Вспышка. Книга первая - Джудит Гулд

Князь посмотрел сначала на икру, затем на увлажнитель. Ему не хотелось ни есть, ни курить. Поднявшись, он подошел к дальнему окну и прислонил к стеклу ладонь, чтобы затемнить свое собственное отражение. Ночь за окном на этой стороне поезда была такой же темной, спокойной и пустынной, как и на другой.

Князь сжал губы и щелкнул пальцами. Он был весь как на пружинах.

Княгиня Ирина намеренно не поднимала глаз с лежащей на коленях книги.

– Присядь, Вацлав, – мягко сказала она, переворачивая страницу. – Своей нервозностью ты не сможешь помочь ей скорее добраться сюда.

Князь удивленно посмотрел на нее.

– Ты знала? – хриплым голосом спросил он. – Все это время?

– Кого мы ждем? И почему? – Она бережно отметила место, на котором остановилась, тонкой бархатной лентой, которую использовала вместо закладки, и подняла на него глаза. – О ней, знала. И о других тоже. Это все знали. Почему же я должна быть исключением?

– Но… но ты никогда ничего не говорила.

– Я не могла тебя винить, – спокойно сказала княгиня, – зачем же мне было говорить тебе что-то? В конце концов, я не слишком привлекательная женщина. – Она взглянула на свои изуродованные артритом руки и вздохнула. – О них не скажешь, что это руки идеальной возлюбленной.

Он сел напротив нее, приподняв брюки за отутюженные складки, и наклонился вперед, опустив руки между расставленных ног.

– Я не был тебе идеальным мужем, правда?

Она с нежностью взглянула на него и, потянувшись к нему, взяла его за руку.

– Ты дал мне все, что мог, – мягко сказала она. – Ты разделил со мной жизнь во всех отношениях, кроме одного. Разве это так уж плохо?

Лицо его исказила гримаса боли.

– Я не жалуюсь, Вацлав. Я только хочу, чтобы ты знал, что я всегда все понимала. Так же как теперь я понимаю, почему ты нервничаешь из-за того, что ее здесь нет.

– И ты не ревнуешь?

Она позволила себе звонко рассмеяться.

– Должна признать, что ревную. Особенно к ней. Другие… ну, они не слишком много для тебя значили.

Но она, должно быть, совершенно особенная. Она – первая женщина, которой ты ни разу не изменил за три с лишним года. – Княгиня скользнула к его креслу и, присев на парчовую ручку, погладила его по голове своими деформированными пальцами.

– Я обидел тебя, – каменным голосом проговорил Вацлав. – Я думал, что достаточно осторожен… – Голос его неожиданно сорвался.

– Так и было. Я не жалуюсь.

При виде его поникшей головы у нее на глазах выступили слезы. Она так любила его, отдала ему всю себя, как только могла. Разве он виноват в том, что вскоре после свадьбы у нее начал развиваться артрит, который систематически уничтожал ее красоту? Это правда, она по-прежнему желала чувствовать его тело рядом с собой, внутри себя, но как она могла ожидать от него чего-то большего, чем просто размеренной, пусть и без страсти, любви? У нее самой ее собственные руки вызывали отвращение. Как же она могла ожидать, что он захочет ее прикосновений?

– Мы будем ждать ее до последнего, – неожиданно проговорила Ирина. – Я не желаю ей зла. Поверь мне.

Князь взял ее руку и прижал к своей щеке.

– Я больше не буду с ней встречаться, – пообещал он, – но я должен ей помочь. Я обязан это сделать.

Княгиня кивнула.

– Да, я знаю.

Они оба подняли головы при звуке открываемой и закрываемой двери. К ним чопорно приближался граф Коковцов, держа руки по швам.

– Мы не можем больше ждать, – скорбно проговорил он. – Опасность возрастает с каждой минутой. Поезд уже полчаса как готов к отправлению.

– Подождем еще двадцать минут, – сказала княгиня тоном, не допускающим возражений.

Она почувствовала, как Вацлав благодарно сжал ее руку.

Повернувшись к нему, она улыбнулась в его удивленные глаза и, подождав, пока граф выйдет, быстро поцеловала мужа в губы.

– Иногда я спрашиваю себя, чем я заслужил тебя? – мягко сказал он.

– Просто я люблю тебя, – отозвалась она. – Моя любовь к тебе не становится меньше от того, что мы не можем разделить все. – Она взглянула ему в глаза. – Знаешь, как часто я вспоминаю нашу первую встречу?

– Это было на Бал Бланк, и мне с огромным трудом удалось пригласить тебя на танец из-за множества красавчиков-офицеров в парадных мундирах, которые осаждали тебя, и этого чудища, которое вывозило тебя в свет.

– Тетушка Ксения! – прошептала она, довольная тем, что он все помнит.

– Да, тетушка Ксения. Настоящий дракон. Я ей никогда не нравился.

– Перестань. Ты ей очень нравился. Просто она никогда не выказывала своих чувств.

Они оба улыбнулись: все было так свежо в их памяти, как если бы это случилось вчера.

Лицо графа Коковцова было непроницаемым.

– Двадцать минут прошли, – прошептал он. Князь спокойно кивнул.

– Вели машинисту отправляться.

Ирина взяла мужа за руку. Она знала, что душа его разрывается на части.

«Теперь он будет любить только меня, – подумала она. – Мне не придется делить его привязанность с кем-то другим. Единственная любовница, кого он действительно любил, ушла из его жизни. Мне надо бы радоваться. Почему же мне так грустно?»

Машина пронеслась мимо разоренных складов и с грохотом покатилась поперек заброшенных рельсов. Всякий раз, когда шины ударялись о выступающие над землей шпалы или рельсы, автомобиль подбрасывало, и Сенда чувствовала, как у нее стучат зубы. От сильного встречного ветра ее лицо было залито слезами. Она беспрестанно вытирала их и вытягивала шею. Где же поезд?

И вдруг она увидела его.

– Туда! – закричала Сенда. – Направо! Я вижу поезд! – Показывала она пальцем, встав на ноги и вцепившись одной рукой в кожаную спинку водительского сиденья, чтобы не упасть.

Владимир крутанул руль, и теперь они ехали вдоль рельсов.

– Он трогается! – вскрикнула Сенда, увидев вырвавшуюся из паровозной трубы струю искр. – Быстрее, черт побери! Подъезжай поближе!

Владимир снова отхлебнул шампанского, вытер рукавом рот и широко ухмыльнулся. Нажав на педаль газа, он направил подпрыгивающую машину прямо на поезд сначала через одни рельсы, затем через другие. По-прежнему стоя на ногах, Сенда отчаянно цеплялась за сиденье водителя.

– Скорей! – торопила она Владимира. – Скор-р-рей!

Ярко освещенные окна трех пассажирских вагонов горели желтым светом на фоне ночи. Кровь прилила к ее голове, в ушах отдавался бешеный стук сердца.

Теперь они мчались вдоль поезда. В воздухе стоял тяжелый запах дыма, и Инга прижимала лицо Тамары к своей груди, чтобы на девочку не попали жгучие потоки оранжевых искр. Всякий раз, как ее обжигали искры, она ударяла себя по лицу и разражалась потоком немецких слов. Медленно двигающиеся багажные вагоны, составлявшие хвост поезда, как в тумане промелькнули мимо нагонявшего поезд автомобиля. Последний из ярко освещенных пассажирских вагонов, прицепленный позади тендера с углем, был уже совсем близко, его большие квадратные окна ярко горели.