Бремя прошлого - Элизабет Адлер

– Я понимаю, мой мальчик, – заметил ее отец. Он был ирландцем из графства Килкенни, обогатившимся пятнадцать лет назад, когда он открыл месторождение нефти, после того как полжизни прокопался в пустынях и горах. Теперь он построил себе большой особняк на Пятой авеню с пятнадцатью мраморными ванными комнатами. У него было три дочери на выданье, и он весьма благосклонно смотрел на юного Финна О'Киффи.

Джессика была достаточно миловидной блондинкой, хотя ее и нельзя было назвать большой красавицей. Ее отцу нравилось, что Финн был ирландцем, и притом красавцем, и успешно работал в сфере, в которую проникал мало кто из ирландцев.

В зале было темно, так как первый акт уже давно начался, когда Финн ввел Джессику в ложу, где они присоединились к группе друзей. Все, кроме него, не спускали глаз со звезды сцены Нэда Шеридана, чей зачаровывающий голос заполнял огромный театр.

Спектакль казался ему бесконечным, и когда, наконец, занавес опустился в последний раз, Финн с облегчением зааплодировал, радуясь его окончанию. Весь зал поднялся и стоя устроил Нэду Шеридану овацию. Джессика шепотом спрашивала Финна, согласен ли он с тем, что Шеридан бесподобен, и он вежливо кивал ей в ответ, не услышав ни единого слова.

Ему казалось, что публика никогда не перестанет аплодировать и не отпустит ни звезду, ни его самого домой. Скрывая раздражение, он смотрел на публику, останавливавшуюся, чтобы взглянуть на одинокую женщину в противоположной ложе. Ее наполовину скрывала тень, но было что-то пугающе знакомое в ее профиле, в гордой посадке головы и изгибе длинной шеи. Он пожал было плечами – еще одна красивая женщина. Нью-Йорк полон ими. Но красавица ему понравилась, и он продолжал смотреть на нее; перед ним мелькнуло ее лицо, когда она повернулась, накидывая на себя отороченную мехом пелерину.

Это было то самое лицо, которое постоянно являлось ему во сне и никогда не уходило из его воспоминаний. Он говорил себе, что этого не может быть, что это всего лишь игра света и тени. Перед ним была его мечта. Его любовь. Его кошмар. Перед ним была Лилли.

– Что-нибудь не так? – спросила озабоченная Джессика.

Финн безразлично взглянул на нее, словно забыв о ее существовании. Потом вспомнил, что они намеревались отправиться к «Шерри» поужинать. Он быстро сказал ей, чтобы она шла с друзьями и что он должен зайти в офис по срочному делу.

Сам же отправился в «Дельмонико» и потребовал в баре стакан виски. Лицо его было бледным и напряженным, и хорошо знавший его бармен спросил:

– Как вы себя чувствуете, мистер О'Киффи? У вас вид человека, встретившегося с привидением.

Беспокойные глаза Финна встретились с взглядом бармена.

– Вы правы, Мак, – с горечью в голосе проговорил он. – Только это было не привидение. Это был демон.

36

Харрисон Роббинс открыл дверь в актерскую уборную, но Лилли предупреждающе приложила палец к губам и на один момент остановилась, наблюдая за Нэдом, тяжело опустившимся на стул перед зеркалом. Рядом с ним стояла Мэри Энн, с улыбкой облегчения думавшая о том, что вызывавший опасения вечер миновал и что премьера стала очередным громадным успехом Нэда.

Нэд поднял глаза и посмотрел в зеркало. За отражением своего лица он увидел Лилли в черном кружевном платье, с песцом на изящных плечах и с бриллиантами, сверкавшими тысячью искрящихся граней. В ее голубых глазах, сверкая почти как бриллианты, стояли слезы. Он не произнес ни слова, лишь устремил на нее взор, отвернувшись от зеркала. Харрисон видел, как слились их взгляды, и было такое впечатление, что в комнате больше нет никого, только Лилли и Нэд.

Нэд взглянул на Мэри Энн и увидел, что она все поняла. По выражению ее лица ему стало ясно: она думает о том, что за четыре года, прожитых ими вместе, он ни разу не смотрел на нее так. Готовая разрыдаться, Мэри Энн прижала руку к задрожавшим губам, и Харрисон почувствовал прилив жалости к несчастной девушке. Как и она сама, он понимал, что с этим все кончено.

Нэд взял руку Лилли. Он поднес ее к губам и стал целовать. Он долго держал ее руки в своих и стоял, не отрывая от нее восхищенного взгляда.

– Вы вернулись, – сказал он своим прекрасным голосом, чуть охрипшим от волнения.

– Мне нужно было вас увидеть, – просто ответила Лилли.

Не глядя на Харрисона, ни на Мэри Энн, Нэд снял с вешалки пальто и накинул его на плечи. Его камердинер поспешил к нему с белым шелковым кашне и шляпой. Нэд обнял Лилли за плечи, и они вышли из уборной, не проронив ни слова объяснения и даже не оглянувшись.

Харрисон быстро заговорил:

– Она его очень давний друг. Семья Нэда знакома с нею долгие годы, но она… она путешествовала. Думаю, что Нэд даже не знал, жива ли она. Он, наверное, настолько поражен тем, что увидел ее снова, что забыл и о вас, и обо мне, и о банкете по случаю премьеры.

Харрисон подал девушке шубку из шиншиллы и помог ее надеть. Та словно окаменела от потрясения, и ему пришлось самому сгибать ее локти, чтобы натянуть на руки рукава.

– Мы поедем в «Шерри», – сказал он и с уверенностью добавил: – Я думаю, что Нэд придет туда тоже, если он уже не там.

Но Нэда на банкете не было, не появился он там и позже. На Бродвее говорили, что это был первый случай, когда герой премьеры не присутствовал на банкете в его честь.

Нэд с Лилли, вцепившись друг в друга, ехали в наемном кебе, смеясь, плача и бессвязно бормоча:

– Я никогда бы не подумал… Не могу поверить своим глазам… Как это чудесно… Я так рад, так счастлив…

Их сентенциям не было конца, и им не нужно было ничего другого, как смотреть друг другу в глаза и радоваться встрече.

Приехав в свой номер в отеле «Пятая авеню», она стряхнула с плеч подбитую песцом пелерину и, улыбаясь, встала перед Нэдом.

– Я не помню вас такой, как сейчас! – воскликнул он. – Вы были бледным, едва не утонувшим ребенком. А теперь вот вы какая!

Он покачал головой, любуясь ею.

– Вы стали настоящей леди.

Лилли рассмеялась.

– Я никогда не была скромницей, – напомнила она ему.

– Вы должны все мне рассказать.

Нэд снова взял ее за руки и повел к софе. Нэд заказал шампанского и, отослав официанта, сам откупорил бутылку и наполнил бокалы.

– Я поднимаю тост, – сказал он, глядя в ее голубые глаза, – за возвращение блуждающей звезды, за мою дорогую Лилли, мою будущую жену.

Лилли со вздохом отставила бокал.

– Я думаю, что лучше сразу сказать вам, Нэд, что я замужняя женщина.

Он, не веря своим ушам, слушал ее рассказ о Джоне и об ее жизни в золотой клетке.

– Я умираю от скуки! – страстно воскликнула она. – О, Нэд! Я еще так молода. Что мне делать?

Нэд обвил ее руками и прижал к себе так сильно, что она поняла, что он ее не отпустит.