На дальних подступах - Сергей Кабанов

Мне, как командующему обороной передового рубежа, следовало знать о состоянии сил на Хийумаа. Кроме того, надо было передать коменданту СУС полковнику Константинову некоторые указания, договориться о взаимодействии. Для этого я послал начальника штаба базы Максимова самолетом МБР-2 на Хийумаа. Он на месте договорился с полковником Константиновым о действиях против попыток кораблей врага прорваться в Финский залив. Решили также, что, в случае необходимости, гарнизон Хийумаа должен отходить на полуостров Тахкуна; оттуда, если понадобится, наши катера и мотоботы перебросят людей на Ханко.

Максимов доложил мне, что через местных эстонских рыбаков командование СУС договорилось с рыбаками на Сааремаа, что те заранее предупредят о немецком десанте, зажгут на берегу костры.

В начале октября я послал командующему флотом телеграмму с оценкой обстановки в районе Ханко и устье Финского залива. Я вновь докладывал, что противник в нашем районе ослабил свои силы и перешел к обороне, перебросив часть войск с фронта Ханко на восточный фронт. В западной части Финского залива перестали появляться немецкие самолеты и легкие морские силы, поэтому командование базы, учитывая благоприятную обстановку, просило Военный совет КБФ подвезти для зимы боеприпасы, продовольствие и материалы для инженерного оборудования.

18 октября мы вторично сократили нормы пайков. Бойцу выдавали на день: хлеба 750 граммов, мяса 23 грамма, сахара 60 граммов. При такой норме запасов хватит до 1 апреля 1942 года. А дальше? Думали, что подвезут.

Мы не знали, да, как это ни дико, совсем не знали, что Ленинград настолько блокирован, не знали, что там уже начался голод. Враги по радио и в листовках твердили об окружении Ленинграда. Но мы им не верили. И не только сами не верили, мы убеждали защитников Ханко, Осмуссаара и Хийумаа, что все это — брехня, просто нас хотят запугать, сломить. Конечно, враг нас запугивал.

Стали еще жестче экономить боезапас. Буквально одним выстрелом отвечали на сотню-две выстрелов противника.

Особо остро мы чувствовали катастрофическое положение с горючим для самолетов и автомашин. Запасы иссякали. Скоро станут все автомашины. В частях оставили минимальное количество автомашин, остальные отобрали. На каждую действующую автомашину в сутки полагалось по пять литров бензина. Перераспределили лошадей, дали их тем, кому они больше всего нужны.

В начале октября я получил разрешение Военного совета КБФ составить план эвакуации защитников Хийумаа. Слишком слабы были их силы, чтобы рассчитывать на успех обороны. Я предварительно сообщил в Кронштадт свои соображения: с Хийумаа надо снимать людей катерами и перебрасывать на Осмуссаар; на втором этапе — с Осмуссаара на Ханко — использовать канонерскую лодку «Лайне», гидрографическое судно «Волна», шхуну «Эрна», все, что может плавать и управляться. Из-за минной опасности нельзя использовать наши транспорты, к тому же поврежденные авиацией и требующие ремонта.

Правда, на базе нет бензина для катеров. Но начать частичную эвакуацию Хийумаа мы могли бы сразу, вывозить, не теряя времени, раненых, тылы, служащих военторга. Это я и сообщил в Кронштадт 8 октября, начав в штабе отработку плана эвакуации. Но тут же возникли вопросы, которые не решить без участия командования СУС. 11 октября самолетами МБР-2 на Хийумаа вылетели дивизионный комиссар Расскин и начальник штаба Максимов.

В тот день гитлеровцы, заигрывая с эстонцами, разбросали по Хийумаа с самолетов листовки, предупреждающие население, что высадка начнется 12 октября, каждый местный житель должен надеть опознавательный знак. Вечером запылали огромные костры на мысе Нинасте и на побережье Паммана. Сааремааские друзья-эстонцы предупреждали гарнизон Хийумаа о высадке.

Расскин и Максимов вернулись на Ханко.

Рано утром 12 октября немцы, нанеся предварительно удары по оборонительным объектам на острове, начали высадку. Противник, как и на Сааремаа, избрал для десанта кратчайшее расстояние — через Соэла-Вяйн, одновременно демонстрируя ложную высадку с острова Вормси и западного побережья Эстонии — из Рохукюля и Хапсаалу.

На южной оконечности Хийумаа, где высаживались немцы, им могли противодействовать только три наши батареи: 42-я и 44-я, обе трехорудийные 130-миллиметровые, и еще одна батарея, предполагаю, того же калибра.

Вот по ним-то противник и наносил удары 7 октября, 10-го и 12-го.

Начались кровопролитные бои. При высадке немцы потеряли 17 катеров с войсками, их расстреляла наша береговая артиллерия. Но сила солому ломит. Не мог малочисленный гарнизон долго противостоять столь сильному натиску. Начался отход на Тахкуна. Командир 44-й батареи на мысе Тохфри старший лейтенант М. А. Катаев и комиссар старший политрук И. В. Паршаев, расстреляв весь боезапас, уничтожив множество и десантных кораблей, и живой силы фашистов, были вынуждены взорвать орудия. Я хорошо помнил и людей этих, и батарею, на которой год назад провел ночь после неудавшейся переправы через пролив в Трийги.

Полковник Константинов поддерживал с нами регулярную связь. По его заявке наши самолеты летали на Хийумаа штурмовать немецкую пехоту и шли драться с авиацией противника. Противник, даже имея превосходство в воздухе, уклонялся от боя с нашими истребителями. Но все же наши летчики сбили в эти дни над Хийумаа два фашистских самолета — Ю-88 и «хейнкель». Ханковская авиация, действуя с далекого аэродрома, не позволяла фашистским летчикам безнаказанно атаковывать гарнизон острова. На случай, если возле Хийумаа появятся крупные фашистские корабли, мы держали в постоянной готовности торпедные катера.

Под давлением превосходящих сил подразделения гарнизона с упорными боями, нанося противнику тяжелые потери, отходили на последний рубеж обороны — мыс Тахкуна.

Я приказал начать эвакуацию, в первую очередь вывезти раненых и продовольствие, а в случае критического положения — эвакуировать остальной состав гарнизона.

Раненых переправляли на Осмуссаар, а оттуда на Ханко. 11 октября к Хийумаа ходили наши мотоботы, доставили туда бензин и боезапас, хотя у нас самих было с этим худо, обратно пришли 14 октября с грузом мяса. 16 октября мы вновь послали четыре мотобота, шхуну «Эрна» и гидрографическое судно «Волна» к Хийумаа.

На море был шторм. Шхуна «Эрна» вернулась с полпути, «Волну» выбросило на камни Осмуссаара. Команду и вооружение спасли. Мотоботы, маленькие суденышки, на которых опасно было выходить в открытое море, несмотря на 7–8-балльный шторм, дошли до цели, приняли на Хийумаа раненых и благополучно вернулись на Ханко. В ноги надо было кланяться всем матросам и капитанам этих маленьких, уже давно выслуживших свой срок гидрографических ботов за их удальство, бесстрашие и преданность долгу.