Поцелуй горца - Карен Монинг

Его руки скользили между ней и мешком, он погладил ладонью ее женский холмик и притянул ее к себе, упираясь напряженной головкой члена в ее идеальную попку. Когда он потерся о ее налившуюся плоть, легко ударяя по ней, он уловил ее легкую дрожь.

Он насладился ее легкими вскриками, которые она издавала. Мягкая отдышка и стоны с придыханием, которые он внимательно улавливал, что бы открыть какое именно прикосновение заставляло ее издавать такое звуки, а потом проделывал это с ней снова и снова, опасно доводя ее до пика наслаждения…

… потом, отказал себе в удовольствии слушать, как ее вскрики усиливались, чувствовать, как ее бедра поднимаясь, прижимаются к нему, видеть ее доказательство ее желания. Она знала, кем он был, и все еще так жадно хотела его. Если бы только она сказала ему эти слова, три таких простых слова, которые он жаждал услышать… Да, он воин, он сильный и отважный, но, Амерджин, он хотел услышать эти слова. Он прошел всю жизнь пологая, что женщина никогда не скажет ему этих слов.

-Драстен, – закричала она, – Пожалуйста.

Я люблю тебя, думал он, внушая, ей, что бы она услышала это. Внушая ей сказать это. Он провел пальцем по ее тугому бугорку прежде, чем войти в нее. Он посмотрел туда, где соединяются их тела и застонал, когда она сжала мышцы вокруг него. Когда она в диком порыве прижалась к нему, растворился последний след его контроля. Он перестал обращать внимания на свою потребность услышать слова. Сжав руками ее талию, он вонзился в нее одним снимающем напряжение движением. Она зарыдала от восторга, умоляя его не останавливаться, а потом прошептала, что-то так прерывисто, что он чуть не пропустил это.

Но нет, он не позволит таким словам проскользнуть мимо него!

Дрожа, он остановился в середине движения и хрипло прошептал, – Что ты только что сказала?

-Я с-сказала не оста– навливайся, – прошептала Гвен, прижимаясь задом к нему.

-Не это – ты сказала другую вещь, – потребовал он.

Гвен все еще продолжала прижиматься к нему. Признание вырвалось простой бессознательной мыслью, когда она была охваченная страстью. Боже, как она его любила! Она, Гвен Кейсиди, была неудержима и страстна в любви. Она тихо заговорила, наслаждаясь теплом ее чувств к нему, вкладывая каждое слово частичку своего сердца и души. – Я люблю тебя, Драстен.

Опираясь на локти, Драстен закачался, слова ударили его с такой силой. – Скажи это снова, – выдохнул он.

-Я люблю тебя, – нежно повторила она.

Он резко втянул воздух и надолго замолчал, пока смаковал ее слова. – Гвен, моя прекрасная крошечная Гвен, я думал, что могу никогда не услышать этих слов. Он убрал волосы с ее лица и поцеловал ее нежно в висок. – Я люблю тебя. Обожаю тебя. Я буду лелеять тебя все дни моей жизни, – поклялся он. –Я знал, что ты создана для меня, даже тогда, в твоем веке, единственная, я ждал тебя всю мою жизнь.

Гвен закрыла глаза, запечатляя в памяти этот момент, когда он произносил эти слова.

Когда она стал снова двигаться, вонзаясь в ее мягкую теплоту, она выгнула спину на встречу ему. Двигая бедрами, входя в нее медленно, но глубоко, он повернул ее лицо к себе и поцеловал ее, повторяя языком движения своих бедер. Увеличивал скорость, ни за что не прерывая поцелуй…

Это было соитие первобытной потребности и дикого соединения. Словно они могли бы проникнуть друг в друга, если бы были ближе.

Он пронзает – она кричит. Она сжимает – он рычит.

Он провел рекой вверх по ее телу и взял в ладонь ее грудь, подталкивая ее спину к себе, когда входил внутрь нее. Кладовую наполнили звуки страсти, пахнущие любовным запахом мужчины, женщины и секса.

Когда она снова достигла вершины наслаждения, он взорвался, прокричав ее имя.

*****

Он удерживал ее в кладовой практически столько же, сколько она продержала его в туалете. Не в состиянии остановиться прикасаться к ней, заниматься с ней любовью. Не в состоянии поверить, что все решено, что она действительно оберегала его в своем веке, что она вернула ему связывающие узами клятвы, что, даже не смотря на то, что он не смог дай ей все указания тогда, в камнях, она упорно добивалась своего. Не в состоянии поверить до конца, что Гвен любит его тем кем он был.

Ему хотелось еще и еще раз прокручивать ее признание в голове, словно смакуя лучшее бренди.

Он заставил ее говорить ему это снова и снова, когда знакомился с каждым дюймом ее роскошного тела.

Это была ночь изобилия.

Он осторожно высунул голову из кладовой, что бы вернуть их одежду, потом взял Гвен на руки и перенес наверх, в свою кровать.

Здесь она будет теперь спать каждую ночь, поклялся он, до конца вечности.

Глава 22

Бессета Александр сидела неподвижно, одна ее рука сжимала эбонитовые палочки, другая – Библию. Она ужаснулась собственному безрассудству. Она знала, что из того, что она держит в руках полезнее, и это был не толстый печатанный том.

У нее снова было видение. Невин, истекающий кровью, плачущая женщина, хмурый Драстен МакКельтар, и четвертый неизвестный человек, который, кажется, был расстроен смертью ее сына.

Что могла сделать старуха, что бы броситьь вызов судьбе? Как она могла, со совими больными костями и слишком маленькой жизненной энергией текущей в ее венах, предотвратить трагедию?

Невин не слышал ее просьбы. Она умоляла его оставить свое место священника и вернуться в Англию, но он отказался. Она претворилась, что серьезно больна, но он распознал ее уловку. Иногда она удивлялась тому, что этот парень был рожден ею, такой неумолимой была его вера в Бога, и так тяжело переносил ее - видения .

Он вынудил ее дать обещание, что она не причинит вреда Драстену МакКельтару. По правде говоря, она они никому не желала зла. Она просто хотела, что бы ее сын жил. Но она начала понимать, что будет вынуждена причинить вред, или она потеряет Невина.

Она сидела раскачиваясь, сражаясь с зияющей темнотой в ее голове, пока утро не перетекло в день и не смешалось с сумерками.

Полностью сгустились сумерки, Высокогорье оживилось кваканьем лягушек, мягким уханьем сов, когда она услышала скрипы повозок, громкие голоса и шум лошадей приближающихся к коттеджу.

Бессета заставила себя встать с кресла, дойти до двери и открыть ее.

Когда она увидела цыганский табор, то прикрыла дверь оставив маленькую щелочку, потому, что дикие цыгане испугали ее. Она насчитала семнадцать повозок, ярко разукрашенных и запряженные лошадьми, украшенными шелком. Они, грохоча, прошли мимо ее дома, в сторону Баланохи.

Невин говорил ей когда-то, что цыгане около владений МакКельтара каждое лето разбивают табор, где они проводили торговую ярмарку для жителей Баланохи. Прорицая будущее, они смешивались с местными жителями. Они устраивали дикие пляски, раскладывали большие костры показывали детей с темными глазами и кожей.