Становление джаза - Джеймс Коллиер

К этому времени Джанго окончательно затмил своего партнера по ансамблю, хотя и тот играл превосходный джаз. Изобретательный и энергичный, Стефан Граппелли никогда не испытывал недостатка в идеях. Но изобретательность была также и слабостью Граппелли. Он бросался в импровизации очертя голову, часто теряя чувство меры. Забавно, что энергичный цыган в своем исполнении оказался более уравновешенным музыкантом, чем сдержанный европеец.

Третий член квинтета — незаслуженно обойденный вниманием брат Джанго — Джозеф Рейнхардт. Джанго не позволял ему солировать, хотя это был исполнитель с хорошим чувством ритма — возможно, даже не уступавший самому Джанго.

Перед войной отношения между Рейнхардтом и Граппелли обострились. И неудивительно. Изысканный и утонченный Граппелли, гордившийся своим образованием, был полной противоположностью безграмотному и беспечному Джанго. Граппелли опекал Рейнхардта, помогал ему в делах, отчитывал за дурное поведение, а иногда брал на себя роль наставника. Это, несомненно, задевало Джанго. В конце концов, звездой был он. Война застала квинтет в Англии. Джанго и остальные поспешили обратно в Париж, а Граппелли провел военные годы в Лондоне.

Война породила у европейцев иное отношение к джазу. Для французов джаз был символом протеста против нацистской оккупации. Джанго вдруг сделался широко известным. Его пластинки продавались лучше, чем когда бы то ни было. Новым партнером Джанго стал молодой исполнитель Юбер Ростен — кларнетист и саксофонист, испытавший на себе влияние Хокинса, Ходжеса и Гудмена. С Рейнхардтом он работал главным образом как кларнетист. Его исполнению была свойственна мягкость, плавность и чистота звучания.

Послевоенные записи Рейнхардта обнаруживают нечто похожее на возвращение к изначальной цыганской традиции. Его исполнение приобретает грустную, иногда сентиментальную окраску. Он чаще, чем это принято в джазе, избирает минорные тональности и исполняет многие вещи в умеренном темпе. Значительную часть репертуара составляют теперь его собственные сочинения, сами названия которых передают настроение автора: «Manoir de mes Reves», «Melodie au Crepuscule», «Nuages», «Songe d'Automne». Это пора зрелости Джанго.

После войны европейский джаз раскололся на два лагеря — традиционалистов и боперов. Исполнители свинга вдруг оказались не у дел. К 1949 году Джанго чувствовал себя подавленным и временами вообще переставал играть. В 1951 году он вновь ненадолго появился перед публикой в клубе «Сен-Жермен» в Париже. Но здоровье его начало сдавать. Он умер в мае 1953 года. Ему было сорок три года. Влияние Рейнхардта на джаз очень велико. Даже молодые представители рок-музыки относятся к его творчеству с большим вниманием.

К концу 40-х годов со свингом было покончено. В США его вытеснили боперы, имевшие своих приверженцев в Европе. Но, в сущности, свинговое направление пало не под напором музыки Паркера и Гиллеспи. Его смыло нахлынувшей волной традиционного джаза.

Трудно определить, чем была вызвана эта волна. Традиционный джаз играли не профессиональные музыканты, воспылавшие страстью к старым формам (обычно профессионалов больше интересует современная мода), а любители. Странно другое: каким образом это произошло одновременно во всем мире — в Лондоне, Париже, Мельбурне, Стокгольме, Риме и Сан-Франциско. Ансамбли формировали молодые энтузиасты, главным образом студенты. Они считали, что свинговый стиль — отжившая, коммерческая форма джаза, а истинный джаз — это прежде всего новоорлеанский стиль.

Как и в США, новое движение разделилось на два потока. Профессионалов еще в первые годы войны привлек диксиленд, исполняемый группами Кондона, ансамблем Спэниера «Ragtimers» и особенно группой Боба Кросби. Любители были увлечены Мортоном и Оливером. Еще одним толчком послужил отзыв Эрнеста Ансерме о Беше. Шарль Делоне опубликовал его в журнале «Джаз Хот», пожалуй наиболее влиятельном джазовом издании своего времени. Тогда же американский коллекционер Джордж Бил сделал для журнала материал о Мортоне, а вслед за тем поклонники джаза занялись поисками других представителей новоорлеанской школы.

Нельзя не упомянуть также о Панасье, который был за пределами США самым авторитетным исследователем джаза. Если в своей первой книге он уделил основное внимание белым исполнителям, благодаря которым он, как и большинство европейцев, впервые узнал о джазе, то к концу 30-х годов в книге «Истинный джаз» он пересматривает прежнюю точку зрения, заключая, что подлинные джазовые музыканты — негры [66]. В 1938 году в Нью-Йорке он организовал любопытный сеанс звукозаписи с участием Джеймса Джонсона, Томми Лэдниера, гитариста Тедди Банна, Сиднея Беше и других негритянских исполнителей старшего поколения. Записи были довольно низкого качества, но они произвели впечатление на любителей джаза, особенно в Европе, где их расценивали как подлинные голоса пионеров джаза.

Образ великого искусства, гибнущего в безвестности, в глазах молодежи был овеян ореолом романтизма. К тому же играть традиционный джаз было проще, чем свинг. После войны движение по возрождению традиционного джаза обрело в Европе настоящий размах. Его стимулировал приезд трех кларнетистов, носителей исконной новоорлеанской традиции. Они оказали серьезное влияние на европейский джаз. Кларнетист Джордж Льюис получил известность как участник возрожденной группы Джонсона. После смерти Джонсона в 1949 году Льюис стал руководителем оркестра, много гастролировал в Европе и пользовался там гораздо большей популярностью, чем в США. Ему, как и другим старым новоорлеанцам, не хватало технического мастерства, но европейцы считали, что страстность исполнения компенсирует этот недостаток.

Вторым был белый кларнетист Милтон „Мезз" Меззроу. Он глубоко проникся негритянской традицией и, возможно, поэтому оказался единственным белым участником в группе Панасье в 1938 году. В Париже благодаря поддержке Панасье он быстро стал значительной фигурой. Третий кларнетист, всем известный Сидней Беше, также с помощью Панасье добился в Европе значительного успеха, особенно во Франции.

Один из первых европейских ансамблей традиционного джаза был сформирован в 1942 году Клодом Абади, французским студентом, игравшим на кларнете. Спустя год пианист Грэм Белл организовал группу новоорлеанского джаза в Австралии. В Англии появился ансамбль пианиста Джорджа Уэбба «Dixielanders», в Италии — группа Карло Лоффредо «Roman New Orleans Jazz Band», в Голландии — ансамбль «Dutch Swing College» во главе с Петером Схилперортом. Возникали подобные группы и в других странах Европы, в том числе в СССР, Польше и Чехословакии. Если в США традиционное течение никогда не было господствующим, поскольку его сдерживали другие направления джаза, то на джазовой сцене Европы в 50-60-е годы оно стало основным. До сих пор, пожалуй, не менее половины европейских джазовых коллективов отдают предпочтение традиционному джазу. Среди них есть немало высокопрофессиональных ансамблей, играющих восхитительную музыку. Пожалуй, европейский уровень исполнения традиционного джаза выше американского. Во-первых, благодаря более глубоким музыкальным традициям Европы. Во-вторых, свойственная европейцам ритмическая скованность не так заметна при исполнении композиций в новоорлеанском стиле, где деление на доли менее утонченно, чем в свинге.

Наиболее известны группы Алекса Уэлша, Хэмфри Литтлтона, Кена Кольера, Криса Барбера — в Англии; Клода Абади и Клода Лютера — во франции; «Roman New Orleans Jazz Band» — в Италии; «Dutch Swing College» — в Голландии. Среди музыкантов выделяются французский кларнетист Лютер и английский трубач Литтлтон.

Хотя это направление со временем утратило силу, оно наложило глубокий отпечаток на дальнейшее развитие поп-музыки. Возрождение традиции принесло с собой интерес к блюзу, особенно к кантри-блюзу Сонни Терри, Билла Брунзи, Мадди Уотерса и других. Подобно новоорлеанскому джазу, блюз воспринимался как нечто подлинное. Ансамбль «Beatles» был вначале самодеятельной группой, исполнявшей музыку блюзового характера. Элвис Пресли, Фэтс Домино, Чабби Чеккерс и другие первые исполнители рок-н-ролла во многом обязаны джамп-бэндам, которые негритянские музыканты создавали как коммерческие джазовые группы с репертуаром, основанным на блюзе. Это показывает, насколько велико влияние джаза на рок.

Новый стиль джаза — боп, возникший в начале 40-х годов в США и вскоре ставший господствующим, ворвался в Европу со скоростью урагана. Первыми предвестниками были пластинки новаторов Паркера и Гиллеспи. Затем сам Гиллеспи привез в Европу биг-бэнд для участия в джазовом фестивале в Париже в театре Марини. А когда в 1949 году здесь появился Паркер с малым ансамблем, джазовый мир Европы раскололся на два лагеря. Одни утверждали, что существует лишь один истинный джаз, и это — традиционное направление, другие открыто вставали под знамена нового бунтарского стиля. Вражда настолько ожесточилась, что Шарль Делоне и Юг Панасье, единомышленники в течение пятнадцати лет, рассорились навсегда. Панасье, конечно, остался верен новоорлеанцам. Он возглавил «Хот Клуб де Франс», а Делоне — журнал «Джаз Хот».