже в голову не пришло, что задерживаться здесь я не хотел именно из-за нее, а не из-за темнокожей эльфы…
— Отпусти ее, — вместо ответа, тихо обронил я, посмотрев на нее без тени восхищения и трепета, к которым она наверняка уже давно привыкла.
— Что? — искренне удивилась правительница, изящно изогнув тонкую бровь. Пару мгновений ей потребовалось на осмысление моих слов, а затем она звонко рассмеялась. — Ох, дракон, ты так и не понял? — отсмеявшись, девушка с сочувствием посмотрела на меня, как на слабоумное существо. Бесит! — Я не держу ее, — она клыкасто улыбнулась и развела руками. — Фиалка сама не хочет уходить, — хмыкнув, Царица многозначительно посмотрела на меня. Фиалка? Так вот, как зовут осьминожку… И почему я сам не поинтересовался ее именем? Нехорошо получилось…
— Думаешь, я в это поверю? — спокойно спросил я, хотя в душе уже полыхало пламя. Как же она раздражает своим высокомерием и абсолютным чувством превосходства! Но лезть на рожон не стоит — лишние неприятности мне были ни к чему. Спокойно Адонис, спокойно. Держи себя в руках!
— Но она же поверила в свою ничтожность, — злорадно усмехнулась Лаванда, даже не скрывая своей циничной и лицемерной натуры. — Поверила, что стоит ей покинуть Оскал Хищника и первая же тварь разорвет ее в клочья. Так что, оставаться или уходить — это лишь ее выбор.
Стерва! Этот выбор был навязанный тобой! Фиалка никогда не покидала той злосчастной пропасти! Она не имела ни малейшего понятия о мире, который находился за ее пределами, и внушить ей страх смерти не составило труда. Осьминожка не ведала о своей мощи! Не знала, что при желанье, с легкостью могла завалить даже могущественного дракона! Столько веков девушка провела в горьком одиночестве, считая себя слабым изгоем, а для этой высокомерной выскочки ее страдания были не более чем развлечением! Вот, вот кто настоящее чудовище, восседающее на своем высоком троне!
— Ну-ну, не стоит так прожигать меня гневным взглядом, — наигранно-мило промурлыкала Лаванда. — В этом нет моей вины, — она состроила невинное выражение лица, но я видел, как в ее выразительных глазах пляшут дьявольские искорки. — Боги каждому воздают по заслугам. Меня они одарили силой и могуществом, которым нет равных в этом мире, а бедную Фиалку проклятьем, которое изуродовало не только ее тело, но и душу.
И чем же невинное дитя, которое родилось с сокрытой силой монстра, успело прогневить Всевышних? За что они ее так наказали? За прегрешения родителей? Или за сам факт рождения? Усмехнувшись, я покачал головой, но ничего не ответил. Понимал, что все зря — она не станет меня слушать. Однако в одном Царица точно была не права! Сила «дарованная» ей Богами изуродовала именно ее душу, а Фиалка, несмотря на все свои страдания, смогла сохранить красоту и чистоту своей. Осьминожка всю жизнь прожила изгоем, но даже через сотни лет, вместо того, чтобы озлобиться и возненавидеть весь мир, она была готова пожертвовать собой, чтобы спасти мою жизнь. Добродушная и безмерно одинокая…
После слов Лаванды и собственных размышлений, на душе стало совсем мерзко. Я слепо подчинялся отцу и следовал его воле до того, как покинул Клановый дом. После жил в свое удовольствие, не обращая внимания на «грязь» окружающего меня мира и даже не заметил, когда сам смешался с этой вязкой, дурно пахнущей субстанцией. А когда тело поразила неведомая болезнь, я упрямо искал исцеления. Позабыв о собственной гордости, терпел унижение от эльфячьего народа, чтобы добыть очередную остроухую девицу и ингредиент для ведьмы. Мне было все равно как, я даже не задумывался об этом — просто, несмотря ни на что, хотел жить. Я был готов пойти на подлость, хитростью получить желаемое и даже оборвать чужую жизнь, лишь бы достичь своей цели. Для меня это было нормой. Но в тот момент, глядя в глаза Царице, я словно видел самого себя со стороны и понимал — мне это не нравится. Более того, это искаженное отражение, казалось мне чем-то отвратительным, мерзким и прогнившим до основания. Просто красивая оболочка, с зияющей пустотой вместо души. Пустышка… Именно такой для меня была Лаванда. Именно таким был я, когда начинал свой поход за эльфийками. Однако как-то неуловимо, все изменилось…
В праздной жизни растворилась моя душа. От великого и могущественного дракона, осталась лишь безликая оболочка. Другой бы, на моем месте, ревел от отчаянья, содрогая небеса своим бессилием, но я был рад. Впервые, за мое долгое путешествие, я радовался тому, что неведомая хворь поселилась в моем теле. Именно благодаря ей, я словно очнулся от забытья, осознал ценность
